– Но мне очень понравилось, как ты сказал, – продолжила Шахмана. – Мы должны оставаться людьми, несмотря на прайм.
Отвечать на это замечание Карлос не стал. Егоза, обдумывая свою реплику, опустила глаза, и юноша первым заметил появившиеся из-за поворота строения.
– Хутор! – И резко осадил коня. – Заброшенный?
– Скорее, зажиточный. – Зрение у Егозы было гораздо острее, видела и дальше, и четче, а потому без труда определила, что хутор обитаем. – Амбар, свинарник, конюшня… Здесь есть люди.
Опасаясь возможного преследования, Карлос и Егоза проложили маршрут через самые дальние уголки Пущи, старательно избегали обжитых территорий и не ожидали встретить по дороге селение.
– Как здесь они выживают? – удивился юноша.
– Охота, рыбалка, огород.
– Ты так говоришь, будто им нужно думать только о хлебе.
– В такую глухомань Чудь редко забредает.
– Но люди здесь суровые… – протянул Карлос.
– С чего ты взял?
– Сама смотри. – Справа от дороги в землю был воткнут шест с насаженным на него черепом. Человеческим черепом. – Мне не нравится это место.
– Зато у него рачительный хозяин, – хмыкнула Егоза.
– То есть?
– Неужели ты не слышал о жиздарбазарских присвистах?
Героиня подъехала к шесту и щелкнула пальцем по гладкому, отполированному дождями и ветром черепу.
– А должен был? – мрачно осведомился Карлос, которого покоробил жест Шахманы.
– Во время Войны за Туманную Рощу стало известно, что в адорнийцах накапливается гораздо больше прайма, чем в доктах…
– И поэтому среди них есть маги, – перебил девушку Карлос. – Я все это знаю.
– Ты лорд, ты знаешь об адорнийских магах, потому что тебе еще предстоит с ними сражаться. А простые люди… Простые люди делают свои выводы. В Жиздарбазаре, к примеру, заметили, что черепа адорнийцев, особенно сильных магов, продолжают притягивать свободный прайм и после смерти… гм… смерти их обладателя, в смысле. Не так сильно, как при жизни, разумеется, но вполне достаточно для применения в хозяйстве. Если вставить внутрь черепа пару проволок из особого сплава, то под влиянием прайма они начинают светиться.
– Так это фонарь, – догадался Карлос.
– В Жиздарбазаре живут большие выдумщики, – усмехнулась Шахмана. – Правда, применение они нашли только черепам: кости прайм не тянут, наверное, форма неподходящая.
– Омерзительно. – Юношу одолевало отвращение, но он не смог удержаться от вопроса: – А почему их называют присвистами?
– Потому что присвистывают на ветру, – хмыкнула девушка. – Словно плачут.
– Дерьмо.
Карлос почувствовал желание расколотить ублюдочный «фонарь», но благоразумие возобладало: ссориться с местными юноше не хотелось.
– После заключения договора о перемирии жиздарбазарские присвисты запретили, но кое-где они еще встречаются.
– У рачительных хозяев.
– Ага.
«Которые тоже считают себя людьми, – неожиданно подумал Карлос. – Герои должны быть похожи на них? На тех, кто использует черепа в качестве светильников? Вот уж не хотелось бы».
– Давай уедем, – предложил юноша.
– Нас заметили, – вздохнула Шахмана, указав на вышедшего из дома мужчину. – И я не стала бы привлекать внимание бегством. Поздороваемся, спросим дорогу, напоим лошадей и отправимся дальше.
Добротная, но очень простая походная одежда, которую они взяли в схроне, скрывала истинное положение путников. Грубая куртка и штаны превратили Карлоса в обычного юнца, а Егоза повязала на голову платок, прикрывший лисьи ушки, и спрятала пышный рыжий хвост под длинной юбкой. Легенду тоже придумали: приказчики богатого купца, отставшие от каравана во время схватки с Чудью и пытающиеся добраться до Фихтера.
– Может, не будем говорить, куда направляемся?
– Спросят обязательно.
– Скажем – в Звиятинск.
– Договорились.
Жиздарбазарские присвисты рачительный хозяин установил повсюду: вдоль дороги, через каждые двадцать шагов, у ворот, на ограде и во дворе. Плевать он, судя по всему, хотел на запреты. Оскаленные черепа выглядели жутковато, однако во всем остальном хутор оказался самым что ни на есть обыкновенным. Четыре больших, но приземистых, сложенных из толстых бревен дома – Карлос прикинул, что в каждом из них могли поместиться три, а то и четыре семьи. Такие же крепкие постройки: амбар, сарай, конюшня. Тын, способный выдержать даже натиск лешего, а перед ним – хоть и не глубокий, но расчищенный ров, на дне которого торчали заостренные колья. Хуторянам, судя по всему, приходилось сталкиваться с Чудью, однако насиженное место они почему-то не покидали.
– Мир вам, – громко произнес Карлос, едва проехав ворота.
– И вам здравствовать, – кивнул в ответ стоящий у колодца мужчина.
Выглядел он под стать хутору: приземистый и крепкий. Светлые волосы перехвачены кожаным ремешком, простая льняная рубаха перепоясана веревочкой, грубые штаны заправлены в не менее грубые сапоги.
– Заплутали?
– Вроде того.
– В наших краях это легко, – махнул рукой мужчина. – Куда собирались-то?
На путников он смотрел хоть и настороженно, но без агрессии, спокойно. Словно говоря: «От меня подвоха не ждите, но и сами не бедокурьте, а то…»
Что именно «а то», объяснять не требовалось: к колодцу был прислонен тяжелый боевой топор, а рядом, под рукой, лежал взведенный арбалет.
– В Звиятинск путь держим, – сообщил, спешившись, Карлос. – Не думали, что здесь хутор найдем.
– О нас все забыли, – хмыкнул мужчина.
– Даже Чудь? – пошутил юноша.
Неудачно пошутил, потому что ответил хуторянин серьезно:
– Чудь приходит.
И погладил короткую бороду.
– Лошадей напоить позволите? – Шахмана тоже спешилась и подошла к мужчинам.
– Отчего же нет? Поите. Воды не жалко.
– А дорогу на Звиятинск покажете?
– Одна она здесь, не ошибетесь. – Хуторянин зачерпнул из ведра воды и подал ковш Карлосу. – На здоровье.
– Спасибо. – Холодная колодезная вода сводила зубы, но показалась юноше необычайно вкусной. – То, что надо.
Карлос передал ковш Егозе.
– А вы, стало быть, в Звиятинск?
– Приказчики мы, от каравана отстали, – выдал заготовленный ответ юноша.
– Караван здесь не проходил.
– Караван по дороге шел, а как Чудь напала, мы в сторону, – пояснил Карлос. – Вот и заплутали. Второй день через Пущу идем.
– Бывает.
– Согласен.
– Еды у вас купить можно? – осведомилась Шахмана. – А то с охотой у нас не задалось.
– Можно и еды купить, – не стал отказывать хуторянин. И неожиданно добавил: – А можно и так уйти.
Со злобой добавил. С прорвавшейся изнутри злобой.
– Что…
Удивленный Карлос хотел спросить, чем вызвана столь разительная перемена в поведении мужчины, но понял, что язык не слушается. И руки. И ноги. А голова стремительно наливается расплавленным свинцом, становясь тяжелой и горячей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});