или счетами за доставку разных товаров хозяйственного назначения. Похоже, она не любила ходить по магазинам.
Но были и другие письма, которые мгновенно его насторожили.
Он едва верил своим глазам.
Вальденбрухская клиника для детей с психическими отклонениями, подпись врача – бесследно пропавшего вместе со своими пациентами Рихарда Крупке. Исходный адрес – адвокатское бюро «Хорн и Геббельс», опять корреспондентский ящик. А когда Мариус прочитал содержание писем, в голове что-то тревожно замкнулось.
Ее сестра Родика лечилась в этой клинике и пропала без вести вместе с остальными. При этом Санда – главная подозреваемая в многочисленных похищениях детей. Что-то здесь говорило само за себя, но Мариус не мог понять что. Просто уколы интуиции, вертящейся волчком в солнечном сплетении.
Виновата ли она в массовой пропаже?
Что вообще произошло в Вальденбрухе?
Он задумался, уставившись сквозь прорези в жалюзи на светлеющий Веддинг. Рассвет подкрадывался незаметно, полицейские машины уже разъехались. Все бросились дальше на поиски чудовища, а квартиру опечатали.
Вальденбрухом занимался другой следственный отдел, и дело почему-то считалось засекреченным. Мариус надеялся повыяснять в бюро, но чувствовал, что пока связь Санды с Вальденбрухом и похищениями лучше держать в секрете.
В первую очередь он намеревался пробить ее саму во всех базах данных. А также квартиру Юргена Шмита.
Оставаться здесь дальше было незачем. Мариус сделал последний обход, слушая скрип своих ботинок, и напоследок зашел в разгромленную спальню. При свете дня она выглядела совсем нежилой. Распахнутый настежь шкаф грустно смотрел на него своим черным содержимым.
Они все говорили, что от нее дивно пахло. Но она даже не пользуется духами.
Недолго думая, Мариус выудил один из длинных свитеров и ткнулся носом в колючую шерсть, пытаясь уловить то, что характеризовало эту дамочку.
Он не хотел, чтобы его кто-либо видел в этот момент.
Некоторое время он втягивал носом воздух, но чувствовал только аромат хорошей шерсти. На этикетке стояло: «100 % альпака».
Его даже взяла легкая досада: он не может постигнуть то, что так ярко чуяли Зверь и тот мальчик-подросток.
Мариус повесил свитер обратно и ушел из квартиры, не забыв забрать с собой все письма из Вальденбруха.
* * *
Удалось поспать всего пять часов, затем он помчался в бюро, потому что не мог оставаться в спокойном режиме, когда дело начинало принимать такой масштаб. Мариус явно нащупал ниточку, ведущую к очень запутанному клубку.
Каким образом могли быть связаны дети Вальденбруха и другие исчезновения? Ребенка похищают часто с целью выкупа. Дети, содержащиеся в клинике, уже были всеми отвергнуты. Когда отдают в такие заведения, это обычно навсегда. Но другие, здоровые дети из благополучных семей также исчезали с концами – только не все сразу. Ни одна семья не получала анонимных звонков, намеков, угроз. Их детей и не собирались возвращать. За них ничего не хотели.
Если деньги не конечная цель, то, выходит, сам ребенок.
В обоих случаях это могла быть продажа на органы.
Сексуальное рабство.
Эксперименты?
Ритуальное жертвоприношение?
Цепочка мыслей, начатая в шутку, вдруг начала казаться пугающе серьезной.
Луна все видела.
Похищения детей накануне полнолуния придавали истории оккультный ореол. Что общего между теми и этими детьми?
– Опаньки, – поприветствовали его нестройным хором Бианка и Лука.
Он даже не стал отвечать, усаживаясь за компьютер в лихорадочном состоянии.
– Он на батарейках или тяжелой наркоте? – скептически спросила Бианка свистящим шепотом. – Только ночью шнырял с патрулем за этим альбиносом, и нате вам, доброе утро.
– Я все слышу, – бросил Мариус через плечо.
Обнаглевшие ассистенты только похихикали.
– Что по сегодняшнему протоколу из Веддинга? Зверя отследили? – поинтересовался он, загружая базу данных.
– Это же не кино, – хмыкнул Лука. – Полицейские посветили фонариками в мусорках и разъехались по постам. Следов нет. Если оно еще живо… я мутанта имею в виду, то сидит где-нибудь в темноте с парой переломов. Сигануть с такой высоты – заявка на суицид.
Мариус на автомате проверил отчеты по делу. Что взять с копов: они не станут без особой причины шерстить по берлинским лабиринтам.
Он попытался получить доступ к делу Вальденбруха, но было отказано. Запрашивать разрешение означало, что у него есть причина, но ничем из найденного он пока не был готов делиться с руководством.
Тогда подождет.
Черед Санды.
– Запросите информацию по взломанной альбиносом квартире, – велел Мариус.
Оболтусы нехотя начали копаться в деле, а он занялся загадочной дамой.
И, оказывается, она не являлась никем.
* * *
За именем Санды Эдлер была история.
Жила девочка, которую удочерила из приюта в Поприкани пара обеспеченных немцев. Позже у нее родилась сестра, но что-то пошло не так. Родика Эдлер решила сжечь свою семью, и спящие отец с матерью задохнулись дымом раньше, чем сгорели. Их обугленные тела были найдены в спальне в идиллической позе. Голова к голове, руки сложены на груди.
Смышленая Родика заперла дверь их комнаты. Стояла какое-то время снаружи и слушала их крики. Затем покинула наполняющийся дымом и огнем дом и смотрела на пожар с улицы.
Такое стечение обстоятельств не могло быть случайностью, неосмотрительностью или детской глупостью. Малышка с конфетными глазами тщательно спланировала убийство и никогда не объясняла, почему совершила такой чудовищный поступок. У нее диагностировали тяжелую шизофрению.
Что же происходило с другой девочкой, которая тоже жила в этом доме?
Другая девочка пришла после полуночи. Она сидела допоздна в библиотеке, потом, по ее словам, несколько раз пропустила поезд метро, зачитавшись. Мариус смотрел на снимок, прикрепленный к давнему делу, и понимал, что этот мрачный подросток с матовыми, темными глазами, возможно, вообще не хотел возвращаться домой, и книжки тут ни при чем.
Что с ней стало бы, приди она за минуту до?
Санда отказалась от комментариев. Она перестала говорить с кем-либо: врачами, службой опеки, соседями.
Так разошлись дорожки. Плохая сестра решением суда была определена в Вальденбрух. Хорошая сестра должна была отправиться в приют. Но когда временный опекун из местных органов попечения пришел забрать ее, дом был пуст. Санда ушла раньше. Ее не смогли найти. Она числится в розыске до сих пор.
Мариус почувствовал, как пыль забирается куда-то глубоко в нос, и, не удержавшись, чихнул. Пребывание в архиве забивало ему все легкие. Его взгляд снова упал на снимок Санды Эдлер, взятый из семейного альбома. Этот сиротский голод и настороженность в глазах не излечит никакая приемная семья. Санда была воспитанным волчонком. Когда стая разрушилась, она и поступила как волк: ушла до того, как ее снова посадят в клетку.
В деле оставалась последняя страница. Девочку искали в течение нескольких лет. Два года спустя