Глава III
Таким образом, продолжая поход, они на четвертый день дошли до крайних пределов страны Гобрия. Когда они оказались на вражеской земле, Кир оставил с собой и построил в боевой порядок пешее войско и столько всадников, сколько ему казалось необходимым, а оставшуюся конницу выслал вперед и велел им убивать всех, кого они встретят с оружием, а прочих и весь скот, какой захватят, гнать к нему. Он распорядился, чтобы персидские всадники также приняли участие в набеге. Многие из них вернулись, сброшенные своими лошадьми, но многие другие пригнали богатую добычу. Когда добыча была собрана, Кир созвал предводителей мидян и гирканцев и всех гомотимов и сказал так:
— Друзья мои, Гобрий всем нам великодушно предоставил свое гостеприимство. Поэтому если мы отделим часть, причитающуюся по обычаю богам, и то, что необходимо для войска, а остальную добычу отдадим Гобрию, то разве мы не поступим прекрасно и не покажем всему свету, что мы даже тех, кто творит нам добро, стремимся превзойти своими благодеяниями?
Услышав такое предложение, все стали одобрять его и восхищаться з Киром. А один из присутствующих даже сказал:
— Конечно, Кир, именно так нам и надо поступить. Ведь Гобрий, как мне кажется, считает нас чуть ли не нищими оттого, что кошельки наши не набиты дариками и мы не пьем из золотых фиал. Если мы так сделаем, то он, пожалуй, поймет, что можно быть благородными людьми и без золота.
— В таком случае, — распорядился Кир, — отдайте магам часть, причитающуюся богам, [125]отделите то, что необходимо для войска, а затем позовите Гобрия и отдайте ему все остальное. Таким образом, взяв сколько нужно, они все остальное отдали Гобрию.
После этого Кир двинулся к Вавилону, построив свое войско в такой порядок, в каком оно было в день прошлой битвы. Поскольку ассирийцы так и не выступили ему навстречу, Кир велел Гобрию выехать вперед и объявить, что если царь желает выйти и сразиться за свою страну, то он, Гобрий, тоже будет сражаться вместе с ним; а если царь откажется защищать страну, тогда ему поневоле придется подчиниться победителям. Гобрий выехал вперед, насколько было безопасно, и все это объявил, а царь выслал ему навстречу гонца с таким ответом:
— Твой господин говорит тебе, Гобрий: «Я сожалею не о том, что убил твоего сына, а о том, что не убил вместе с ним и тебя. Если вы желаете сразиться, приходите через тридцать дней. [126]Теперь же нам недосуг, ибо мы заняты приготовлениями». В ответ Гобрий воскликнул:
— Ну так пусть никогда не кончатся эти твои сожаления! Ведь ясно, как день, что я причиняю тебе немало досады с тех пор, как овладели тобою эти сожаления.
Гобрий вернулся и передал ответ ассирийского царя. Выслушав его, Кир отвел свое войско от Вавилона. Потом он подозвал к себе Гобрия и спросил:
— Скажи мне, Гобрий, не говорил ли ты, что тот оскопленный ассирийцем юноша мог бы стать нашим союзником?
— Мне кажется, — отвечал Гобрий, — я могу быть в этом уверен; ведь мы не раз откровенно беседовали друг с другом.
— Тогда, раз ты убежден, что это так, отправляйся к нему. Постарайся прежде всего, чтобы все, о чем вы будете говорить, осталось между вами. Сойдись с ним поближе и, если убедишься, что он действительно хочет стать нашим другом, устрой обязательно так, чтобы его дружба с нами осталась втайне. Ибо на войне нет лучше способа принести пользу друзьям, чем прикидываясь их врагом, а врагам — причинить больше вреда, чем выдавая себя за их друга.
— Это так, — подтвердил Гобрий. — Я знаю, что Гадат дорого бы дал за то, чтобы отплатить великим злом нынешнему царю ассирийцев. Однако, что именно он мог бы сделать, над этим нам всем надо подумать.
— Скажи мне тогда, — продолжал Кир, — если бы этот евнух явился с отрядом воинов к той пограничной крепости, которая, как вы говорите, сооружена ассирийцами как оплот против гирканцев и саков, для защиты страны от их вторжений, то, как ты думаешь, впустил бы его начальник гарнизона в эту крепость?
— Разумеется, — отвечал Гобрий, — если только Гадат явится к нему, оставаясь по-прежнему вне подозрений.
— Ну, а разве он не был бы вне подозрений, — заметил Кир, — если бы я подступил к его владениям, как бы желая захватить их, а он бы защищался изо всех сил; если бы я даже захватил что-нибудь у него, а он бы, в ответ, тоже схватил каких-нибудь наших воинов, например моих гонцов к тем самым племенам, которые, по вашим словам, [127]враждебны ассирийскому царю; [128]если бы, наконец, схваченные им гонцы рассказали, что они посланы за войском (и чтобы привезти лестницы для штурма крепости), [129]а наш евнух, выслушав их, явился бы к командующему гарнизоном этой крепости будто бы из желания предупредить его об опасности.
Гобрий согласился, что если действовать таким образом, то комендант несомненно впустит Гадата.
— Он даже попросит его остаться до тех пор, пока ты не уйдешь из этих мест.
— Тогда, — продолжал Кир, — если только ему удастся войти, разве он не сможет помочь нам захватить эту крепость?
— Конечно, — отвечал Гобрий, — если только он подготовит все внутри, а ты подведешь к крепости сильное войско.
— В таком случае, — закончил разговор Кир, — иди и постарайся растолковать ему все это, а договорившись, немедленно возвращайся. В подтверждение же наших честных намерений лучше всего сошлись на то, какого ты сам удостоился обращения с нашей стороны.
После этого Гобрий немедленно отправился в путь. Евнух встретил его с радостью и тут же согласился на все предложения и договорился с Гобрием о том, что надо будет делать. Как только Гобрий известил Кира, что евнух в восторге от предложенного плана, Кир на следующий же день подступил к владениям Гадата, а тот для вида стал защищаться. Кир даже захватил одну крепостцу, на которую ему указал Гадат. Что же касается гонцов, которых Кир отправил к соседним племенам, указав, по какой дороге им следовать, то одних из них Гадат пропустил, (чтобы они привели войско и доставили лестницы), [130]а других схватил и допросил в присутствии многих свидетелей и когда услышал, с какой целью, по их словам, они были посланы, то немедленно стал собираться и той же ночью отправился как бы для того, чтобы предупредить коменданта крепости. Встреченный с доверием как желанный союзник, он был впущен в крепость. Некоторое время он, как мог, помогал начальнику гарнизона в приготовлениях, но, как только появился Кир, он тут же овладел крепостью, использовав в качестве помощников, между прочим, захваченных ранее воинов Кира. [131]Когда это свершилось, евнух, устроив в крепости все, как надо, немедленно вышел навстречу Киру и, по местному обычаю пав перед ним ниц, [132]воскликнул:
— Радуйся, Кир!
— Я так и делаю, — отвечал тот. — Ибо с божьей помощью ты не только побуждаешь, но прямо-таки принуждаешь меня исполниться радости. [133]Будь уверен, я высоко ценю возможность оставить эту крепость верным оплотом для моих здешних союзников. Что до тебя самого, Гадат, то хотя ассириец и лишил тебя, по-видимому, способности иметь детей, тем не менее он не отнял у тебя возможность приобретать друзей. Знай, что нынешним своим поступком ты приобрел в нас таких друзей, которые постараются, насколько это будет от них зависеть, быть тебе заступниками не хуже, чем родные дети.
Меж тем как Кир это говорил, к нему подбегает предводитель гирканцев, который только что узнал о случившемся. Крепко пожав ему руку, он воскликнул: