Читать интересную книгу Киропедия - "Ксенофонт"

Глава VI

Такими делами они были заняты, когда прибыл верхом Гобрий, [103]ассирийский вельможа, в сопровождении конной свиты. Спутники Гобрия были вооружены обычным оружием ассирийских всадников. Те воины, которым было приказано собирать оружие врагов, велели приехавшим сдать свои копья, чтобы затем сжечь их так же, как они делали это в других случаях. Однако Гобрий ответил, что прежде хотел бы повидать Кира. Тогда гипереты оставили прочих всадников на месте, а Гобрия привели к Киру. Обратившись к Киру, Гобрий сказал:

— Господин, по происхождению я ассириец. Я владею обширной страной с мощной крепостью, являющейся моей резиденцией. Под моим командованием всегда было до тысячи всадников, которых я приводил на службу к ассирийскому царю; ведь я был ему самым близким другом. Но так как царь этот, доблестный муж, погиб в сражении с вами, и власть перешла к его сыну, моему злейшему врагу, я прибыл к тебе и как проситель припадаю к твоим стопам. Я предаюсь тебе как раб и как союзник, и прошу тебя выступить мстителем за меня. Если это возможно, я готов усыновить тебя; ведь у меня теперь нет детей мужского пола.

Был у меня, господин, единственный сын, прекрасный и доблестный юноша, любивший и почитавший меня так, как только и может почитать счастливого отца родное дитя. Однажды покойный царь, отец нынешнего правителя, пригласил его к себе, чтобы отдать за него свою дочь. Я отослал его, гордый тем, что теперь увижу своего сына женатым на царской дочери. Тот, кто стал ныне царем, пригласил моего сына на охоту и, считая себя лучшим наездником, чем мой сын, разрешил ему преследовать зверя на всем скаку, не ограничивая его свободы. Мой сын охотился вместе с ним, как с другом. Встретив медведицу, оба они-кинулись ее преследовать, и тот, кто ныне властвует, метнул в нее дротик, но промахнулся (лучше бы этого не случилось!). Тут метнул дротик мой сын и убил медведицу (не надо было ему этого делать!). Почувствовав обиду, царский сын сумел тогда скрыть свою зависть. Но затем встретился им лев, и царский сын опять промахнулся (в этом, я полагаю, не было ничего особенного); и вновь мой сын, вторично сделав меткий бросок, убил льва наповал, воскликнув при этом: «Дважды метнув дротик, я оба раза поразил зверя!» Тогда этот преступный человек не сдержал своей ненависти и, схватив копье у одного из своих спутников, ударил моего единственного и дорогого сына в грудь, лишив его жизни. Несчастный, я отвез домой труп, а не жениха, и похоронил, будучи уже в таких летах, моего возлюбленного и прекрасного сына, погибшего в расцвете юности. А убийца, как будто погубив врага, никогда после не высказывал и признака раскаяния, и за свое злое дело ничем не почтил того, кого скрыла земля. Отец убийцы сочувствовал мне и явно был огорчен несчастьем, постигшим меня. Если бы б он был жив сейчас, я никогда не пришел бы к тебе с целью причинить ему зло: он не раз проявлял свою дружбу ко мне, и сам я помогал ему во всем. Но теперь, когда власть перешла к убийце моего сына, я никогда не смогу быть ему верным подданным. И сам он, как я хорошо знаю, никогда не станет питать ко мне дружеских чувств. Ведь он знает, что я о нем думаю и в каком положении оказался я, некогда живший счастливой жизнью, а теперь одиноко и тоскливо доживающий свой век. Если ты примешь меня и у меня появится надежда с твоей помощью как-то отомстить за гибель моего сына, которого я так любил, мне будет казаться, что ко мне вернулись мои молодые годы. Я уже не буду стыдиться, пока живу, и, умирая, скончаюсь без душевных мук. Таков был рассказ Гобрия. Кир же сказал ему:

— Гобрий, если все, что ты сказал, правда, я принимаю тебя как просителя под свою защиту и обещаю тебе отомстить, с помощью богов, за твоего сына. Но скажи, если мы поступим таким образом и оставим в твоем владении крепость, землю, оружие и войско, которое было у тебя прежде, — станешь ли ты помогать нам за все это? Гобрий ответил:

— Моя крепость, когда ты туда прибудешь, будет твоим домом. И подати с моей земли, которые прежде доставлялись мной ассирийскому царю, я стану доставлять тебе. Куда бы ты ни отправился воевать, я отправлюсь вместе с тобой в качестве твоего союзника. Есть у меня и дочь, милая девушка, уже достигшая брачного возраста, которую я некогда предназначал в жены нынешнему царю. Теперь же она с громким плачем умолила меня не отдавать ее замуж за убийцу ее брата, и я с ней согласился. Я предоставляю тебе право решить и ее судьбу — отнесись к ней с тем же чувством, какое я питаю к тебе. Тут Кир сказал:

— Если все это правда, я готов обменяться с тобой рукопожатиями — и да будут нам свидетелями боги!

После этого Кир разрешил Гобрию уехать, сохранив вооружение. При этом он спросил его, велик ли путь, ведущий в его землю, ибо он сам собирается туда прибыть. Гобрий ответил:

— Если ты отправишься завтра рано поутру, то на следующий день ты уже будешь ночевать у нас.

Так Гобрий удалился, оставив проводника. Между тем к Киру прибыли мидяне, уже выделившие магам то, что те выбрали из захваченной добычи в пользу богов. Киру они отобрали самый лучший шатер, пленнццу сузианку, [104]по слухам считавшуюся самой красивой женщиной в Азии, и двух самых лучших арфисток. То, что они нашли после этого особо драгоценного, они предназначили Киаксару. И себе они взяли много ценных вещей, в которых они нуждались, чтобы во время похода ни в чем не чувствовать недостатка; ведь всего было в изобилии. Получили и гирканцы все то, в чем они нуждались. Достойная часть была назначена и вестнику, явившемуся от Киаксара. Оставшиеся палатки они отдали Киру, чтобы он раздал их персам. Что же касается денег, то они сказали, что разделят их между воинами, как только они эти деньги соберут. Так они и сделали.

КНИГА ПЯТАЯ

Глава I

Вот так сказали и сделали мидяне. А Кир велел дары, предназначенные для Киаксара, принять и охранять тем, которых он знал как самых близких Киаксару людей.

— А что вы предназначаете мне, — заявил он, — то я с радостью принимаю, однако пользоваться этим будете вы сами, — те, кому каждый раз это более всего понадобится. Тут один из мидян, большой любитель музыки, сказал:

— Как раз вчера вечером, Кир, я слышал игру этих арфисток, которые теперь достались тебе; я слушал их с наслаждением и, если бы ты отдал мне одну из них, мне кажется, я нашел бы больше радости в походной жизни, чем дома.

— Ну так, — сказал Кир, — я и дарю тебе ее, и думаю, что я больше должен благодарить тебя за то, что ты попросил ее у меня, чем ты меня — за то, что ты ее получаешь: так сильно мое желание делать вам приятное. Эту девушку получил, таким образом, тот, кто ее добивался.

А Кир послал за Араспом — мидянином, который с детства был его другом и кому он подарил, сняв с себя, свой мидийский наряд [105]когда возвращался от Астиага в Персию. Этому Араспу он поручил теперь охранять подаренную ему женщину и шатер. [106]Эта пленница была женою Абрадата из Суз. [107]Когда брали штурмом лагерь ассирийцев, мужа ее там не было, ибо он отправился послом к царю бактрийцев. Ассирийский царь послал его для переговоров о союзе, так как он был связан узами гостеприимства с царем бактрийцев. [108]Вот эту женщину Кир и велел Араспу охранять, пока он, Кир, не потребует ее к себе. Выслушав приказание, Арасп спросил:

— А ты уже видел, Кир, эту женщину, которую мне поручаешь сторожить?

— Нет еще, клянусь Зевсом, — отвечал Кир.

— А я видел, когда мы выбирали ее для тебя. Надо сказать, когда мы вошли в ее шатер, то сначала не разглядели ее хорошо. Она сидела на земле в окружении своих служанок; к тому же на ней была такая же одежда, как и на ее рабынях. Но когда мы, желая узнать, кто из них госпожа, стали всех оглядывать, то очень скоро мы заметили, как сильно она отличается от остальных, хотя сузианка и сидела на земле, закрыв лицо и потупя взор. [109]Мы велели ей встать; несмотря на то, что вместе с ней встали и все другие женщины, ее окружавшие, она резко выделялась среди них своим ростом, [110]своей благородной осанкой и изяществом, несмотря на простую одежду. Было видно так же, как струились у нее слезы, стекая вниз по платью и падая даже на ноги. Тут самый старший из нас сказал: