Читать интересную книгу Киропедия - "Ксенофонт"

Кир стал уже готовиться к отъезду, когда к нему явился Гадат со множеством самых разнообразных даров, как подобало владельцу большого состояния. Между прочим, он пригнал много коней, отобрав их у части своих всадников, которым он более не доверял из-за прошлого покушения. Приблизившись к Киру, он сказал:

— Кир, я отдаю тебе нынче эти дары, и ты можешь распоряжаться ими, как тебе угодно. Однако знай, что и все прочее мое достояние принадлежит тебе. Ведь у меня нет и уже никогда не будет родного сына, которому, я смогу оставить свое богатство. С моей смертью неизбежно угаснут и весь наш род и наше имя, А между тем, Кир, клянусь богами, которые все видят и все слышат, я пострадал таким страшным образом, не сказав и не сделав ничего обидного и ничего постыдного.

При этих словах он залился слезами, оплакивая свою судьбу, и больше уже не мог говорить. Выслушав его, Кир посочувствовал ему в горе, а затем сказал так:

— Конечно, я приму твоих коней; ведь и тебе я принесу больше пользы, отдав их людям более преданным, чем нынешние твои всадники, если только верно твое суждение о них, да и сам я смогу быстрее достичь того, чего так давно желаю, — довести персидскую конницу до десяти тысяч человек. Однако все прочие подарки ты возьми обратно и сохрани до тех пор, пока не увидишь, что я достаточно богат, чтобы отблагодарить тебя не хуже твоего. Ведь если ты напоследок одаришь меня более щедро, чем сам получишь от меня, то, клянусь богами, не знаю, смогу ли я не испытывать чувства стыда. На это Гадат сказал:

— Этим заверениям твоим я верю, ибо вижу, каков твой характер.

Однако ты подумай, могу ли я сохранить все эти сокровища. Ведь пока мы были друзьями с царем ассирийцев, владения моего отца по праву могли считаться прекрасными. Расположенные поблизости от величайшего города Вавилона, они давали нам возможность пользоваться выгодами, какие доставляет большой город, а от всех его тягот мы легко могли избавиться, укрывшись здесь у себя. Но сейчас, когда мы стали врагами, каждому должно быть ясно, что, стоит тебе уйти, и мы подвергнемся страшной опасности — и мы сами, и все наше достояние. Я думаю, нам придется вести ужасную жизнь, имея под боком врагов и видя, что они сильнее нас. Конечно, мне могут возразить: «Так почему же ты не подумал обо всем этом прежде, чем отпадать от царя?» Да потому, скажу я, Кир, что я из-за обиды и гнева стремился не к безопасности, а постоянно вынашивал только один замысел: как отплатить сполна этому недругу богов и людей, который всегда пылает ненавистью, но даже не к тому, кто причинил ему обиду, а ко всякому, в ком он почувствует человека лучше себя. Поэтому я убежден, что, будучи сам негодяем, он всегда будет обзаводиться союзниками из числа людей, еще более скверных. А если среди них и окажется человек сравнительно порядочный, то ты можешь не беспокоиться, Кир; тебе отнюдь не придется вести борьбу с достойным противником, ибо царь сам поведет эту борьбу всеми возможными способами, пока не избавится от того, кто превосходит его доблестью. Однако причинить горе мне — это, я думаю, он вполне сможет сделать и с помощью негодяев.

Слушая Гадата, Кир решил, что тот говорит о вещах, несомненно заслуживающих внимания. Поэтому он сразу предложил:

— А почему бы тогда, Гадат, нам не укрепить твои крепости надежною стражей, чтобы ты мог распоряжаться ими и чувствовать себя, в полной безопасности, когда бы ты ни пришел сюда? Сам же ты мог бы остаться в нашем войске, чтобы, если только боги по-прежнему будут за нас, царь испытывал страх перед тобой, а не ты перед ним. Все, что доставляет тебе радость из твоего имущества, или с кем тебе приятно проводить время, — все это ты можешь взять с собой в поход. Как мне кажется, ты мог бы быть для меня очень полезен, а я, со своей стороны, постараюсь помочь тебе чем могу. Услышав о такой возможности, Гадат с облегчением вздохнул и сказал:

— Только успею ли я со сборами до твоего ухода? Ведь я хочу взять с собой и свою мать.

