— Ты просто не в курсе, с кем связался — она смотрела ему прямо в глаза, пока он своими руками трогал ее лицо, а потом неожиданно сжал щеки.
— И с кем же?
— Исаев придет за мной и тогда тебе пиздец, — Вера качнула головой, вырываясь из захвата мужской руки, озлобленно дергая затекшие руки, которые продолжал держать Вован.
— Исаев? Неужели? — Вера надеялась, что его голос хотя бы дрогнет, после упоминания Артема, но, увы, Пряников продолжил улыбаться и ласково гладить ее по голове, — Если бы он приходил за каждой шлюхой, которую трахал, я бы лично подарил ему пожизненный абонемент в клуб.
— Он придет и вышибет твои мозги, я тебе обещаю.
— Я с нетерпением буду его ждать, — Пряников снова улыбнулся, поправляя пиджак, — Ну ладно, хватит болтовни. Тебе еще нужно в порядок себя привести. Володя, — кивнув мужчине, Пряников не торопясь пошел к той самой одинокой двери. Вован захлопнул дверцу машины и потащил Веру за Пряниковым, не заботясь о том, что Вера не всегда успевала перебирать ногами.
Как только металлическая дверь с грохотом закрылась за ними тремя, Вера взвыла, отчетливо ощущая, как удавка затягивается вокруг шеи. Одному Богу было известно, что с ней будет.
Обреченность — чувство, которое густым облаком висело над Верой, становясь с каждым шагом все больше и больше. Надежда на возвращение медленно угасала.
«Хоть бы пришел, миленький. Хоть бы Костя смог дозвониться» — Вера шла и молилась за себя, за Костю, который так и остался, в ее голове, лежать на холодном асфальте, за свою жизнь.
— А вторая где? — неожиданно Пряников прервал молчание, еле заметно поворачивая голову к плечу.
— Так ее Усач вперед забрал, должны были доехать уже.
Там, где-то наверху грохотала музыка, гулко отдаваясь от стен облезлого коридора, по которому они шли. Впереди была еще одна дверь, которую Пряников уже открыл ключом, впуская их на лестничную клетку.
— Ну что, Вера, будешь послушной девочкой? — Альберт остановился, задумчиво осматривая ее.
— Я лучше буду жрать дерьмо, — выплюнула Вера.
— Это можно устроить, — Пряников неожиданно засмеялся, хватаясь за Вована, — Грубая, ты, Вера, вроде девушка, а такими фразочками выражаешься. Оставь их для мужчин. Ладно, на первый раз прощаю тебя, но учти, я люблю вежливых девочек, — он продолжал посмеиваться, поднимаясь по лестнице.
— Альберт Евсеевич, так, а ее куда? В холодильник?
— Какой холодильник? В смысле? — Вера снова начала вырываться, обратив на себя внимание Пряникова.
— Да что ты, Володя, отдай красотку Антонине, она разберется, что с ней делать. Но передай, чтоб все как положено.
Веру снова потащили по коридору уже следующего этажа, и она вспомнила тот злополучный поход в баню. Кажется, ее также вели по длинным коридорам, она еще тогда дорогу пыталась запомнить, но к ней тогда никто не прикасался.
Вера грустно усмехнулась, мысленно прощаясь с той дверью, которая вела на улицу. До нее было просто не добраться — все выходы Вован открывал ключом, а значит, без него отсюда не уйти. И еще было непонятно — то ли без ключа, то ли без Вована.
За последней дверью интерьерчик ощутимо изменился — не было больше этой сырости, бетонных стен, «моргающих» лампочек. Теперь только выбеленные потолки, стены, выкрашенные в кричащий красный, приятный запах и нарастающий звук музыки.
То, что они были в клубе, Вера не сомневалась. Обстановка располагающая, если можно было так сказать в случае с Верой. Ну и если учесть, что тут наверняка была куча народу, ее явно не убьют.
Но от этого почему-то не становилось легче.
Мимо, шумной стайкой пробежали полуголые девушки с ног до головы покрытые блестками, одетые только в цветные трусики. Вован замедлил шаг, провожая девушек взглядом, а потом снова нахмурился и дальше поволок Веру.
Народу было тьма — в основном мужчины. В дорогих костюмах, кто-то даже с рабочим портфелем в руках, но все они были здесь по одной причине. Пока придурок тащил уже запыхавшуюся Клинкову по балкону, она успела рассмотреть внизу огромный зал в приглушенном, почти интимном свете, кожаные диванчики со столиками. И девушек. Много девушек, которые вились перед сидящими, как раз за этими самыми столиками, расслабленными мужчинами, предлагая им свое полуобнаженное тело в медленном, возбуждающем танце. Некоторые изящно скользили вдоль шеста. Вера восторженно следила за тем, как развиваются длинные волосы брюнетки, пока она висела на шпагате, головой вниз. По центру, у стены, была главная сцена, на которой тоже танцевали девушки, а над их головами, большими неоновыми буквами горело «DOLLS». Эту вывеску Вера видела несколько месяцев назад в новостях. Диктор тогда сказал что-то про открытие нового стриптиз-клуба.
Почувствовала, как во рту стало сухо.
— Отпусти, не пойду, — Клинкова задергалась с новой силой, чувствуя, как вспотела в пальто. В клубе было жарко, даже душно, сигаретный кумар отбирал последние глотки кислорода. Удивительно, но никто из присутствующих даже не обратил на них внимания так, как будто это было нормой.
— Не рыпайся, лапуля, а то будет хуже, — Вован дал несильную затрещину, буквально вталкивая ее в комнату. Женский визг оглушил с порога.
— Вов, ты опять дверь перепутал? — из толпы девушек к ним вышла лощеная шатенка, с легким намеком на улыбку.
— Альберт Евсеевич просил передать вам, — неловко переминаясь с ноги на ногу, Вован отпихнул от себя Веру прямо в руки женщине. Она цепко обхватила Клинкову за запястья, рассматривая ее с ног до головы.
— Я поняла, спасибо Вов, — женщина улыбнулась, ожидая, когда мужчина покинет комнату.
— Ну я это самое… Пошел, — он, казалось, был растерян.
«Еще бы. Кто угодно бы растерялся, когда ты окружен такими красотками с приятным бонусом в виде голых сисек».
— Ага, — женщина махнула ему и снова повернулась к Вере, — Как тебя зовут, Рыжуха?
В целом, она была приятная. Не было ничего отталкивающего. Ни вызывающих улыбок, ни высокомерных взглядов. Одета была довольно просто, но со вкусом — брюки, обычный белый топ на широких лямках. Никаких украшений, только блестящие гвоздики в ушах.
«Умеют же люди одеваться» — Вера покосилась на ее открытые загорелые руки.
«Только те, кто имеет деньги, а тут видимо, будут иметь тебя».
— Вера.
— Хорошо, Вера. Я Антонина Игоревна, я кто-то типа замдиректора по воспитательной части, — она усмехнулась сама себе, а потом потянула с Веры пальто. Кто-то из девушек тоже усмехнулся.
— Не надо, — Клинкова заупрямилась, возвращая верхнюю одежду на плечи..
— Лучше отдай, если не хочешь в холодильник, — рядом с Верой остановилась девушка, с забавными афрокосичками, собранными в высокий хвост. Из одежды на ней были только черные обтягивающие латексные штаны и простенький голубой лифчик.
— Что такое холодильник? Эта обезьяна хотел меня туда отправить, — Вера повернулась к девушке, надеясь найти хотя бы молчаливую поддержку в ее глазах. Ничего. Абсолютно жесткий, но в то же время какой-то пустой взгляд.
— Я не поняла, девочки. Время — бабки, если вы не забыли. А если забыли — так я напомню, — Антонина Игоревна повысила голос и заинтересованные девушки, которые шушукались, глядя на Веру, снова отвернулись, занимаясь своими делами. Клинкова только сейчас поняла, что эта комната была гримеркой, здесь был яркий свет, ряд столов с висящими перед ними зеркалами, куча костюмов, обуви, косметики, и тот самый абсолютно бабский содом.
Сердце заныло, когда вспомнила родную гримерку в «Ручье».
— Я Кэт, — «афрокосички» хлопнули ее по плечу, и девушка вернулась к своим делам.
— Вера, давай в темпе. Тебе еще в душ надо сходить, — Антонина таки сорвала с Веры пальто, жестко хватанула ее за руку, толкая в сторону душевой.
— Я не пойду.
— Тогда я позову Володю и уже он будет тебя мыть. Мне с тобой возиться некогда, — женщина отвернулась, складывая руки на талии, — Маш, губы поярче. Давай-давай, не стесняйся, — подошла к Маше, выхватывая у нее помаду, уже самостоятельно обводя девичьи губы.