Читать интересную книгу Трехгрошовый роман - Бертольд Брехт

Они и в самом деле сделали этот вывод и вновь снизили цены на мелкие товары.

Соответственно и Аарону и Мэкхиту пришлось еще раз снизить цены. А между тем рекламная неделя обоих концернов должна была вот-вот начаться.

Публика давно уже сообразила, что между Аароном и Крестоном завязался решительный бой. Она поняла так же, что ей дана возможность покупать по дешевке. Она ринулась покупать, но многие хозяйки ждали еще большего снижения цен. Они алчно блуждали по лавкам и сравнивали цены.

Аарон уже приступил к подготовительным работам по переоценке товаров. И тут он научился уважать своего нового компаньона. Всякий раз, как он видел его голову, похожую на редьку, он спрашивал себя, способен ли этот человек написать короткое письмо без орфографических ошибок, но считать тот умел вне всяких сомнений. Как выяснилось впоследствии, он и еще кое-что умел.

ЦЗТ готовилось к большой рекламной неделе, которая должна была затмить все, что до сих пор делалось в этой области. Лавки Аарона забирали все товары, какие бы оно им ни поставляло, в даже не говорили спасибо. Прибыль, правда, была невелика, так как неслыханно низкие цены уже теперь почти исключили всякую возможность заработка; но ведь речь шла только об окончательном разгроме конкурента. Во всем, что касалось рекламной недели. Аарон всецело полагался на чудотворное ЦЗТ. Его возможности были, по-видимому, неограниченны.

На самом деле это было совсем не так.

Когда выяснилось, что запасы тают с каждым днем, у Мэкхита, находившегося в лавке Фанни, разыгрались нервы. Он, рыдал и кричал, что его грабят, что он попал в лапы разбойников с большой дороги. Он делает все, что в его силах, но с него попросту снимают шкуру. Он больше не в состоянии жить на вулкане. Нельзя же в конце концов требовать от него большего, чем может сделать человек!

Непосредственной причиной этого припадка был разговор с Жаком Оппером, который назвал предстоящую рекламную неделю олимпиадой и отпустил Генри Опптеру фантастическую сумму на газетную рекламу.

Фанни обложила Мака компрессами и натерла его до пояса арникой. Половину ночи он плакал и обвинял ее в том, что она тоже относится к нему как к боксеру, который ради общего удовольствия жертвует своим здоровьем.

Как и многие великие люди, он приходил в ужас от собственных планов накануне их осуществления. Так, Наполеон упал в обморок, когда давно задуманный и разработанный им во всех деталях государственный переворот начался.

Это настроение часто сменялось приливами бодрости.

Временами он оживлялся, водил Фанни в шикарные рестораны в Сохо и хохотал вместе с ней, представляя себе, какие мины скорчат Аарон и Опперы, если его великий план осуществится.

Фанни смеялась вместе с ним, но не знала, в чем собственно, заключается его план. Он давно уже ни с кем, даже с ней, не делился своими намерениями.

Обычно все же преобладало угнетенное настроение. Люди О'Хара пытались использовать положение и начали предъявлять всевозможные требования.

Однажды – дело было в сентябре – О'Хара вызвал Мэкхита на Нижний Блэксмит-сквер.

Это было нечто неслыханное. Мэкхит никогда не показывался на Нижнем Блэксмит-сквере. Из всей банды О'Хара только сам О'Хара, Фазер и Груч знали его издавна – еще в те времена, когда он именовался Бекетом – Тем не менее Мэкхит поехал. Как видно, дело было нешуточное. Он встретился с О'Хара в парикмахерской.

Они молча пошли в трактир по соседству.

О'Хара вопросил простить его за беспокойство и сказал, что он хотел бы поговорить с Мэкхитом втайне от Фанни Крайслер.

В банде, сказал он, происходят какие-то непонятные вещи, причем Фанни играет в происходящем довольно странную роль. Банда недовольна новыми методами работы. Твердые ставки кажутся ей слишком низкими. Он, О'Хара, немедленно предпринял решительные шаги, но Фанни всюду, где только можно, оказывает ему противодействие и препятствует всем его мероприятиям. Очевидно, она заодно с Гручем, который, несомненно, помогает ей подстрекать банду. Кстати, он с некоторых пор опять поселился у нее в Лэмбете.

Мэкхит был ошеломлен этим известием. Он не сомневался в преданности Фанни.

По словам О'Хара, она компенсировала сокращение жалованья, проведенное в банде с момента объявления похода против Крестона, процентным вознаграждением за счет ЦЗТ. Но банде и этого мало. Вот уже несколько дней, как работа идет ненормально. Зарегистрировано несколько случаев саботажа, отдельные группы и вовсе не выходят на работу. О'Хара спросил, не жалуются ли д-лавки на сокращение поставок.

