-Оксана, а кем Вера работает?
-Кем… Ну, - тяжело вздыхает и нервно теребит ворот тонкой водолазки, облизывая пересохшие от волнения губы. - Да много кем…
-И парикмахером в том числе?
-С чего вы взяли? Ах, это, - следом за мной находит глазами коробку, и заметно смутившись, делает вид, что собирает катышки с рукава своего кардигана, - нет. Вера занималась маникюром. Ну, знаете, ногти наращивала, гель-лаком покрывала. Даже рисовать умела. Отбоя от клиенток не было.
Тогда понятно, почему к ней частенько наведывались женщины. Многие ведь работают на дому? Сам Васю пару раз подвозил к такому вот диванному мастеру, так что все пазлы сошлись. Одно волнует: почему умела? Занималась, наращивала - прошедшее время немного пугает, если учесть, что у нас на руках её пятилетняя дочь, а Вася нет-нет, да зачитывает странное письмо сестры вслух...
-Правда, с прошлого года перестала. Аллергия пошла.
Я с облегчением выдыхаю. Выпрямляюсь на ногах, кажется, успев собрать все выпавшие на паркет вещи, и присаживаюсь на пуфик, украдкой поглядывая в распахнутую кухонную дверь. И вправду, все свободные поверхности заняты кадками с рассадой. Только детям они совсем не мешают и, усевшись на стулья с ногами, они жадно наяривают столовыми ложками персиковый джем.
- А вы, вообще, давно с Верой дружите? - раз уж Соня смакует Оксанины оладьи и ждать мне её придётся долго, хотя бы что-то разведаю. Тем более, если не касаться темы побега, женщина явно не прочь потрепать языком.
Юркает в кухню, а через секунду уже выносит табурет, тут же устраиваясь напротив меня.
- Три года. Мы с ней как-то сразу нашли общий язык. У нас же девочки почти ровесницы, и я, как и Вера, поднимаю детей одна, - это камень в мой огород, так? Иначе, чего она отводит глаза, явно смутившись, что затронула такую тему? - Ей нелегко приходилось. Денег не хватало, поэтому я помогала с вещами для Соньки. Людочка у меня крупная, растёт как на дрожжах, поэтому одежду приходится покупать часто. Так мы и спелись. Трудности сближают, знаете ли.
Отлично. Я бы от стакана водки не отказался. Ведь если моё отцовство подтвердится, уважать я себя окончательно перестану. Живу в центре города, катаюсь на дорогом внедорожнике, Васю три раза в год вывозил за границу... И всё это, пока моя дочь ходила в обносках. И то, благодаря нездоровому аппетиту подружки Людочки! Прочищаю внезапно пересохшее горло и вновь гляжу на свою собеседницу — самобичевание подождёт.
- А познакомились вы с ней где?
- Где? - женщина опять замолкает, опять теребит краешек своего свитера, и опять врёт:
- Так здесь, на детской площадке.
Кто бы сомневался. Хотя, если быть честным, я ждал другого. Байки, про безобидный трёп клиента с мастером по ногтевому сервису, незаметно переросший в крепкую женскую дружбу.
Что она скрывает? Правда, она так старательно обдумывает каждую фразу, словно Вера не мать-одиночка, а спецагент, разыскиваемый интерполом...
- Вера хороший человек, Максим. И она очень сожалеет, что столько лет скрывала от вас дочь, поверьте. Я давно ей говорила, что это не дело - лишать вас возможности принять участие в Сонином воспитание, но такая уж у меня подруга. Заладила, что не хочет лезть в семью сестры, и всё тут. Только разве Василиса не поняла бы? У всех по молодости интрижки случались...
Ага. Только я не знаю ни одного человека, которому повезло бы обрюхатить свою будущую родственницу. Обрюхатить и напрочь забыть, как она выглядела. Ведь в одном она точно не соврала - я её не узнал. Девушка как девушка. Ещё и с пузом. Только на Васю и смотрел, невпопад отвечая на вопросы её родителей. Любовь она штука такая - всё, что было до напрочь стирается из памяти.
- Прошлым летом мне казалось я её убедила. Она даже сестру набрала, но вы, наверное, на отдых уехали - телефон был заблокирован...
- Развелись. Прошлым летом мы развелись, - и первое что сделала Вася, сменила сим-карту. Правда, я уже через час знал её новый номер, как и то, что не имею права его набирать.
