Читать интересную книгу Литературная Газета 6472 ( № 29 2014) - Литературка Литературная Газета

К таким явлениям, бесспорно, относится и Ереванский вернисаж, которому скоро будет 20 лет.

А начиналось всё, как в песне: "Это было весной, зеленеющим маем[?]"

25 мая 1986 г. состоялось открытие памятника М.С. Сарьяну работы известного скульптора Левона Токмаджяна и архитектора Артура Тарханяна в небольшом сквере у театра оперы и балета.

Это был своего рода знак, как бы очередной зов Мастера своим молодым коллегам-художникам. И они не замедлили отозваться. Белокаменный Сарьян, дирижируя палитрой и кистью, магнитом стал притягивать к себе живописцев, как и в далёкие 20-е прошлого века, когда он приехал в Армению. Кто первый вынес свои картины на всеобщее обозрение, не помню.

Ереван XX века, особенно его второй половины, жил богатой художественной жизнью. Художники, музыканты, поэты и прозаики, режиссёры и актёры - занимали уважаемое место в обществе. Но кроме творцов были и достойные ценители их творений. Немаловажен и живой контакт художника и почитателя, ощущение атмосферы мастерских, где создаются художественные произведения, так называемая художественная кухня. Многие ли могли видеть, как и чем рисует художник? Всё происходило в закрытых для большинства мастерских и павильонах. А увидеть художника, рисующего на улице или в городском сквере, было редкостью. Это появилось позже, с возникновением вернисажа, когда вы могли не только наблюдать, как он рисует, но и заказать тут же нарисовать ваш портрет.

Вернисаж открывал более широкие возможности для всех. Кроме картин, к концу 80-х на вернисаже уже выставлялись и другие работы современных армянских мастеров. Это и керамика, изделия из дерева и камня, хачкары и гобелены, всевозможные сувениры, серебро и мельхиор. Потихоньку стали обживать вернисаж и собиратели всех мастей, но выносить в открытую на продажу предметы коллекционирования не решались. Первыми не выдержали книжники и вынесли книги, разложив их прямо на асфальте, предварительно покрыв его целлофаном. Далее появились старинные ковры и карпеты. И пошло, поехало…

Подступало трудное, неожиданное и непредсказуемое время начала 90-х. Инфляция съедала всё. С одной стороны, у населения в руках денег стало вроде больше, с другой – они таяли на глазах и обесценивались с каждым днём. Но, чтоб выжить, люди стремились заполучить эти бумажки и выносили на продажу всё, что возможно. Другая часть населения с не меньшим рвением избавлялась от тех же купюр, предпочитая иметь вместо них любой товар. И к вернисажу хлынул поток продающих и покупающих…

Мраморный Сарьян, несколько помрачневший, но хранящий гордость и надежду, безмолвно наблюдал за очередной перипетией истории своего народа. А вокруг него бурлил человеческий рой, вовлечённый в долгожданный рынок.

В то время на Ереванском вернисаже можно было найти всё – и старинную медь и бронзу, и царское русское серебро и финифть, табакерки и портсигары, старый фарфор и фаянс, самовары, ступки, бронзовые утюги и прочее. Изделия армянских, европейских, русских, восточных мастеров. Старинное оружие и часы. Ордена и медали. Картины известных мастеров прошлого. Православные иконы, хоругви и кресты. Причём нередко попадались раритеты, имеющие и художественную, и коллекционную, и музейную ценность. Мне случалось видеть тогда на вернисаже и подлинные работы короля ювелирного дела Карла Фаберже. Уж не говоря о серебре Сазикова, Овчинникова, Грачёвых… Фарфор Попова, Корниловых, Гарднера, Кузнецова был постоянным ассортиментом на Ереванском вернисаже.

В начале 90-х вернисаж вышел из «берегов», заняв не только газоны сквера, но и часть тротуаров. Он явно не умещал всех, несущих сюда всё сделанное своими или чужими руками, семейные реликвии, предметы повседневного обихода. Сам памятник Сарьяну был буквально облеплен картинами. Дальше прорываться было некуда – разве что на прилегающие мостовые.

Власти бросились спасать вернисаж. Но как? Единственный выход – перенести его на более обширную территорию. И началась борьба. Была предложена аллея, берущая начало от площади Республики до Дома кино. Но не тут-то было. Художники Вернисажа наотрез отказывались уходить из любимого сквера, приводя множество аргументов, где главным был памятник Сарьяну – символу армянской живописи. Сама скульптура Сарьяна в тот период, как и великое творение Фальконе в пушкинском «Медный всаднике», казалось, готова была сойти с постамента, чтобы отстоять в данном случае художников. И отстояла. Власти не смогли ничего противопоставить авторитету Варпета. И художники остались. Все остальные вскоре уже обживали новый, или, как его ещё называют, Большой вернисаж. Перешла туда по разным причинам и часть художников. Здесь, на новом, кстати, очень удачном месте, их взяла под свою эгиду уже медная конная статуя Вардана Мамиконяна – работа гениального Ерванда Кочара. Но костяк художников вернисажа остался у памятника Сарьяну, продолжая выставлять свои картины и сегодня. Это разделение произошло летом 1993 г. С тех пор в Ереване два вернисажа – у памятника Сарьяну, где выставляются только художники, и вблизи памятника В. Мамиконяну, где художники, народные умельцы и мастера по дереву, камню, металлу, ювелиры и керамисты, вышивальщицы и ковроткачи, книжники и старьёвщики вскоре образовали свои ряды.

Условно два десятилетия в развитии Ереванского вернисажа, на мой взгляд, можно разделить на три периода. Первый – 1986–1990 гг., когда на фоне бурлящей перестройки он выполнял в принципе одну функцию – самовыражения и самоутверждения части художников и народных умельцев. Второй – с 1991 по 1996–1998 гг. – самый трудный и, хочу ещё раз отметить, героический период в истории Ереванского вернисажа, когда он взвалил на себя не свойственные ему функции – физического и нравственного выживания тысяч людей. И третий, – когда жизнь в республике медленно, но стала меняться к лучшему; появилось электричество, заработали телевидение и радио, вновь открылись театры и концертные залы, открылось множество магазинов, картинных галерей и антикварных салонов. С тех пор и по сегодняшний день вернисаж – это место купли и продажи картин, художественных работ армянских мастеров, сувениров, книг, ковров и т.д. А также одно из излюбленных мест прогулок ереванцев и гостей столицы Армении. Но мне думается, что сейчас вернисаж вступает в новую фазу своего развития. Как отмечалось выше, возможно, это будет не столь спонтанный и непредсказуемый вернисаж. Но он, исходя из своего потенциала, может выйти на другие, не менее привлекательные и для художников, и для любителей художеств параллели.

Надо сказать, что Арарат, зримо и незримо, присутствовал и присутствует в произведениях всех армянских творцов. Ереванский вернисаж невозможно представить без художественных работ с изображением Арарата.

С самого начала на вернисаже появилось множество Араратов, запечатлённых на холсте, дереве, камне. Этому способствовала и волна патриотизма, желание вернуться к своим истокам. Какой армянин или гость Армении с удовольствием не приобретёт картину с изображением Арарата?

В отношении массового рисования Арарата художниками вернисажа предельно ясно и кратко высказалась преподаватель Ереванской академии художеств, профессор Ветта Григорян: «Патриотизмом является не то, что художник рисует Арарат, а то, как он его рисует и какие чувства вкладывает».

Вернисаж в первую очередь был и остаётся народным праздником. Праздником искусств, человеческих способностей, предприимчивости, работоспособности. Вернисаж – это и демонстрация воли, таланта армянского народа, его нравственной высоты, оптимизма, ибо злой или впавший в уныние человек не будет творить, создавать красоту. Вернисаж – это и национальное богатство Армении, символ мужества, стойкости народа, который на холод, голод, беспросветность, пренебрежение властей к творческим людям ответил взрывом, демонстрацией своего созидательного начала и потенциала.

Теги: Армения , культура

«По-армянски твоя расцветает весна»

К 100-летию классика армянский поэзии Амо Сагияна (1914-1993)

Муки творчества – великое счастье[?] Человек – единственное творение природы, которому даны способность творить и испытывать радость творения.

Годы мои отяжелели, но поэзия не отпускает меня. Наверно, это мой последний грех, который должен волочить до последних моих дней.

Первая строка приходит от Бога. А дальше твоя задача – написать другие на этом уровне…

"Очень многие стихотворения Амо Сагияна неискушённому читателю (а также и неискушённому критику) могут показаться лишь простыми описаниями природы, живописанием натуры. Здесь хочу процитировать по памяти слова Аркадия Гайдара – «наступит время, когда о нас скажут, что мы хитро прикидывались детскими писателями, для того, чтобы высказать большие и сложные истины, раскрыть людские трагедии". Амо Сагиян тоже подчас «хитро» прикидывается пейзажистом, чтобы высказать очень значительные, сложные и серьёзные мысли. Отнюдь не умаляя значения пейзажа и глубоко уверенный, что если пейзаж – подлинное произведение искусства, то он перестаёт быть только пейзажем и становится зеркалом души человека, я тем не менее считаю, что основной жанр Амо Сагияна не пейзаж, а портрет. Портрет утёса и деда, портрет вола и шиповника, а обобщая – всей Армении, армянина, собирательный портрет армянского народа. И эти безыскусные портреты, созданные сдержанными, скупыми средствами, одновременно так монументальны, что напоминают мне знаменитых львов Гегарда, барельефы Ахтамара и других армянских храмов. К слову сказать, эти сжатые, лишённые каких-либо излишеств поэтические строки Амо Сагияна кажутся созданными для того, чтобы их высекли на камне. А высекать на камне не так легко, и наши предки выбирали для запечатления в камне самые нужные, самые сжатые и самые ёмкие слова. Этому принципу следуют и лучшие творения Сагияна».