и оживить человеческое. А я игнорировал все чувства к хорошему другу – и… Она умерла за полгода до Отказа. Самое забавное, что именно она привела ко мне девочку по имени Кассандра. – Последнее Итан направил Ксении, впервые узнающей об этом и наперед соединяющей точки истории. – С момента Отказа я всеми силами пытаюсь сохранить в себе остатки человечности. Соломон! – Тот удивился обращению к нему. – Я так и не сказал тебе спасибо. Ты был с Майей до самого конца, не бросил ее одну. Очень жаль, что с тобой все так случилось, – это несправедливо. Но ты молодец. – Итан осмотрел каждого перед ним. – Я не прошу прощения, лишь хочу сказать, как сильно я вам всем завидую.
Дальше они сидели молча, впитывая этот по-настоящему уникальный момент принятия настоящего и прошлого, в некотором смысле даже восхищаясь той комбинацией, связавшей их в этом месте. Каждый принимал грядущий конец со всеми вытекающими, с одной стороны, твердо веря в успешность их самоотверженного труда, а с другой – зная: они сделали все возможное ради других, а не себя.
Когда они миновали пустой и мертвый Мегаполис, с трудом смогли осознать тот пугающий тишиной мертвый ужас некогда столь великого места на планете. Казалось, будто бы и бороться толком не за что: уж не ради пустых домов и безжизненных улиц точно. При этом даже знание о спрятанных от глаз бесчисленных людях не придавало сил, поскольку при виде умершего Мегаполиса закрадывалось сомнение в целесообразности их миссии. Но тут как минимум у Ксении проявлялась хорошая, сказанная Итаном мотивация – месть. Нельзя дать Данакту остаться безнаказанным, и раз они могут проследить за исполнением столь жизненного желания, то точно должны, а то больше и некому.
Открывшиеся двери контейнера раскрыли страшный вид пустой площади, откуда часть роботов повела захваченных людей к дальним воротам по металлической трубе, дабы те не могли никак сбежать. При виде новых трупов и оттирающих от крови пол маленьких роботов всем стало ясно, что наступил момент прощания. Итан передал Эхо и Соломону планшет, указав, что тот необходимо лишь подключить к основному компьютеру, а там виртуальный экран уже подскажет, что делать, при этом завербованные роботы будут их охранять, а вот на команды с ними туго, только самое необходимое.
– Как мы узнаем, что у тебя получилось? – Соломон всем своим видом выражал нелюбовь к этому технологичному месту скрещения бетона и железа.
– Я сообщу, если что.
– Ксюша! – Эхо было не просто такое говорить из-за ощущения прощания. – Спасибо тебе за все.
– Не облажайся, Эхо!
Она протянула ему руку, но тот, чуть подумав, подошел и обнял ее, стараясь запомнить этот момент. После этого он посмотрел на Итана и уже ему протянул руку, но тот посмотрел на нее, кратко улыбнулся и сказал чуть ли не с шутовской вежливостью:
– Я не прощаюсь.
Эхо не понял это, но от Итана подобное легко было ожидать, чему он даже обрадовался, как доказательству взаимопонимания.
– Соломон! – К тому Итан обратился чуть более лично. – Еще раз спасибо.
– Если со мной что-то случится, но у нас все получится, то сделайте одолжение – оставьте Олимпию с семьей в покое, пусть живут свободно.
– Разумеется. – Ксения открыто взяла это на себя.
Переглянувшись друг с другом, они запомнили этот момент, казавшийся таким личным и единственным. Соломон и Эхо зашагали с пятью роботами за остальными людьми, а Ксения и Итан под охраной двух оставшихся направились в обратную сторону, к центральному зданию, когда-то служившему церковью около большого парка, ныне залитого бетоном и огражденного железом. Весь этот заснеженный вид и морозный воздух с отсутствием толкового освещения и необычная тишина как никогда ранее и немыслимо четко отражали памятник смерти Мегаполиса.
25
Итан и Ксения добрались на лифте до нужного двухсотого этажа вместе с двумя защищающими роботами. Весь путь они молчали: Ксения прокручивала в голове все свои обязательства, а Итан занимался последними подготовками к своему величайшему триумфу.
– Ты уверена, что у тебя получится уговорить его?
– Это странно, но чувствую нужду в этом слишком сильно, словно это единственный вариант.
– Я в тебя верю, ты сильнее и умнее его. И тебе не составит труда мне это доказать!
– А ты мастер мотивации!
Глядя ей в глаза, Итан задумался, осмотрелся вокруг и добавил внушительно и необычно эмоционально: – Ты ведь помнишь, что если я не справлюсь и если он выживет, то тебе придется замарать руки?
Ксения кратко кивнула, визуализируя убийство, которое когда-то пообещала себе не совершать вновь, но тут… тут она никому не могла доверить это, уж лучше сама.
– Мы справимся, вместе.
С минуту они молчали, смотря друг на друга, улавливая странное умиротворение, которое как никогда было необходимо перед грядущим, самым важным экспериментом Итана.
– Не прощаюсь.
– Еще бы ты мне тут прощался!
Металлические двери открылись, раскрыв им убежище Данакта: целый этаж был отведен разным компьютерам и механизмам охлаждения за бронированными стеклами, тем самым весьма ограничивая свободное передвижение. Непосредственное жилище Данакта также окружено стеклом, где на внутренних сторонах было прикреплено множество небольших мониторов, а с другой стороны от входа, расположенного прямо напротив лифта, находилась его капсула. Вокруг было темно, основное освещение работало лишь в комнате Данакта, создавая интересный и необычный уют. Место это обладало странной атмосферой и непривычным запахом, поняла Ксения метров за десять до встречи с Данактом.
Изуродованный подросток стоял в штанах и футболке и взирал на двух гостей с таким изумлением, какое Итан и надеялся увидеть. И пока Итан вцепился глазами в пацана в полной уверенности, не отпуская хватку, Ксения держалась чуть позади него, явно борясь с дискомфортом.
– Итан Майерс! Я думал, ты умер! – Данакт был так рад его видеть, что даже улыбнулся, обнажив грязные зубы, а из-за натяжения кожи часть имплантов в его голове некрасиво проявляла квадратные формы. – Почему ты раньше не объявился? – Данакт искренне рассматривал Итана и Ксению: – Я помню тебя. Ты – Ксения Конлон, очень рад видеть тебя живой и здоровой, давно не виделись. Но… подождите… что-то не так! Я ждал Эхо, где он?
– Мы за него.
Данакт молчал, лицо его, несмотря на изменения не только пластические, но и событийные, отразило всю гамму растерянности и смятения, где уже проклевывался гнев.
– Я думал, ты погиб. Ты бросил меня, оставил одного, и я, ведомый наставлением Кассандры, сделал все, чтобы жизнь человека стала лучше. Тебе нравится?
– Данакт… – Ксения сделал шаг вперед, удивив того странным вниманием. – Мы понимаем, как трудно тебе было, но