— Конечно, клянусь Зевсом, — успокоил его Кир, — ты вполне успеешь. Во всяком случае я задержу выступление до тех пор, пока ты не скажешь, что у тебя все готово.

После этого Гадат отправился, чтобы с помощью Кира укрепить свои крепости гарнизонами. В дорогу он взял с собой все, что могло украсить жизнь такого богатого человека. Он решил также увести с собой часть своих людей, как из числа оставшихся ему верными, чье общество ему было приятно, так и многих из тех, кому он не доверял, принудив этих последних взять с собой либо жен, либо братьев, (либо детей), [144]чтобы держать их таким образом связанными по рукам и ногам. Выступив в поход, Кир сразу велел Гадату занять место среди людей его свиты, чтобы можно было пользоваться его советами по поводу дорог, источников воды и запасов фуража и хлеба и благодаря этому разбивать лагерь в местах, где в изобилии есть все необходимое.

Когда, продвигаясь вперед, Кир завидел город вавилонян и решил, что дорога, по которой они шли, ведет под самые стены города, он подозвал к себе Гобрия и Гадата и спросил, нет ли другого пути, чтобы можно было пройти не так близко от городских стен.

— Есть другие дороги, господин, и даже не одна, — отвечал Гобрий. — Но я думал, что ты сам захочешь теперь пройти как можно ближе от города, чтобы показать царю, каким большим и превосходным войском ты уже располагаешь. Ведь даже тогда, когда у тебя было гораздо меньше сил, ты подходил вплотную к стенам города и он мог видеть, что нас немного. [145]Теперь же, если даже он как-то и подготовился, — ведь он заявил тебе, что ему надо еще подготовиться к сражению с тобой, [146]— все равно я уверен, что при взгляде на твои силы его собственные покажутся ему снова совершенно недостаточными. В ответ на это Кир сказал:

— Сдается мне, Гобрий, что ты недоумеваешь, почему тогда, когда со мной было гораздо меньшее войско, я подступил к самым стенам города, а теперь, когда я располагаю большими силами, мне не хочется подходить под самые стены. Ты не должен, однако, удивляться, ибо не одно и то же — подступать к городу и проходить мимо. Идя на приступ, все выстраиваются таким образом, чтобы как можно лучше было сражаться; да и при отходе благоразумные воины сохраняют такой порядок, при котором они могут отойти с наибольшей безопасностью, а не с наибольшей быстротой. Наоборот, двигаясь в походе мимо крепости, приходится идти так, что войско включает вереницу повозок и длинный хвост остального далеко растянувшегося обоза. Для всего этого необходимо прикрытие из вооруженных воинов и никоим образом нельзя выставлять обоз на глаза неприятелю без вооруженной защиты. Разумеется, при таком порядке движения боеспособная часть войска неизбежно вытягивается в тонкую и слабую линию. Если враги из крепости пожелают сомкнутым строем атаковать в каком-либо месте, то, где бы они тут ни напали, везде они вступят в борьбу более сильными, чем проходящие мимо. К тому же для двигающихся длинной колонной длинными оказываются и маршруты движений на помощь отдельным отрядам, между тем как воины из крепости могут быстро сделать короткую вылазку и вернуться обратно. Если же мы будем идти мимо крепости, сохраняя дистанцию, которая и нынче позволяет нам двигаться вытянутой колонной, то враги и так смогут увидеть величину нашего войска; при этом из-за вооруженной охраны вся проходящая масса будет являть собой грозное зрелище. Тогда, если враги и вправду решатся на какую-нибудь вылазку, мы сможем издалека заметить их, и они не застанут нас врасплох. Впрочем, друзья, — продолжал Кир, — они едва ли отважатся на нападение — для этого им придется далеко отойти от своих стен, разве что они решат, что они вообще сильнее всего нашего войска. Ведь отступление для них будет весьма опасным.

Когда Кир кончил, присутствующие согласились, что он говорит правильно, и Гобрий повел войско так, как того желал Кир. По мере того, как войско проходило мимо города, Кир все время усиливал остававшуюся в арьергарде часть.