— С вами все в порядке? — пробормотал Роджер.
— Да, прекрасно, — ответил Джейми и снова похлопал его. — С тобой тоже все в порядке, да?
Наконец, он снова был на ногах. Его голова все еще болела, но теперь эта боль казалась отделенной, находясь где-то рядом, но не трогая его.
Лилливайт лежал на листьях, слепо уставившись вверх. Роджер закрыл глаза и сглотнул. Он услышал, как Джейми, что-то проворчал себе под нос, потом кряхтение и шорох листьев с глухим стуком. Когда он открыл глаза, Лилливайт лежал лицом вниз; к его мокрой спине прилипли скорлупки желудей и песок.
— Идем, — Джейми обнял его за плечи. Роджер махнул свободной рукой в сторону тел.
— Они. Что делать с… ними?
— Оставим их свиньям.
Роджер уже мог идти сам, когда они вышли из леса, хотя его временами заносило то в одну, то в другую сторону. Перед ними появился дом Уайли, красивое строение из красного кирпича. Они прошли через лужайку, не обращая внимания на нескольких слуг, которые собрались возле одного окна наверху и указывали на них пальцами, переговариваясь между собой.
— Почему? — спросил Роджер, останавливаясь на минутку, чтобы отряхнуть листья. — Они сказали?
— Нет, — Джейми вытянул из рукава мокрый кусочек ткани, который был когда-то носовым платком и прополоскал его в декоративном фонтане. Вытерев им лицо, он критически осмотрел его и снова прополоскал в фонтане.
— Сначала я услышал глухой стук, когда Анструтер ударил тебя… вот, возьми, твоя голова все еще кровоточит. Я обернулся и увидел, что ты лежишь на земле, и в тот же момент ниоткуда прилетел меч, черкнув меня по ребрам. Видишь, вот здесь? — он просунул пальцы в большую дыру в своей рубахе и пошевелил ими. — Я нырнул за дерево и успел вытащить клинок. Но ни один из них не произнес ни слова.
Роджер осторожно приложил предложенный платок к затылку. Он со свистом потянул воздух сквозь зубы, когда холодная вода коснулась раны.
— Дерьмо. Или моя голова ничего не соображает от удара, или здесь нет никакого смысла. Зачем, ради Христа, они так старались убить нас?
— Потому что хотели убить, — логично заметил Джейми и засучил рукава, чтобы помыть руки в фонтане. — Или кто-то еще.
Боль снова заняла место в голове Роджера. Он снова почувствовал себя разбитым.
— Стивен Боннет?
— Если бы я играл в карты, я бы сделал на это большую ставку.
Роджер прикрыл один глаз, чтобы Джейми прекратил двоиться в его глазах.
— Вы играете в карты. Я видел это.
— А вот и они.
Джейми рассеянно провел рукой по своим спутанным волосам и повернул к дому. Карина и ее сестры, появившиеся в окне, с энтузиазмом махали им руками.
— Что я очень хотел бы знать — это где сейчас Стивен Боннет?
— В Уилмингтоне.
Джейми развернулся, хмуро глядя на него.
— Что?
— В Уилмингтоне, — повторил Роджер. Он осторожно открыл глаз, но все оказалось в порядке. Джейми был в единственном экземпляре. — Это мне сказал Лилливайт, но я подумал, что он пошутил.
Джейми мгновение смотрел на него.
— Боже, я надеюсь, что он пошутил.
Глава 103
Среди миртов
Уилмингтон
По сравнению с Фрейзерс-Риджем Уилмингтон являлся настоящей метрополией. Здесь было на что посмотреть, и в других обстоятельствах мы, женщины, с удовольствием насладились бы его чудесами. Однако из-за отсутствия Роджера и Джейми, а также характера дела, из-за которого они отсутствовали, нас мало что могло заинтересовать.
Не то, что бы мы не пытались отвлечься. Ночами, проводя бесконечно тянущиеся часы, прерываемые детским плачем, мы воображали самые страшные кошмары. Я сильно сожалела, что Брианне пришлось увидеть происходившее после сражения при Аламансе: воображать ужасы, основанные на страхе, было очень плохо, но ужасы, основанные на близком знакомстве с видом искалеченной плоти, раздробленными костями и неподвижными мертвыми глазами, были гораздо хуже.
Просыпаясь утром среди спутанных простыней с усталыми глазами, мы одевали и кормили детей, а потом выходили в город и пытались отвлечься от навязчивых мыслей, посещая конные скачки, магазины или музыкальные вечера, которые каждую неделю друг за другом проводили две самые известные дамы в городе: миссис Кроуфорд и миссис Даннинг.
Вечер у миссис Даннинг имел место на следующий день, после того как уехали Джейми и Роджер. Игра на арфе, скрипке, клавесине и флейте чередовались с декламацией стихов — по крайней мере, так их объявили — и «Комическими и трагическими песнями», которые исполнял мистер Ангус МакКаскилл, известный и весьма учтивый владелец самой большой столовой в Уилимнгтоне.
Трагические песни оказались намного более забавными, чем комические, вследствие привычки МакКаскилла к закатыванию глаз во время печальных куплетов, как будто стихи были написаны на внутренней стороне его черепа. Я, однако, принимала соответствующее случаю выражение спокойного одобрения и кусала щеку изнутри, чтобы не рассмеяться.
Брианна даже не удосуживалась принимать вежливый вид. Она сидела, уставившись на выступающих таким пристальным тяжелым взглядом, что смущала некоторых музыкантов, которые нервно посматривали на нее и перебирались на другую сторону комнаты, так чтобы их разделял клавесин. Однако ее настроение не имело никакого отношения к исполнению, а скорее к спору, который предшествовал отъезду мужчин.
Он был длительным, страстным и велся тихими голосами, когда на закате солнца мы вчетвером ходили взад и вперед по причалу. Брианна была отчаянна, красноречива и напориста. Джейми был спокоен, холоден и непреклонен. Я держала рот закрытым, но была в этом более упорна, чем они. Я не могла с чистой совестью принять сторону Брианны — я знала, что представляет собой Стивен Боннет. Но я не могла примкнуть и к Джейми — я знала, что представляет собой Стивен Боннет.
Я также хорошо представляла способности Джейми, и хотя при мысли о том, что ему придется иметь дело с этим опасным человеком, я чувствовала себя так, словно меня подвесили на истертой веревке над бездонной пропастью, я знала, что было мало мужчин, лучше подходящих для этой задачи. Кроме наличия необходимых смертельных навыков, которыми он, конечно, обладал, во всем этом был замешан вопрос чести.
Джейми был горцем. И хотя Господь заявил, что месть принадлежит Ему, ни один знакомый мне горец никогда не подумает, что в этом деле можно оставить Бога без помощи. Господь создал мужчину с определенными целями, и самой первой задачей в этом списке была защита семьи и ее чести, чего бы это не стоило.