Мэкхиту ничего не было известно о жалобах. Напротив, владельцы д-лавок как раз в настоящее время особенно преисполнены надежд.

– Значит, она приобретает товары где-нибудь в другом месте! – возбужденно сказал О'Хара. – И вам она вообще ничего не говорила о том, что тут делается?

Мэкхит поводил пальцем по луже пролитого на стол пива и посмотрел искоса на О'Хара своими водянистыми глазами. Он спросил из буфета пару крепких сигар и послал О'Хара на Райд-стрит, где, по словам того, как раз происходило совещание членов банды.

О'Хара ничего не знал о легальных операциях ЦЗТ. Мэкхит считал, что закупки ЦЗТ, подкрепленные оправдательными документами, его абсолютно не касаются.

Вернувшись, О'Хара сообщил, что ему ничего не удалось добиться. Они ему ответили, что Фанни Крайслер знает все их требования.

Он в сотый раз пожаловался на то, что Мэкхит, отменив выдачу полиции строптивых членов банды, совершенно лишил его власти.

Они вместе поехали к мосту Ватерлоо, но лавка Фанни была уже закрыта. Они нашли ее в Лэмбете. У нее сидел Груч.

Разгорелся ожесточенный спор, во время которого Мэкхит молчал. Косо поглядев на Груча, с которым он поздоровался очень холодно, он прошел в соседнюю комнату и достал из ампирного шкафчика коробку с сигарами. Он сделал это нарочно, чтобы показать, что он здесь свой человек; Фанни была этим несколько смущена.

В дальнейшем выяснилось, что Фанни действительно считает требования банды справедливыми. Банда снова настаивала на пересмотре условий работы. Она опять хотела работать на собственный риск и получать за каждую партию товара.

– Им чрезмерно понизили ставки, – закончила Фанни. – Они больше не хотят сидеть на жалованье.

– Но ведь это временная мера, – снизошел Мэкхит до ответа, – товары должны подешеветь. Когда мы выбьем Крестона из седла, мы вновь повысим цены, а следовательно, и ставки.

О'Хара ударил кулаком по столу:

– Они просто хотят использовать конъюнктуру. Вот и все!

– Им невозможно объяснить все подробности нашей кампании против Крестона, – настаивала Фанни, – да она их и не касается. Они не знают, для чего все это делается и когда это кончится. Они хотят получать то, что им причитается. – – Это некрасиво с их стороны, – сказал Мэкхит с рассеянным видом. – Сперва они настаивали на твердых ставках, как у чиновников, теперь подавай им опять самостоятельный заработок. Где же тут сплочение народа вокруг своего вождя? Они все время мечутся из стороны в сторону. То им то подай, то это. Вчера – твердые ставки, сегодня – участие в прибылях. Это ни к чему хорошему не приведет. Какое уж тут горе и радость пополам!

– Брось ты постоянно твердить о сплочении, о горе и радости пополам! – нетерпеливо сказала Фанни. – Ведь на самом деле получается: тебе радость, а им горе.

– Но ведь могут наступить трудные времена, – настаивал Мэкхит. – Кто тогда будет за все отвечать?

– Уж они как-нибудь сами ответят. Не будь, пожалуйста, таким чувствительным!

– Хорошо, – неожиданно отрезал Мак, – Они получат то, что хотят. Передай им, пусть они тебе скажут спасибо, Фанни.

И он встал.

Фанни внимательно посмотрела на него.

– Значит, они опять могут сдавать товар по своему усмотрению?

– Да. Но я буду заказывать.

Он снял шляпы О'Хара и Груча с вешалки в передней и подал их все с тем же отсутствующим видом. Груч был, по-видимому, несколько озадачен.

– Я хочу еще кое о чем с тобой поговорить, – небрежно сказал Мэкхит Фанни, и оба посетителя удалились недовольные.

Фанни проводила их вниз. Когда она вернулась наверх, Мэкхит стоял у окна; лицо его не выражало ничего определенного. Он отдернул портьеру и смотрел вниз, на улицу.

– Может быть, – сказал он спокойно, – Груч вернется посмотреть, горит ли еще свет. Пойдем-ка лучше в спальню!

Он пошел вперед. Спальня примыкала к гостиной я тоже выходила окнами на улицу. Мэкхит подождал, пока Фанни прошла в спальню, и потушил свет в гостиной.

– Хватит света в спальне, – сказал он, – ты должна быть экономной. Процентное вознаграждение банде будет выплачиваться за твой счет.

Он сел на кровать и указал на кресло, обитое материей в цветах. Фанни села, обиженная и взволнованная. Обычно он не подчеркивал столь резко своих хозяйских прав.

– Ты ревнуешь? – спросил он внезапно.