Он подъехал ближе и спешился, привязал лошадь и подошел к Рамону.
– Волки.
– Si. Прошлой ночью. Вероятно, целая стая. – Он выпрямился и показал пальцем туда, где неподалеку валялись останки еще одного теленка и коровы-матери.
Сдвинув шляпу на затылок, Чейз смотрел на обглоданный скелет, но мыслями был сейчас далеко. Он не мог избавиться от ощущения, что что-то случилось на ранчо. Рамон поднял глаза, и Чейз, повернувшись, проследил за направлением его взгляда. К ним приближался всадник. Лейн, пригнувшись к шее своей молодой и горячей пегой лошадки, подъехал к ним. Желая покрасоваться, он эффектно натянул поводья, заставив лошадь взвиться на дыбы, и изящно выскочил из седла. Он оглядел то, что осталось от матери и малыша.
– Я нашел еще одного полуобглоданного теленка за соседним горным хребтом.
– Волки, – подытожил Чейз.
– Мы что-нибудь собираемся предпринимать? – Подойдя, Лейн ткнул мертвую телячью голову носком сапога. – Пока мы не очистим это место от этих тварей, пасти здесь скот небезопасно.
– Поступим так, как поступали во все времена охотники. Зальем останки ядом. Кто-то из них явится полакомиться падалью и подохнет. – Чейз несколько мгновений изучающе смотрел на Лейна, который рассматривал труп теленка. – Как тебе нравится идея получить несколько волчьих шкур? Хорошая шкура тянет сейчас доллара на три.
Лейн обернулся и смотрел на него с таким выражением и так долго, что Чейз уже ждал отказа, но на лице Лейна появилась легкая полуулыбка. Он кивнул.
– Еще бы.
– Рамон научит тебя снимать шкуры, не повреждая их.
Рамон кивнул в знак согласия. Лейн больше ни слова не сказал. Он продолжал испытующе смотреть на Чейза, будто прикидывая, чем он заслужил такую благосклонность.
Чейз повернулся и устремил взгляд в направлении дома.
– Я вернусь за стрихнином.
– Я могу послать Орвила, – предложил Рамон.
Зная, как тяжело на душе у старика после происшествия с Недом, Чейз позволил ему ехать с ними этим утром, решив постепенно избавлять пожилого ковбоя от наиболее утомительных обязанностей.
Чейз помолчал, одной рукой в перчатке уже стискивая поводья, и повернулся к Рамону и Лейну.
– Найдите ему занятие здесь. А я обернусь мигом, еще до полудня.
Лейн едва заметно пожал плечами, но от внимания Чейза не ускользнуло, как покачал головой Рамон и как он понимающе усмехнулся. Образ Эвы, оставшейся дома в одиночестве, снова начал преследовать его. Чейз постарался отвлечься от тревожных мыслей, предвкушая встречу наедине.
Чейз замедлил шаг у крыльца. Его одежда была тяжелой от пропитавшей ее влаги.
– Если бы дураки выставлялись на продажу, за тебя бы дали самую высокую цену, – пробурчал он себе под нос. Он привязал лошадь и на ходу, направляясь к двери, стянул с себя брезентовый плащ. Его возбуждение от предстоящей встречи усилилось, пока он стоял, соскребая грязь с сапог и слушая, как Эва возится на кухне. Он повесил мокрый плащ на крючок, прибитый у двери, постучался костяшками пальцев и вошел.
Оказавшись в уютной, гостеприимной кухне, он остановился, как вкопанный, потому что его охватило теплое и почти забытое чувство. Воздух был напоен ароматом свежевыпеченного хлеба. Он обволакивал словно пушистое одеяло. Он заметил три каравая, стоявшие в ряд на кухонном столе. Два из них были немножко кривобокими и продавленными посередине, но от этого запаха просто слюнки текли.
Два огромных деревянных корыта красовались посреди кухни. Одно с мыльной водой, другое – с более-менее чистой. Из одного торчала стиральная доска. Скребок валялся тут же на полу в грязной луже. На стуле грудой была свалена мокрая одежда. По обеим сторонам стула свешивались замысловато переплетенные штанины и рукава, с которых, монотонно барабаня по полу, падали тяжелые капли воды, превращаясь в ручейки, а те, в свою очередь, соединялись в узеньком, но довольно бурном потоке, струившемся по неровному полу и образовывающем озерца в трещинах между досками.
Эва стояла на цыпочках возле плиты и запихивала деревянные щипцы в медный котел, над которым клубился густой пар. Вода в котле бурлила, и брызги летели ей прямо в лицо, орошая пряди волос, выбивавшихся из прически и падающих на лоб и щеки. Теперь они обвисли и прилипли к коже, напоминая крученую медную проволоку. Вид у Эвы был очень растрепанный.
Он переступил через порог. Она тут же почувствовала присутствие постороннего, вздрогнула и обернулась. На ее лице было написано нечто среднее между удивлением и беспокойством. Она метнула взгляд на ружье, прислоненное в углу у двери, потом на незваного гостя. Наконец увидев, что это всего лишь Чейз, заметно расслабилась. Чейз все сразу же понял и непонятно почему обрадовался, что она его не боится.
Она мгновенно отвернулась и возвратилась к своему занятию. Он подумал, что это довольно странно с ее стороны – не сказать ни единого слова в качестве приветствия – за завтраком она была само очарование. Пребывая в полном недоумении относительно того, что же могло приключиться за время его отсутствия, он стоял и таращился на нее, но она не думала оборачиваться.
– Эва?
Ноль внимания. Тогда он подошел к ней. Деревянными щипцами она сосредоточенно помешивала мыльную воду, все больше и больше заливая пол. Он тронул ее за плечо.
Она отложила щипцы и повернула к нему лицо, пунцовое от жара, исходившего от котла, поэтому он сразу и не заметил, что девушка плачет. Но теперь, стоя в нескольких дюймах от нее, он не мог не видеть слез, струившихся по ее щекам.
– Что-то случилось?
Она прерывисто вздохнула и выпалила одним духом:
– Да! Все!
Обреченно она махнула рукой в сторону беспорядка на полу.
– Я пыталась постирать белье и одновременно поставила печься хлеб, и тут у меня все пошло наперекосяк.
– Всего-то? – он оглядел захламленный пол, пытаясь скрыть свою радость. Она расстроилась из-за какого-то дурацкого белья.
Она снова судорожно вздохнула. Он хотел прижать ее к себе, успокоить, но вместо этого продолжал пожирать взглядом ее раскрасневшееся личико, обращенное к нему, впитывая в себя изумрудное сияние, которое излучали ее глаза, и пытался осмыслить ее слова.
– Во-первых, хлеб не поднялся. Потом я пошла накормить завтраком Неда и сменить его одежду, а в это время тут выкипела вода. – Она провела ладонью по щеке. – А потом… когда Нед проснулся – он дремал – то так развопился, что я помчалась туда, сломя голову, потому что решила, что это он от боли. И только ради того, чтобы получить нахлобучку за то, что я, видите ли, забрала его штаны, чтобы постирать.
Едва вымолвив это, она ударилась в слезы и уткнулась лицом в рубашку у него на груди. Чейз немедленно воспользовался удобным поводом, чтобы обнять ее. Его рука скользила вверх-вниз по ее спине, пока она немножко не успокоилась и ее бурные рыдания не сменились тихими всхлипываниями.