В правой руке Пётр Великий держал зажжённую свечу, настойчиво протягивая её мне.
Удивляюсь до сих пор, что никакого душевного трепета, подобного страху, я не испытала,
кроме удивления, – ничего!
Но, что было ещё более странно, я начала с Императором поэтический диалог.
Он отвечал мне поэтическим слогом легко и свободно, объясняя мне своё вторжение в
мой душевный мир. Вот она, эта поэма, которую я назвала
СВЕЧА ПЕТРА ПЕРВОГО
Татьяна:
О, Пётр Первый, я тебя узнала!
Что хочешь мне сказать, мой добрый друг?
ПЁТР ПЕРВЫЙ:
Тебе хочу вручить Свечу Урала
От имени друзей и ласковых подруг,
От имени Руси, большой и вольной,
Признавшей, по решению Небес,
Твой поэтический венец раздольный
Венцом Любви и благодарных слёз.
Позволь от имени Романовых на счастье
Вручить Свечу признательных сердец
Сестре Руси, которой Мир подвластен,
Где жив Поэт и правит Дух-Отец.
Свети Свечой поэзии лучистой
И празднуй необъятность рождества
Гармонии, просторной и речистой
Космического вечного родства!
ТАТЬЯНА:
О, Царь Великий, Свет непреходящий,
Символ могущества России и судеб,
Весомых, несравнимых, настоящих,
Необходимых Родине, как хлеб!
Отец Державный, Крёстный величавый
Арапа русского, чей род, венчая высь
Искусства Поэтического славы
Явил нам Пушкина, в ком Музы вознеслись
На новый путь космического свойства
И ныне, неусыпны и нежны,
117
Летят к России, жаждут беспокойства
И новой поэтической волны.
ПЁТР ПЕРВЫЙ:
Скажу по-русски, по-мужицки просто:
Хоть мал златник, но дорог, ей-же-ей!
Величие зависит не от роста, –
Федора – дура, пусть других длинней!
Не про себя, учти, пусть даже малость
Был тонок, несуразен, но зато
Мне мастерство рабочее давалось,
Как лебедь, возрождаясь красотой:
Красою флота, пригородов, зданий,
Дворцов и парков. И недаром *Лев
Самсону отдал зев без опозданий,
К звездам фонтан искристых брызг воздев.
Нет, не упомнить всех красот России,
За кои русский Царь, роняя гнев,
Был назван вечным и любимым сыном
В строках Поэзии, родившейся в огне
Святого африканского единства
С российской вольницей дворянского родства.
Я порицал невежество и свинство,
Но славил лучезарность мастерства.
ТАТЬЯНА:
И Ты, мой Царь, позволь ещё заметить,
Взвалил себе на плечи этот груз –
Назваться деспотом, который строил клети
И на костях замешивал Союз.
Но Ты пронзил Россию светлым взором
И вывел вотчину на берега Невы,
И Пушкинским свободным разговором
Себя поставил выше той молвы!
О, Русь моя, восславься в Поднебесье.
И голос неусыпного Петра
Звучи в сердцах неразлучимой песней
Содружества, бессмертья и пера!
ПЁТР ПЕРВЫЙ:
Я здесь. Я не один. Я не лукавлю.
Жива Россия в здешней стороне. .
И я её, как Сын, люблю и славлю –
Пусть дол в золе и пажити в огне!
Россия платит за грехи чужие.
Но новый уготован ей удел.
Ей звёзды новый путь наворожили.
И у меня опять немало дел:
С наукой быть в содружестве и в драке
118
С невежеством, гульбой и воровством.
И – *по-булгаковски – не разрешать собаке
Наукой управлять и естеством!
Как нынче намечает Ломоносов?
Возвесть на новые ступени тот секрет
Величья Душ! Туда не сунешь носа
В ту область. коль в самом величья нет!
Не **по-лысенковски – оскопленным монахом
Встаёт пред нами той науки разворот,
А ***по-вавиловски, без тени страха
Мужает человечий род!
И я, ваш царь, к тем таинствам причастен.
Мне строить Души новые дано.
Скажи, где выше может быть величье власти,
Чем это Богом данное звено?
От этих зёрен, светлых и лучистых,
Россия вспыхнет ласковой зарёй.
Век Водолея в полусумрак мглистый
Раскинет крылья, как со скал орёл.
И колоколом жизни отзовётся
На клёкот мужества и мастерства
Моей России Пушкинское сходство
С Душевным обликом Небесного родства.
И пусть Свеча не гаснет догорая,
Поставленная в Церкви у икон.
Поэзия – её Душа вторая,
Моей Руси – планета Геликон!
Примечание: *Лев отдал Самсону зев без опозданий – имеется в виду победа России над
Швецией, которую Пётр Великий одержал под Полтавой. Лев – государственный герб Швеции.
