отрезал.
Девочка больше и не поднимала этот вопрос. В конце концов, должны же у парня быть свои принципы!
Весь одиннадцатый класс Ромала усиленно готовилась к выпускным экзаменам. Дома это было делать весьма проблематично. Там постоянно, замолкая лишь во время еды и сна, носилось трое вопящих детей: Фаина не обманула мужа, и спустя год после рождения Родиона родила ему второго сына, которого назвала Яковом — сам отец мальчика никак не мог переубедить жену. За маленьким Яшей последовала Кармен. И вот теперь троица сводила взрослых с ума. Выпускница была вынуждена заниматься у Саши дома. Пение пришлось оставить, как ни уговаривали ее Люся и Андрей Петрович.
— Нужно готовиться, — отвечала девушка и упрямо занималась. Саша тоже готовился к выпускному. У него намечался красный диплом, но парню было будто бы всё равно.
— Хоть в крапинку, — говорил он Ромале, отодвигая от себя книжки и обнимая девушку. Девочка делала вид, что сердилась, хотя учеба и ей самой не особо шла на ум, когда парень возвращался домой.
Как-то в конце апреля Саша вернулся домой раньше времени. Ромала сидела в его комнате и писала билеты вместе с Аленой. Алена училась хуже брата. Да и к экзаменам так усердно готовилась лишь под бдительным оком цыганочки. Но на улице было свежо и тепло. В настежь распахнутое окно влетал неповторимый запах весны — аромат первоцветов. Вот и сморил баловник Морфей не особо прилежную ученицу.
Ромала любила весну. Она сидела у окна, читала и временами что-то записывала в тетрадь. И тут ей прямо на руки упал маленький букетик. От неожиданности девушка вздрогнула и глянула на улицу. Саша стоял по ту сторону открытого окна, положив локти и голову на подоконник и, улыбаясь, посматривал на любимую. Он уже давно подошел и просто смотрел. Ромала читала про себя, шевелила губами, по цвету напоминающими кораллы (парень видел кораллы, когда ездил на море). Прядка волос у виска вновь выбилась из косы, и Ромала задумчиво накручивала ее на палец. И все эти действия, жесты, повадки были такими знакомыми, родными, что парню казалось, будто они принадлежали лишь его любимой. Ну, у кого еще только с одной стороны, у левого виска, выбивается непослушный локон? Кто еще так искренне смеется, глядя на возню маленьких щенят?
И вот сейчас он должен ей сказать то, к чему они готовились и чего ожидали, но что при всём этом пришло неожиданно. И на душе становилось горько.
— С ума сошел? Ты напугал меня! — вскрикнула девушка. Она взглянула лишь на секунду и, как всегда, всё заметила и поняла.
— Что-то случилось? — спросила она, поднимаясь.
Он легко подтянулся на руках и уселся на подоконник. Достал из нагрудного кармана рубашки какую-то бумажку и протянул ее Ромале. Девушка пробежала по ней глазами, и чем ниже опускался взгляд, тем больше он туманился от слез. Парень спрыгнул в комнату, обнял ее.
— Не смей плакать, — строго наказал он.
Да куда там! Девушка уткнулась мокрым носом ему в грудь, и он чувствовал, как намокает его рубаха.
— Так быстро, — всхлипнула она, — сразу после выпускного.
И именно в этот день впервые за всё время Саша ощутил, что они действительно будут жить в разлуке, что он не сможет видеть ее каждый день. И разлука наступит скоро. В конце июня его забирают в армию. Может, действительно, не стоило так торопиться? Оставшиеся два месяца они только и будут думать о неминуемой разлуке.
— Мала, это всего-навсего два года! — пробовал он ее успокоить, на что девушка еще горше заплакала.
Александр не стал говорить о том, что упросил в военкомате отсрочку на неделю, чтобы побывать у любимой на выпускном. Как и все ожидали, Ромала оканчивала школу с золотой медалью. Бабушка с отцом всё никак не могли придумать, как станут отмечать в семье этот праздник. А Ромале теперь ничего не хотелось. Ей всё трудней было отпускать вечерами Сашу домой. Однажды они даже уснули вместе. Засиделись допоздна, и обоих сморил сон. А утром в комнату вошла бабушка, заметив в прихожей Сашины кроссовки. Но подойти и потрясти парня за плечо не решилась. Хотя ребята столько лет знакомы и ни в чем таком раньше заподозрены не были, но Яша не должен был застать мальчика у дочери в постели. И так про них сочиняли всякие небылицы!
Глава 26.
…В конце февраля Ромала чем-то отравилась. Скорая помощь отвезла девочку в больницу, где она пролежала без малого три недели. Всё это время Саша ездил к ней, возил минералку и бульоны. И всё это время в их квартале говорили, что девушка забеременела. Правда, причины госпитализации назывались разные. Кто-то говорил, что цыганочку положили на сохранение, другие утверждали, что после аборта осложнения. Парню открыто ничего такого не говорили, но у его матери пару раз спрашивали, когда ожидается прибавление и будут ли они играть свадьбу. Та отмахивалась, но однажды решила поговорить с сыном.
— Сядь-ка, сынок, — сказала она. Парень в это время собирался к Ромале и размышлял о том, куда бы спрятать книгу, которую попросила принести любимая. Книги почему-то были запрещены, но скука в отделении была смертная. Вот и приходилось парню засовывать томик под свитер. Не заметили бы. А тут еще мать с разговорами.
— Ма, давай потом, а? — бросил он.
— Нет, садись, — повторила она, — это касается Ромалы.
Парень посмотрел на мать и послушно опустился на стул. Та села напротив и, накрыв огромные ладони сына своей рукой, сказала:
— Саш, ты уже совсем взрослый. Мужчина. А мужчинам проще. Ты знаешь, что говорят о вас с Ромалой в нашем околотке? — Саша вскинул глаза. — Говорят, что она беременна.
— Чего? — взревел парень. У него в эту секунду было ощущение, будто его оглоблей огрели. Кровь хлынула к голове, где тоненько зазвенели молоточки. Он навис над матерью, тяжело дыша.
— Того, — между тем спокойно ответила женщина. — И в больнице она лежит, мол, на сохранении.
— Да, она в этой… как там ее? По желудку лежит! Что она там может сохранить? — орал он.
— А это уже не важно! Совсем не важно! — заявила мать строго. — Ты думаешь, они говорят, что у девочки обострение гастрита? Нет! Они говорят,