Я вношу плату за чёртов тест, а Сонька взбирается на мягкий кожаный диванчик. Вроде не боится... И слава богу не спрашивает, на кой чёрт я её сюда приволок. Наверное, решила, что из-за аллергии - у неё после клубники на щеках до сих пор горит румянец.
- Кабинет номер шесть. Вас примут через десять минут.
Отлично. Сажусь рядом с малышкой и, не поверите, волнуюсь... Не так, как в начале недели, когда открывал письмо из лаборатории, или ещё раньше - в тот день, когда Вася огорошила меня такой убийственной новостью. Иначе, ощущая лёгкий озноб и сосущее чувство беспокойства под ложечкой... А вдруг моя? Вот такая вот маленькая, улыбчивая, в курточке с огромным Микки маусом на спине и чёртовым пятачком на лопатке? С этими вот густыми косичками и тёплыми пальчиками, которыми она так просто касается моей руки, по-своему пытаясь приободрить?
- Не трусь, пап. Я не разрешу, чтоб тебе укол делали! Скажу: "А ну не троньте моего папку! " - кричит, привлекая внимание окружающих, и кулаком машет, чтоб доказать, что в обиду не даст...
Господи. Я с утра и не задумывался, как это волнительно - отсчитывать минуты до финального рывка. О Васе думал, о том, какими словами стану её утешать, ведь что-то грызло изнутри, подсказывало, что Веру нам не найти... А вот про ДНК ни мысли не проскользнуло.
- Пап, а тётя почему в шапке?
- Замёрзла, наверное, - шепчу рассеянно, чтобы нас никто не услышал и машинально накрываю её ладошку своей. Мне не по себе, а ребёнок беззаботно болтает ногами. И смотрит прямо на эту женщину с книжкой в яркой мягкой обложке.
А если не моя? Такая вот открытая, привыкшая называть меня папой и заставать врасплох внезапными объятиями? Такими вот, когда она встаёт на коленки и душит, обхватив руками за шею?
- Да не... Это ей, - произносит прямо в ухо, - стрижку плохую сделали, вот она и ходит в шапке.
- С чего ты взяла?
- Знаю! Она наверно в ту же парикмахерскую ходила, куда и мама. Ей, знаешь, что? - глаза пучит, собираясь выдать какую-то страшную тайну, и по сторонам озирается, вдруг кто подслушает? - Даже брови отстригли. Представляешь?
Нет. Ведь чтобы представить нужно для начала понять...
- Мама мне даже разрешала их ей рисовать!
- Проходите, - слышу хриплый мужской голос и послушно встаю, увлекая болтушку за собой. Ставлю её на пол и уверенно двигаюсь к кабинету, сжимая в кулаке оплаченную квитанцию. Хотя... Это с виду кажется, что я спокоен, как танк, а внутри сплошная сумятица. Мысли разбегаются в разные стороны и только одна криком кричит:" Что-то не так." В Сонькиных словах, в рассказе Оксаны... Да вся эта ситуация в целом странная, причём с самой первой минуты Веркиного появления на Васином пороге.
К примеру, девочка: ладно вначале не устраивала истерик, требуя вернуть её матери, но теперь... Столько дней прошло, а у неё ни вопроса, ни слезинки в больших доверчивых глазах. Словно привыкла. Привыкла к маминым отъездам и совсем их не боится, потому что знает, что она всё равно вернётся.
Или вещи: как там Оксана сказала? Вере было тяжело? А я своими глазами видел, как Вася отрывала бирки от новенькой курточки и пыталась содрать ценник с ни разу не ношенных брюк. Футболки, майки, юбки - их куча, и все они в таком состоянии, словно их и не надевали толком...
Поворачиваюсь к ребёнку и решаюсь спросить в лоб, благо медик занят приготовлениями к ДНК-тесту.
- Соня, а к вам с мамой часто приходили гости?
- Ну да... Галя, Инна, Юля и Тоня Викторовна. Это мамины подруги.
- Что и подарки тебе приносили? - щурюсь, предчувствуя, что ухватился не за соломинку, а за толстую жердь, которая всё это время лежала у нас под ногами, и бледнею, стоит девочке ответить:
- Ага, игрушки. Ещё одежду всякую разную... О, и вкусняшки. Это потому я им очень нравлюсь, мама так говорит!
Или всё проще: жалеют и помогают чем могут женщине с ребёнком на руках, попавшей в беду...