Самсон – мифологический герой – силач, под которым Пётр подразумевает Россию.
** По-Булгаковски не разрешаь собаке наукой управлять и естеством. – Имеется в виду
рассказ М. Булгакова «Собачье сердце». ***По-лысенковски – Трофим Лысенко лжеучёный,
занимавшийся при Сталине генетикой.
***По-Вавиловски – Николай Иванович Вавилов – знаменитый на весь Мир учёный-
генетик, погибший в Гулаге в годы сталинского режима.
МОЙ МИЛЫЙ ДРУГ
Да, так назвала я Петра Великого, увидев и узнав его своим внутренним взором.
Для меня, вернее, для Свирели, с которой заговорил Император, это, видимо, было
совершенно естественно?!
Но потом, уже после состоявшегося диалога, я стала раздумывать: «Как можно объяснить
такое фамильярное отношение моё с Петром Великим?»
Даже мне, взглянув на это со стороны, показалось странным, если не смешным: «Кто дал
мне право так с Ним обращаться? Какой Он мне милый друг?»
Но, тем не менее, весь текст поэмы-диалога для меня самой остаётся некоторой загадкой.
Как это я сумела сразу войти в поэтический диалог с такой величественной фигурой? Откуда
брались слова? Как рождалась рифма?
Каким образом возникали подобные выражения: «И на костях замешивал Союз»?
Рождалась мысль: бесспорно, Пётр Великий для меня не просто Царь. Он мой родной,
очень близкий Человек.
119
Да. Он был мне близким и родным. Это я чувствовала давно, с давних пор, с детства,
когда прониклась к Нему неизбывной любовью и доверием, читая поэмы Пушкина.
Кроме того, я помню, как появился Пётр Алексеевич в доме моих родителей по
приглашению – послушать и дать оценку моей поэме «Репортаж с планеты Душа».
Это было 16 августа 1989 года.
Он вошёл шумно, шутливо промолвив:
«Я думал, меня колоколами будут встречать, а тут зазвенел обыкновенный колокольчик!»
Увидел маленькую дочку моих родителей Лёлечку: «Да тут ещё и карапузы бегают!».
Прослушав поэму, сказал мне: «Танюша, ты слышишь меня? Тогда я скажу: так
неожиданна для меня эта встреча, так радостна встреча с земляками, что дух захватывает…
Сердце волнуется и никогда не успокаивается. Танюша, ты очень поразила меня своей
поэмой.
Труд этот сделал бы честь даже и мужчине Поэту. Поэма твоя мне ярко напомнила
пушкинский стих. И, что всего дороже, – родственность ваших поэтических Душ.
Эта родственность на виду. Её не скроешь. И я тебя очень прошу, не забывай об этом. Ты
наша звёздочка из Пушкинского созвездия!»
И всё же – кто помогал мне разговаривать с Петром Великим в поэме «Свеча Петра
Первого»?
Меня эта мысль не оставляет. Думаю, наверное, Сам Александр Сергеевич…Впрочем,
какая энергия таится в каждом из нас? До сих пор – загадка…
Но я вспоминаю, как однажды Папа мой, Пётр Павлович Лямзин (Томский) однажды
сказал мне, казалось бы, без всякого повода:
«Я Пётр - Камень, Пётр- Царь и твой Отец,
Твой господин и Царь одновременно.
Во мне все сущности живут, соединенны.
Во мне живёт величия венец
И твёрдость мужества, и бережность отцовства
К России льнувшего великого Царя,
Предельно честно отразившего геройство
И молодость богатыря.
А если проще: Три Петра – все братья
Тебе открыли тёплые объятья,
И все, тебе о деле говоря,
Передают веление Царя –
Быть вровень с веком. Не терять надежду.
Идти вперёд. И осчастливит вежды
Счастливый ветер чудо-перемен.
Нам ничего не надобно взамен».
Подписался:
Петенька, Пётр Павлович Лямзин.
Чуть позднее я задам Отцу своему вопрос: «Скажи, родной мой, этот разговор меня
тревожит и ввергает в дрожь: как будто ты, Отец мой, не реален, иначе как понять, что три лица
в тебе, мой друг, соединились?»
И папа мне ответил:
«Скажу, родная, нашей жизни высь
Вам недоступна. Знай, что я реален,
Лишь только, друг мой, к счастью, идеален.
И нет у разговоров тех конца,
Как нет начала и конца у Мира.
Но наш талант не требует венца,
Не жаждет поклонения кумиру.
Но ты, родная, на Земле живёшь.
120
И мы тебе ещё не полностью открылись.
Но знай, напрасно повергает в дрожь
Та мысль, что звонкие черты
Всей поднебесной красоты
Во мне одном так вдруг соединились.