— Нет… Почти месяц минул…
— И ты, горевидец, знал? И ты, карга? — потребовал ответа Элидир.
— Да, — ответил Скендер.
— Да, — покаянно проговорила Дианн.
— Одно это уже предательство, — отрезал король. — Все вы будете наказаны.
— Я начал это, мне и отвечать, — заявил уверенно Ириан. — Какую бы кару вы ни выбрали для меня, мой король, я приму ее безропотно.
Я была ни жива ни мертва, слушая этот разговор, и не дрожала только потому, что онемела от страха. Или холода?
— Нет смысла наказывать Ириана, — вставил Падрайг. — Он не слукавил, этот пожар — случайность, одна из череды случайностей, рожденных Хаосом. Огонь, может, и был рожден Ирианом, но пожар разгорелся не по его вине. Пожар устроила друидесса, и она направляла Хаос!
Я не видела Падрайга, держа голову опущенной, но уверена, что он указал на меня пальцем, чтобы перевести внимание короля. Итак, зловещий король Неблагого двора обратил взгляд на меня. Как и прежде, взгляд Элидира мои органы чувств растолковали как холодное прикосновение, превращающееся постепенно в кусачие укусы мороза.
«Только бы не заиндеветь, как в прошлый раз», — подумала я, не имея даже приблиительного плана спасения. Да и какой план спасения можно придумать? Я незаконно инициированная друидесса, использующая запрещенную магию, которая вмешалась в механику Неблагого двора, сняв проклятье с Ириана, и сожгла полхолма Файдкамен в ночь, когда фейри радовались первому священному снегу. А рядом кто? Некогда проклятый Ириан, которого никто не любит, и изгнанник Скендер, которого все боятся, и карга. И все трое молчали обо мне. Понимаю Элидира: все это действительно выглядит, как заговор. Хитрый и коварный, как раз в духе неблагих сидхе. Со стороны короля единственное логичное действие в данной ситуации, это поубивать нас всех страшным образом, в назидание тем, кто тоже подумывает о заговоре.
Вот только убить он нас не может: я человек, и судить меня могут только люди, а убийство Скендера и Ириана может отразиться на мире людей непредсказуемыми по силе и продолжительности катаклизмами. Так что убить Элидир может только Дианн.
Король молчал, предположительно обдумывая, как с нами поступить, а в чертогах сильно, сильно похолодало.
«Заиндевела-таки», — обреченно подумала я.
Стало настолько холодно, что никто, кроме короля, при всем желании двинуться бы не смог, ибо превращенные в лед статуи не двигаются. Момент обретения ледяного панциря был столь скоротечен, что я даже не сразу поняла, что не могу и моргнуть. Боли не было, холод перестал ощущаться. Ошеломленное сердце забилось в три раза быстрее, чтобы попытаться отогреть замерзшее тело.
Через ледяную призму я все еще видела что-то — тени, света… Лед сполз с лица, растаял бесследно, и я шумно вдохнула. Глотнув воздуха, посмотрела в лицо самого сильного сидхе неблагих; голову мне пришлось запрокинуть.
Элидир пристально смотрел на меня. Серебряные глаза посверкивали, как иней.
— Объяснись, — приказал он, и меня настигла паника.
Почему в момент, когда нужно максимально собраться, когда от правильно выбранных слов зависит судьба, в голову не приходит ничего толкового, а язык отнимается? О, Богиня, поддержи меня, дитя свое человеческое! Дай напутствие! Что там мы изучали по политологии фейри? А по культурологии? Как политики заминают международные конфликты?
Я попыталась сказать что-то, но осипла так, что сначала пришлось откашляться. Откашлявшись (король при этом отстранился с крайне брезгливым видом), я просипела более-менее разборчиво:
— Лучше разморозить меня всю.
В глазах сидхе сгустилась тьма, несмотря на то, что он повелевает зимой. Не то я сказала, не то!
— … Иначе я не знаю, что может произойти, — добавила я, желая исправить ситуацию. Ситуация не только не исправилась, но и ухудшилась, потому что мои слова прозвучали как угроза!
Рука короля взметнулась. Кажется, он сейчас ударит по льду, сковывающему мое тело, и сломает меня вместе с ним. Так мне и надо, бестолочи!
