пим сразу же проверяю телефон, как делаю это каждое утро. Вдруг там сообщение от Андрея?
Мама зовет на завтрак и я спускаюсь к ней.
– Ты выглядишь нездорово, – констатирует она. – Расскажешь, что случилось?
– Нет, мам. Только то, что я ушла из колледжа.
Мама перестает мешать кашу в кастрюльке и поворачивается ко мне:
– Ты хочешь сказать, уехала на каникулы?
– Нет, мам. Я ушла из колледжа. Написала заявление и уехала. Я туда не вернусь.
– Отец!
Вот всегда мама так. Там где не знает как реагировать на мои поступки, сразу зовет отца.
– Пап, привет, – с улыбкой произношу я, встречая его с порога.
Тянусь к нему, целую, подставляю щеку.
– Что случилось? – повторяет он вопрос.
– Я не смогла, – честно призналась я. – Пыталась, но не смогла. Прости.
Папа переглядывается с матерью и я вижу, что он расстроен больше, чем пытается показать.
– Мы с мамой думали, что ты вернешься в первый же месяц, – я закусила губу, чтобы не расплакаться при этих его словах. – Но когда прошел первый, а потом второй, и твой голос был счастливым, мы уже надеялись, что все неприятности позади…
Мне стыдно, стыдно, что я опять не справилась и подвела своих родителей! Они так поддержали меня, когда я попала в неприятности. Они были рядом в больнице на освидетельствовании, в полиции на допросах, в суде, на даче показаний. Они прошли со мной все и даже больше! Но при этом у меня была помощь и терапия психолога, а у них нет.
Подошла мама и обняла меня с другой стороны?
– Какой-то мальчик снова разбил тебе сердце, Катюш?
– Он не совсем мальчик, – пробормотала я.
Я знаю, это был удар ниже пояса, родители не заслуживают падать со мной в одну и ту же пропасть бесконечно. Но что мне делать?
– Я… Я хочу найти работу и жить отдельно, – наконец выдаю я в ответ на их потрясенные взгляды. – Мне нужно встретиться с моим врачом, чтобы решить последнюю проблему, и я готова отвечать за свои поступки, не нагружать вас новыми проблемами.
– Ну что ты, доченька. Нет такой проблемы, которую мы не поможем решить. А теперь оба садитесь завтракать!
– Мы уже справлялись с разбитым сердцем раньше, сможем и теперь, – слишком бодро поддержал папа, а я скисла окончательно.
– Это другое, – шепчу я и чувствую себя плохо из-за того, что не договариваю им всей правды, хотя, возможно, они единственные, кто пытается помочь.
– Расскажешь, когда сможешь, – ласково отозвалась мама, придвигая мне тарелку с кашей. – Мы не торопим.
– Я не смогу. Между нами все кончено…
Папа неожиданно суетится, потом уходит в комнату, вроде как за телефоном, а мама пересаживается ближе ко мне, накрывая мою руку своей.
– Он обидел тебя? – осторожно спрашивает она. – Он прикасался к тебе?
– Мам, – теперь я накрываю ее руку своей второй. – Он прикасался ко мне, но без насилия. Я… полюбила его.
– Тогда… Почему? – мама теряется и смотрит мне за плечо. Я даже не оглядываясь знаю, что там стоит отец и слушает.
– Он узнал про меня и отказался встречаться, – слова звучат как приговор. Опять. Сколько бы раз я не повторяла их, они все также делают мне нестерпимо больно.
– Почему? – спрашивает отец, продолжая стоять в дверях.
– Не знаю. Он не объяснил. Но я думаю, он не хотел связываться с проблемной девушкой, – губы скривились, когда на ум пришли другие не озвученные мной слова: использованной, изнасилованной, жертвой.
– Значит, он не тот, кто тебе нужен, Катя.
– Он тот самый, – бормочу я. Я жду, что папа съязвит, или напомнит мне, что я уже совершала ошибку, думая, что встретила того самого, но вместо этого я слышу его вздох.
– Настоящий мужчина всегда разглядит свою женщину, и не отпустит ее, несмотря на обстоятельства.
Я всхлипнула и прислонилась к подошедшему папе. Он протянул руку к маме, и мы обнялись все вместе, осознавая ценность семьи, любви и поддержки.
Когд сели наконец-то завтракать, я не смогла не признаться.
– Он мой куратор. Преподаватель курса. Я не могла остаться там и учиться у него…
– Что?!
– О святые небеса…
Я сижу и смотрю на маму.
– Да. Я опять влюбилась в своего учителя.
Глаза мамы полны беспокойства и растерянности, но вопросы задает папа.
– Твою же… Он… сколько ему лет? Он старый?
– Старше меня, – я пожимаю плечами.
– Это очевидно. Но я спросил про его возраст.
Тут вступилась в разговор мама:
– Ему столько же, сколько папе? Или он старше отца?
Я удивилась этому вопросу, но раз они оба напряжены и ждут ответа, значит он важен для них.
– Нет-нет, что вы! Ему тридцать.
Мама облегченно вздыхает.
– Может теперь мы съедим остывшую кашу? А потом будем строить планы.
Отец засмеялся и я наконец почувствовала себя дома.
***
Родители стараются не беспокоить меня, но я сама ищу, чем себя занять, чтобы не думать. Я не могу пойти к своему врачу, потому что сейчас все отдыхают, встречают Новый год, празднуют в кругу семьи.
Я не могу пойти к друзьям, у меня их нет. После случившегося со мной, многие не выдержали шумихи и давления прессы, предпочитая остаться в стороне. Я их не винила, но и не искала с ними встреч, не собиралась налаживать отношения, ведь разрушенного уже не вернешь.
Эти мысли каждый раз возвращали меня к Андрею. Может зря я продолжаю на что-то надеяться и ждать его? Может разрушенное и тут не вернешь?
Это самое долгое время, когда я должна пережить и не думать об Андрее, каждую минуту. Я отсчитывала дни до конца новогодних каникул и молилась поскорее встретиться со своим психологом и поработать со мной. Я хотела успокоения. Хотела забыться. Хотела получить помощь и таблетки. Я искренне хотела провалиться в коматозное состояние, чтобы перестать думать, перестать изводить себя несбыточными мечтами.
Мое мучительное ожидание прерывает смска. Я вижу, что Андрей загрузил мою оценку за экзамен в электронный дневник.
С трясущимися руками и сердцем, готовым сорваться с обрыва в очередной раз, я загружаю свой электронный журнал, к которому у меня, каким-то чудом еще остался доступ. Рядом с отметкой “отлично” вижу значок комментария.
Он мне написал. Он не обязан был комментировать оценку, но я вижу его комментарий. И я уверена, что там ответ на второпях написанные на билете слова.
“Я скучаю по тебе. Я так надеюсь, что ты передумаешь, когда узнаешь правду”.
Я открываю его сообщение и читаю:
“Я думал, что знаю правду, но я должен был выслушать тебя, прежде