что?
— Убитые лежат…
Командир подал Суханову бинокль.
— А вон — белая лошадь… Это фашисты пытались увезти самолёт. Прорыли снежную траншею да и крались из-за островка. А лошадей, окрашенных в белый цвет, на поводу вели. Мы и ударили. Одна — копыта кверху. Сама белая, а копыта не покрашены. Хорошо видно… Очень трудно будет подкрасться… Уж лучше бы уничтожить его… Всего два выстрела вот из этого орудия. — Командир погладил стальной белый надульник замаскированной пушки.
Мгновенно рядом выросли артиллеристы.
— Постойте, — прошептал Суханов, — у нас есть свой план.
За Сухановым, как белые тени, ходили всюду два разведчика. Они откинули марлевые забрала, и он видел то тёмное лицо одного, то заиндевевшие усы другого.
— Ночь светла… цыган лошадь не украдёт, а вы самолёт думаете утащить… Да разве это можно!
— Можно, но трудно, — вздохнул усатый.
— Трудно, но можно, — добавил смуглолицый.
— Конечно, попытка не пытка, — согласился пехотный командир и пообещал поддержать огнём.
Договорились, что пехотинцы помогут разведчикам миновать передний край и обойти минированные поля.
У разведчиков оказались при себе бинокли, и они долго молча осматривали окрестность.
Смотрел в сильный командирский бинокль и Суханов.
На озере, открытом всем ветрам, стоял одинокий самолёт. На него глядело множество глаз с той и с другой стороны. На него были наведены стволы пушек. Стоило показаться около него людям, стоило самолёту пошевелиться, — вихри огня и железа смели бы и людей, и самолёт, как сор.
И всё-таки Суханов надеялся его украсть.
Разведчики прониклись его желанием. Они обрядили Суханова в белый халат, взятый у кого-то из товарищей, глубоко надвинули ему на глаза стальную каску, выкрашенную в белый цвет.
Они научили моториста, как лучше ползти, как затаиваться, как объясняться знаками. Спросили, вытерпит ли он, не крикнет ли, если ранят, не простужен ли он, не бывает ли у него кашля. Они узнали, как его зовут, и сказали свои имена. Усатый оказался Петром Петровичем Веселовым, а смуглолицый носил фамилию Дежнев.
Наконец всё было готово, и разведчики поползли.
Долго ползли.
Суханов потерял ощущение времени, словно и оно остановилось в ожидании.
Разведчики ползли всё медленней, подолгу затаиваясь и прислушиваясь. Они держали путь на маленький островок, покрытый несколькими ёлками, находившийся недалеко от самолёта.
Вдруг раздался шёпот Дежнева:
— Стой! Тсс…
Суханов увидел перед собой рыжий носок унта, торчавший из снега.
Сердце его замерло, это была знакомая обувь…
…Сколько раз поддерживал он этот носок, помогая лётчику забираться в кабину самолёта. Суханов онемело смотрел, как разведчики, навалившись на Горюнова, зажимают ему рот ладонями.
Он чуть не закричал, не в силах понять, что это значит. А через минуту моторист и лётчик лежали обнявшись и жарко шептались:
— Как же ты уцелел?
— И сам не знаю…
Суханов увидел, что лицо лётчика черно от масла.
— Пуля пробила маслопровод? — спросил он шёпотом.
Горюнов кивнул головой.
Разведчики лежали рядом, посасывая снег и прислушиваясь, не ползёт ли кто с той стороны.
Среди ночи от Балтики подул сырой ветер. Набежало облако и закрыло луну. Посыпался густой снег и на какие-то минуты скрыл и лес, и озеро.
За первым снежным облаком набежало второе.
— Жора, — прошептал Горюнов, — если бы починить маслопроводку и завести мотор, я бы смог отрулить за большой остров, а там взлететь…
— Если бы самолёт затащить хоть на этот островок, мы бы его замаскировали белым пологом и ветвями, — прошептал Суханов.
— Попробуй его шевельни…
— Да… А что, если островок перетащить к самолёту! Взять все эти ёлки и перетащить…
— Как ты сказал?
Суханов помолчал.
— Это очень даже просто: сразу все ёлки снять и воткнуть вокруг самолёта… А его затянуть пологом, и со стороны противника будет похоже на островок…
— Им покажется, что самолёт исчез, а остров на месте? — Горюнов сначала усомнился. Но вскоре он уже подсчитывал ёлки, прикидывал в уме расстояние от островка до самолёта и представлял его внешний вид со стороны фашистов.
Скоро рискованный план был продуман во всех деталях.
Выслушав его, разведчики молча принялись действовать. Веселов уполз за маскировочным полотном. Суханов с Дежневым подрылись к ёлкам и начали их подрезать. Ёлок оказалось всего восемнадцать штук. Семь средних и одиннадцать совсем маленьких, но с густыми ветвями.
Приготовив ёлки так, чтоб они сломались от лёгкого нажима, вернулись к самолёту, прокладывая под снегом норы.
Пришлось подождать Веселова. Когда он явился, притащив с собой маскировочный полог, они оползли самолёт и расстелили полог, присыпав его по краям снегом.
И вот набежало новое облако. Всё вокруг потемнело. Снег посыпался обильно и шумно, сухой, крупный.
Не сговариваясь, Суханов и Горюнов поднялись, сломали как можно больше ёлок и бросились к самолёту. Навстречу им промчались, как тени, в своих белых халатах разведчики.
Ёлки ломались с лёгким хрустом и переносились к самолёту, словно по воздуху. Суханов и Горюнов с кошачьей ловкостью взобрались на самолёт и натягивали на него тонкое полотнище, стараясь не застучать, не заскрипеть.
Это были опаснейшие минуты. Облако могло пронестись слишком быстро и открыть подвижной белёсый занавес снегопада раньше, чем станет на место необычайная декорация…
Две-три ёлки, оставшиеся на своём месте, стоили бы жизни всем четырём людям.
Но разведчики действовали быстро и точно. Когда облако пронеслось и луна щедро озарила озеро своим холодным сиянием, они уже лежали под белым пологом, держа в руках последние ёлки.
Теперь все зависело от того, насколько искусственный остров похож на настоящий.
С вражеской стороны возник ослепительный сноп света. Прожектор… Сейчас же по нему ударили наши пушки. Прожектор погас. Заговорили фашистские орудия. Началась артиллерийская дуэль.
Четыре человека облегчённо вздохнули. Теперь хоть стучи, хоть смейся — не услышат. Над тонким брезентом с надрывным стоном пролетали снаряды.
На земле с дребезгом рвались мины. Гулко трескались расколотые деревья, и глухо ухал взорванный лёд. Вся ночь наполнилась таким хаосом диких звуков, что оглушённые разведчики стали громко разговаривать.
Суханов, забравшись на мотор, забыл обо всём остальном. После долгой возни он вскрикнул от радости и показал Горюнову пулю — виновницу его вынужденной посадки. Суханов подносил её к глазам и рассматривал эту приплющенную пулю с восторгом, с каким ребёнок рассматривает вырванный больной зуб.
Разведчикам казалось, что моторист и лётчик работают слишком медленно. Ведь скоро рассвет, и тогда вся хитрая проделка может раскрыться.
— Ну как, машина-то к утру взлетит?
— К утру взлетит, — весело ответил Суханов.
Разведчики поняли, что ремонт раньше утра не кончится. Им тоже нашлась работа. Пришлось ещё раз сползать к своим и притащить термосы с горячим маслом, которые привезла аварийная команда.
Таща за собой