— Клянусь, я инициировалась случайно прямо у вас в холме и понятия не имею, как управлять своей силой! Ради своей же безопасности освободите меня немедленно! — протараторила я так быстро, как могла, ибо время моей жизни стремительно истекало.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Выпалив эти слова, я поняла, что окончательно загубила дело, потому что использовала форму слова «освободите». Есть ли что-то более оскорбительное для сидхе, чем обратиться к нему на «вы»? Ладно бы это был Ириан или Скендер… но я «выкнула» королю!
Элидир ударил по льду, и я закрыла глаза, встречая свою смерть.
Лед раскололся от удара. Освобожденная, я рухнула на треклятый ледяной пол, едва успев выставить вперед еле подвижные руки. Скосив глаза, я увидела ноги короля.
— Друидесса, — бросил он надменно.
— А? — спросила очумело я, и раскашлялась.
Переждав приступ моего кашля, Элидир спросил:
— Как вышло, что ты ничего не знаешь о природе своей силы?
Подавив еще один приступ кашля, я торопливо объяснила его снежному величеству, почему случилось так, как случилось. Я очень старалась говорить понятно, кратко и убедительно, но после шоковой заморозки-разморозки язык не очень-то хорошо слушается.
Выслушав меня, король прошелся к ледяной фигуре Ириана. Сидхе замерз в эффектной коленопреклоненной позе с опущенными занавесями волос. Обойдя его кругом, Элидир оглянулся на Падрайга, тоже застывшего во льду, и проговорил задумчиво:
— Придворный маг разрешил Ириану привести тебя в холм. Но Падрайг верен мне, и сомневаться в нем нет причин… неужели случившееся и в самом деле только происки Хаоса?
— Да, — пискнула я.
Элидир медленно проследовал к следующей статуе, к Скендеру.
— Горевидец предсказал тебе что-то?
— Да. Сказал, что судьба моя отныне связана с неблагими и что если я покину холмы, то умру.
— Интере-е-есно, — протянул Элидир, и посмотрел на меня. Сама я смотреть на короля не осмеливалась — не положено, но его взгляд ощущала очень отчетливо. — Почему ты сразу не обратилась за помощью и советом к Падрайгу? Почему умалчивала обо всем? Почему скрывалась?
— Я надеялась, что за оставшееся время смогу понять, как переиграть пророчество. Я изучала Скендера.
— Какое самомнение, — насмешливо произнес Элидир. — Человеческая соплячка считает себя способной понять природу сидхе… Браво, люди! С каждым поколением вы становитесь все самоувереннее, все наглее!
Сидхе прошел к статуе карги, в ледяном исполнении принявшей весьма красивый вид.
— Одного не пойму, — тихо сказал король, — почему карга скрывала о тебе правду. Ириан себе на уме, Скендеру запрещено появляться… но карга тоже молчала о тебе. Почему, друидесса?
— Не знаю, — ответила я, сама задаваясь тем же вопросом.
— Встань.
Я начала подниматься, не уверенная, что справлюсь с этой задачей: руки скользили по льду, ноги дрожали. Кое-как поднявшись, я взглянула на Элидира, остановившегося у статуи Дианн. Он и сам выглядел как статуя, ледяная статуя. Кожа белая-белая, почти прозрачная, глаза серебряные, искрящиеся, невероятные, длинные-длинные волосы лежат белым сверкающим плащом за спиной. Одеяние тоже белое, с искрящимися узорами.
В свою очередь, сидхе разглядывал меня, и вряд ли это доставляло ему удовольствие. Сразу после болезни, непричесанная, одетая в растяную теплую кофту и пижамные протертые штаны с сердечками, в кедах, с сумкой на плече, заморожено-размороженная, я наверняка то еще зрелище представляю.
— Ты навсегда останешься в холмах, друидесса, — изрек Элидир безо всякого выражения.
Сказав это, король сразу потерял ко мне интерес, и пошел к придворному магу. Глядя в спину сидхе, точнее на его изумительные волосы, я собралась с духом и возразила обреченно:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я вернусь в свой мир, когда указано в договоре.
— Если вернешься к людям, умрешь, и это вызовет подозрения. Но твое решение остаться навечно с сидхе ни у кого не вызовет подозрений. Ты останешься.