оставалось лишь немного тебя подталкивать, расшатывать, по чуть-чуть перенастраивать твой мозг и перепаивать чипы, медленно, но очень действенно. Ты же больше человек, чем машина. И твоя человечность – это твои страхи, страдание и комплекс неполноценности, что приводит нас к тому, как плохо ты управляешь своим умом, что, кстати, опять же, нормально для подростка. Ты так усердно боролся с человеческой слабостью, что она же тебя и погубила. Трон всегда одинок, Данакт, я это по себе знаю.
– И все это ты сделал ради того, чтобы доказать свое превосходство? Чтобы я восхитился тобой или же ослабел настолько, чтобы отдать «трон»?
– Таков был основной план, да.
– Но я не сделаю этого, ты не мог не знать…
– Вообще-то, мог. Я к тому, что шансы были малы, да, но все же были. Сама Ксюша убедила меня в действенности столь необычного подхода. От того, кстати, она и решила поговорить с тобой. Верила в исправление, верила в твою человечность больше меня.
– Зря.
– Ну, как сказать, я-то предупреждал, так что мое любимое «я же говорил» вновь к месту. Но не спеши с выводами, Данакт, не спеши с выводами. Я проделал такой путь и выжидал так долго, да еще и вывел тебя из равновесия и развел на эмоции, так что слушай внимательно! Я не ошибаюсь. Я не проигрываю. Я упрямец, каких поискать. И я бы не стал ничего делать, не знай я о своей победе! А ради нее я готов на все, Данакт!
С каждым словом Итан приближался к Данакту и вбивал слова, словно гвозди, будто бы возводя победное знамя со всей силой несгибаемого характера. И тут полный сомнений и растерянности Данакт, не видевший до этого момента цельную картину, всерьез полагая даже, что Итан явился от безысходности, увидел в его глазах честность. Самую безумную и обескураживающую, ту самую, перед которой остается лишь преклониться в странном восхищении, ибо все напускное исчезло, оголив истинное в каждом из них. Влажные глаза Данакта не могли оторваться от непоколебимой власти Итана, а слух лишь успел услышать тихое, но важное: «Взрывай».
27
Прогремевший взрыв на этаже Данакта сотряс не только сам небоскреб, но и все ближайшие здания. Находившиеся под обстрелом Соломон и Эхо уже и не думали ни о каком спасении, но стоило им ощутить взрывную волну и тряску здания, как все затихло. Чуть выглянув из-за угла, Эхо увидел отключенных противников, уничтожение которых уместилось в несколько секунд после приказа защитникам. Взрыв оборвал контакт «Нитей», ибо эти уникальные солдаты работали под контролем Данакта, а не от автономности, как простые роботы. Поднявшись с пола и переглянувшись, Эхо и Соломон оглядели поле боя и долго не могли поверить не только в победу, но и в свое выживание в этом ужасе.
– Не знаю, что это было, но лучше нам не медлить. – Соломон держался за задание, в то время как Эхо стал подозревать худшее – гибель Итана и Ксении. Контакта с ними не было ради безопасности, так что оставалось лишь гадать. Терзаемый сомнениями, Эхо даже думал вернуться на посадочную площадку, но Соломон его окликнул: – Что ты там стоишь?!
Пересилив себя, Эхо подошел к Соломону:
– Здесь все автоматизировано, я понятия не имею, куда это воткнуть, тут ни терминала, ни компьютера, одни капсулы да контейнеры для одежды и мусора.
– Видишь, каждый уже подключен к линии, а потом, после того, как человека погрузят, он сдвигается по путям и пакуется на место, при этом не теряя контакт.
– Может, вместо лекции просто все сделаешь?
Эхо вновь обернулся, борясь с желанием узнать про Итана и Ксению.
– Положи планшет к изголовью и начни поиск сигнала, а там…
– Эй, соберись! Они сделали свое дело, а мы свое – еще нет. Я не знаю этой технологии, прошло лет восемь, как я покинул Мегаполис. Давай работай.
Эхо взял планшет, пролез в открытую капсулу и занялся поиском сигнала, который нашелся быстрее ожидаемого, а после того, как запуск программы Итана начался, Эхо услышал то, чего уже и не надеялся, – голос Ксении. Последний робот-защитник и так был поврежден, но еще функционировал, и, подойдя к ним, он стал этаким радио.
– Эхо, Соломон, ответьте!
– Мы здесь, – ответил Соломон и приблизился к роботу.
– Данакт мертв. – Голос ее выдал борьбу с тяжестью чувств. – Итан уничтожил весь этаж. – Соломон и Эхо переглянулись. – Доделайте дело!
Ксюша отключилась, оставив их одних, медленно переваривающих известие о кончине диктата, а значит, начале новой истории. Все было так необычно и даже непривычно, что когда программа Итана подала сигнал успешного исполнения задачи, то оба они еще дали себе время насладиться моментом тишины.
– Давай.
Эхо открыл планшет и встретил известный интерфейс Коллектива, только в этот раз он возненавидел свою причастность к нему. Первым делом Эхо нашел досье Алины, сразу же убедившись, что она не находилась рядом с Данактом, как и его ребенок, и обрадовался так сильно, что даже показал это Соломону. Тот поддерживающе кивнул, начиная привыкать к хорошим новостям.
– Так, я предлагаю начать отсоединять их не спеша, а то устроим бардак. Время у нас есть, освободим первых, там они помогут с организацией условий и…
– Подожди.
– Если мы освободим всех, то начнется паника.
– Это я понял. Они будут помнить свою жизнь там?
Эхо задумался: такой подход к вопросу удивил его своей простотой.
– Да, будут.
– Это плохая идея. – Только Эхо хотел возразить, как Соломон настойчиво и серьезно продолжил: – У них идеальная жизнь, прошлой они не помнят, а ты хочешь в лоб сказать им, что все было ложью?
– Они заслуживают знать правду.
– Эта правда уничтожит их! Они не готовы, часть захочет вернуться и возненавидит нас за то, что мы их этого лишили!
– Но мы здесь ради этого, Соломон. Откуда ты…
– Я здесь ради безопасности. Если Данакт мертв, то мне этого хватает, а отвечать за этих людей… Это слишком, мы не вправе.
– А кто вправе? Мы обладаем ценным знанием, которым должны поделиться, иначе мы будем не лучше Данакта.
– Ты не понял. Я согласен с тем, что стоит их освободить, но они не должны помнить жизнь внутри. Они начнут сравнивать ее, а все это конкуренцию не составит.
– Я верю в людей больше, чем ты, друг мой. Доверься.
– Нет. – Соломон всем своим видом излучал угрозу. Эхо всерьез удивился, отложил планшет и встал во весь рост.
– Друг мой…
– Мы не друзья.
– Да послушай ты! Пожалуйста. Я понимаю, правда, и будет ложью, если