- Вот чёрт! - подрываюсь с кресла, не на шутку перепугав лаборанта, закрывающего образец с моим мазком, и как сумасшедший ощупываю свои карманы. - Мы закончили?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Да...
Мужик в зелёном медицинском костюме вручает Соне конфетку, а я, торопливо попрощавшись, хватаю её на руки. На улицу иду, размашистыми шагами чеканя асфальт. Торможу в двух шагах от супруги, выбравшейся с псом из салона и, усадив девочку на заднее сиденье, смотрю в удивлённое женское лицо...
- Ты чего? Уже ответ сказали?
- Нет, - мотаю головой и задумчиво потираю подбородок. Хуже.
- Тогда что? Я вот агентство нашла... Они готовы нас принять сегодня в шесть. Отзывы хорошие, правда, и расценки впечатляют, - пихает мне свой смартфон и возмущённо фыркает, когда я сворачиваю вкладки. - Ты сдурел? Хорошо я контакты сохранила!
- Не нужен нам сыщик, Вась, - просто стоило быть внимательней.
- Это ещё почему?
- Потому что я знаю, где Вера. Садись, - киваю на пассажирское кресло и обхожу внедорожник, планируя вновь вернуться по адресу, где Соня жила последние года два. Оксана, конечно, ещё тот партизан, но эффект неожиданности кого угодно выведет из равновесия.
Глава 10
Вася
На этот раз Оксана впускает нас неохотно. От былой приветливости не осталось и следа, чайник не свистит на плите, а последнюю оладью доедает Людочка - грузная, розовощёкая девочка лет шести. Она пялится на Максима и медленно, смакуя выпечку, пережёвывает остывшее угощение, обтирая жирные пальцы о красную юбку.
- Папа мой, - а Соня нос задирает от важности. Берёт Некрасова за руку, деловито поправляет его футболку и липнет к мужскому боку, доказывая, что не врёт. Разве чужого дядьку бы так обнимала? И он, разве стал бы поглаживать её макушку, заставляя залиться румянцем от удовольствия? - Я ж говорила он у меня красивый.
Ой, Сонька, Сонька... Нашла чем хвастать, ей-богу!
Без спросу стягиваю с ног кроссовки, привязываю пса к обувной лавке и, оставив эту компашку, первой прохожу в гостиную. Я ни черта не поняла из разговора с бывшим мужем, но твёрдо решила без адреса не уходить. Эмоции подугасли, глаза больше не наливаются слезами, из груди не рвутся отчаянные крики - я спокойна, собрана и... если понадобится, скручу эту Оксану в бараний рог! Замотаю в это самое одеяло, что лежит поверх расправленного дивана (видать, гостиная служит ей спальней), и буду пытать, пока не получу желаемого.
- Что опять? - и даже бровью не поведу на такое вот неприкрытое хамство. Для начала устроюсь в кресле и стану наблюдать, как Максим выводит её на чистую воду. Мы же интеллигентные люди, в конце концов. - Я уже всё вам сказала. Не понимаю, чем ещё могу помочь.
Слышите? Можно подумать, она уже помогла! Похлопала ресницами, скорчив такую гримасу, словно в чашке у неё не кофе, а девятипроцентный уксус, и отослала нас восвояси. Хороша помощница!
- Не всё. Вы нас обманули - Вера снимает квартиру в этом доме не так давно, а значит три года назад пересечься с ней на детской площадке вы не могли.
- Разве? А что, если она жила неподалёку? В соседнем подъезде, например? - дамочка поправляет банное полотенце, намотанное на голову, и глубже кутается в длинный махровый халат. Проснулась, похоже, окончательно... И объяснение своей лжи придумывает вполне правдоподобное. Если бы не одно НО:
- Неправда. Вера жила в Центре, - я же за её профилем следила. Следила и удивлялась, как, оказывается, выгодно заниматься маникюром в российской Столице. Ведь одна, без посторонней помощи, оплачивала жильё, и пару раз даже моталась с Сонькой в Питер. Это я тоже узнала благодаря обновлениям её альбомов...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Сверлю Оксану испытывающим взглядом, а она хмурится. Нервно барабанит коротко остриженным ноготком по деревянному подлокотнику соседнего со мной кресла, и тяжело вздохнув, кривит тонкие губы.
- Ладно, я ходила к ней на маникюр. Ногти наращивала...