- Да? Мне очень жаль...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Слушайте, ещё непоздно одуматься и дать мне Верин адрес... - поддаюсь вперёд, заглядывая в полные грусти глаза, но вновь натыкаюсь на глухую стену. На этот раз, у неё даже губы не дрогнули.
- Простите, но это не обсуждается, - качает головой и зачем-то тянется к сумке. - Но я дам свой. На тот случай, если случится что-то непредвиденное.
А непредвиденное, это, наверное, социальные службы. Отлично. Они созданы друг для друга - одна бросает ребёнка, вторая осуждает, но даже палец о палец не ударит, чтобы спасти положение. Единственное, на что сгодится, так это накормить бедную девочку оладьями. И на том спасибо.
Максим
- Я детектива найму. Или экстрасенса. Господи, - Вася смеётся, пряча лицо в ворот джинсовой куртки, и сползает на сиденье, сдерживаемая лишь тугим ремнём безопасности. Если б не он, скатилась бы прямо на грязный резиновый коврик. - Экстрасенса! Всю жизнь смеялась над такими вещами, а сейчас и в магию готова поверить. До чего докатилась? Ты должен радоваться, что мы вовремя развелись, иначе пришлось бы навещать меня в психушке!
Чего же хорошего? Мне неважно какая: здравомыслящая или сумасшедшая, решительная или совершенно отчаявшаяся, лишь бы моя. Чтоб мог касаться её, когда захочу, целовать, когда думать могу лишь об этом... В общем, я бы и сам на неё смирительную рубашку надел, чтоб перестала от меня бегать, только она уже выпрямляется, поправляет воротник и, хлопнув себя по коленкам, резюмирует:
- Точно: и детектива, и гадалку. Максим, у тебя деньги есть? Взаймы? А то я на мели, тысяч десять на карточке...
Приехали! Если против сыщика я ничего не имею, то к шаманам и ведуньям отношусь с подозрением. Глушу двигатель у ворот частной клиники и только пальцем у виска кручу.
- Даже не думай, что я стану платить мошеннице, которая потрёт стеклянный шар и укажет на север.
- А что ещё предлагаешь? Оксану пытать? Если так, то я только за: так бы и повыдергала её волосёнки!
Кстати, о волосёнках...
- Сонь, - оставляю Васин выпад без внимания и, развернувшись к ребёнку, стягиваю с её макушки красный парик. - Идти пора.
- А можно мне...
- Даже не думай, - без труда определяю причину её замешательства и для надёжности, бросаю сверху на коробку свою толстовку. Чтоб этот чёртов шиньон ребёнка зря не смущал. - С нами пойдёшь?
Теперь на жену смотрю. Пора бы привыкнуть к приставке "бывшая", да только язык лишний раз не поворачивается, так её обзывать.
Она секунду раздумывает, засмотревшись на ринувшихся по пешеходу горожан, и упрямо качает головой, мол сами.
- Лучше в интернете информацию поищу... Это же Столица! Тут сыскных агентств, как грязи.
- Только давай без всех этих потусторонних штучек. Детектива оплачу, а на танцы с бубнами не дам.
- Так в долг же! - кричит в приоткрытое окно, а я только глаза закатываю на такую глупость.
Вернёт она, посмотрите! У самой слёзы ручьём, нос так по-детски утирает рукавом, а всё гордая! Словно речь о долге шла: занимают друзьям, знакомым, дальним родственникам. А Вася для меня ни первое, ни второе, ни третье. Жена, и плевать мне с высокой колокольни на всю эту бюрократию!
Клинику я выбирал наобум, а стоит нам с Соней пройти в просторный холл понимаю, что не прогадал. Цены не кусаются, побелка с потолка не валится и народ не толпится у стойки регистрации. Напротив, по разным углам расселись. Одна женщина (бледная, немного отёкшая, в спортивной шапочке, натянутой до самых бровей), дожидается своей очереди за чтением бульварного романа, два приятеля поглядывают в окно, обсуждая какой-то матч, а дама преклонного возраста вяжет носок... Мужской, чёрный. Должно быть, сыну или взрослому внуку. Так что это вам не поликлиника, где люди орут благим матом и расталкивают друг друга локтями, отвоёвывая право первым добраться до лечащего врача.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})