Женщины в молчании прильнули к своим мужьям, дети уцепились за материнские юбки. Ни веточки не хрустнуло под ногами. Все были бы и рады проучить лорда, но страх оказался сильнее. Как приказал им Эдгар, они сложили свои скудные пожитки в телегу, но многие терзались сомнениями и готовы были отказаться от этой опасной затеи.
— Разве у нас есть выбор? — обратился к односельчанам Эдгар. — Неужели мы станем ждать, как стадо баранов, пока нас прирежут? Или будем безропотно глядеть, как горят наши хижины? А может, мы сделаемся предателями и наведем барона на след того, кто пришел к нам как друг, да еще спас от расправы крепостного, нашего собрата? — Он кивнул в ту сторону, где стоял Рэндольф. — Неужели мы предадим того, кто нас накормил и дал нам надежду?
— Не просто надежду, а клятву. — Голос Галена перекрыл прокатившиеся по толпе шепотки. — Клянусь святым крестом, ждать вам совсем недолго: скоро придет ваш настоящий лорд, который отнимет у Гилфрея земли, захваченные обманом и кровью.
При упоминании о загадочном неизвестном лорде толпа замерла. Как же такое может быть? Ведь у барона Конэла остались только жена и дочь. Или речь идет о чужаке, который польстится на богатое приданое? Или о незаконнорожденном сыне? Да всяко лучше, чем нынешний лютый хозяин. Многие стали согласно кивать, а потом из толпы раздались одобрительные возгласы.
— Но куда податься нам, крепостным? — Этот вопрос задала простая с виду женщина, в глазах которой угадывался природный ум и твердый характер. — Любой знатный лорд сочтет своим долгом вернуть нас на расправу барону.
— Известен ли вам человек по прозванию «Уилли из Уильда»?
Этот доблестный воин прославился по всей стране: принадлежащая ему полоса леса под названием Уильд стала непреодолимым препятствием для французов, которые трепетали при одном упоминании его имени и не отваживались углубляться в лесные дебри его владений.
— Так вот, — продолжал Гален, — Уилл мне друг. — Он преисполнился гордости, увидев искреннее восхищение на лицах крестьян, но умолчал о том, что Уилли из Уильда также приходится ему старшим двоюродным братом. — Карл, мой соратник, проводит вас в Уильд. Но даю слово чести — поверьте, честь для меня дороже жизни — даю слово чести, что вы вернетесь уже совсем к другому хозяину, который станет судить по справедливости и вернет в ваши дома покой и достаток.
— Я тебе верю; моя семья пойдет за тобой с надеждой на лучшее будущее. — Так сказал Эдгар, обняв женщину, не побоявшуюся говорить перед всеми (видно, это была его жена), и протянул вперед правую руку.
Гален спрыгнул на мягкую лесную траву и скрестил свою согнутую в локте руку с рукой Эдгара в знак взаимного уважения.
— Я тоже пойду за тобой, — раздался детский голосок.
Гален увидел обращенное к нему лицо Дэйви. Воздавая должное детской искренности, он без тени насмешки протянул ему согнутую руку:
— Ты уже доказал свою храбрость; благодарю тебя за поддержку.
Дэйви скрестил свою тонкую ручонку с протянутой ему железной рукой и просиял от похвалы человека, который не боится водить за нос самого барона, да еще вступается за крепостных.
Гален заметил, что в небе занимаются первые проблески зари.
— Тем, кто идет со мною, нужно отправляться в путь без промедления. Барон вот-вот пустится в погоню.
Жена Эдгара побледнела. Ей было нелегко решиться на такой шаг: она знала, как жестоко караются по закону беглые крепостные. Однако она тут же распрямила натруженные плечи и собрала все свое мужество.
Эдгар медленно обвел взглядом толпу односельчан. Он несколько раз кивнул, встречая их молчаливую поддержку, а затем обратился к Галену:
— Мы все пойдем за тобой.
Гален испытал несказанное облегчение: ведь любой, кто надумал бы остаться, подверг бы опасности и себя, и всех остальных. По знаку Галена Карл вспрыгнул на козлы повозки, к задку которой был привязан боевой конь, и стегнул вола. Крестьяне в мрачном молчании потянулись следом. Чтобы придать им уверенности, Гален пообещал:
— Я отвлеку барона, чтобы вас подольше не хватились, а когда он поймет, что его провели, будет уже поздно.
На лицах крестьян появились робкие улыбки, но Карл бросил на друга предостерегающий взгляд. Гален кивнул, негласно прося его не тревожиться, однако Карла это не успокоило.
Люди вереницей продвигались вперед; замешкался один Рэндольф. Он с благодарностью тронул за рукав своего спасителя и только после этого присоединился к остальным.
Гален выждал, пока крестьяне исчезли в чаще, и кивком призвал Уолтера на подмогу: надо было распрямить примятые кусты и направить преследователей по ложному следу. Управившись с этой задачей, оба вскочили на коней и поскакали туда, куда звал их долг.
Неотрывно глядя на коптящий фитиль, Амисия не могла унять бурю в душе. Мысль о том, какую участь готовил ей Темный Лорд, была омерзительна, как зловоние сальной свечи. Под маской равнодушия, которую она не снимала с того самого момента, когда отчим объявил о своем решении, горело яростное негодование, заставившее Амисию забыть обо всем остальном — даже о том, что с нее не спускала глаз мерзкая надсмотрщица. Мэг неотлучно находилась в девичьей каморке без окон; можно было подумать, что ей не причиняет ни малейшего неудобства ни холодная каменная стена, ни охапка жестких тростниковых стеблей, брошенная на пол.
Поскольку сюда не проникал дневной свет, Амисия потеряла счет времени. Она не смогла бы ответить, сколько часов понадобилось ей для того, чтобы принять решение: если ее собираются обвенчать с первым попавшимся стариком, то она скорее по доброй воле сойдет в преисподнюю, чем позволит отчиму решать, кому она отдаст свою невинность. Дерзкая решимость хотя бы таким способом досадить Гилфрею растопила холодный ужас, который почти полностью сковал ее рассудок.
Только теперь она заметила, что от свечи вот-вот останется лишь расплывшаяся лужица сала. Спиной чувствуя на себе сверлящий взгляд, она сосредоточила все свои мысли на том, как бы сделать первый шаг к цели — избавиться от старухи. Без этого нечего было и думать выбраться из замка и перебраться на берег. Как же быть?
Тут, словно в ответ на ее немые молитвы, отворилась тяжелая дверь и в каморку в нерешительности заглянула Келда. Она мучилась раскаянием и не знала, как встретит ее подруга, которую она предала. Действительно, Келда дала Фаррольду обещание содействовать поимке лесного злодея; но рассказав матери, что Амисия связана с разбойником, она надеялась уберечь подругу от беды.
Амисия чуть не подпрыгнула от радости. Не иначе как Келду подняли с постели среди ночи, потому что каморка была пуста, когда Мэг втолкнула туда Амисию. Сомнений не оставалось: Келда принесла клятву Фаррольду в порыве нежных чувств, но теперь она пришла на выручку.