Русские все еще смотрели на него с опаской и тревогой. Он улыбнулся и кивнул им, делая отстраняющие жесты, чтобы убрать их с дороги. Да, мечи были на месте, и это дало ему маленькую надежду.
Чемодуров уже пришел в сознание; он произнес что-то нечленораздельным голосом; Карина встала и подошла к Роджеру. Она мягко похлопала его по руке и взяла один из мечей. Вытащив его из ножен со свистящим звуком, который заставил всех подскочить, а потом нервно рассмеяться, она закинула его на плечо, как бейсбольную биту, и подошла к двери, заняв возле нее позицию.
— Великолепно, — сказал Роджер и одобрительно улыбнулся ей. — Если кто-нибудь сунет голову, ты ее снесешь, да? — он показал рубящий жест, и русские издали громкие звуки поддержки. Одна из младших девочек подошла и потянулась за другим мечом, но он улыбнулся и показал, что он оставит его себе, но, все равно, спасибо.
К его удивлению, она покачала головой, говоря что-то по-русски. Он приподнял брови и беспомощно покачал головой. Тогда она схватила его за руку и заставила пойти с собой в угол.
Русские не теряли времени даром. Они собрали из досок удобную лежанку для раненного мужчины и открыли небольшой люк в полу, который использовался во время отлива, чтобы приплывшие в это время лодки разгружались прямо в сарае.
Прилив сейчас отступил, и до темной поверхности воды было более шести футов. Он разделся до брюк и повис на руках, держась за край люка и вглядываясь вниз — не было ли там опасной отмели.
Однако он погрузился в воду с головой, образовав струю серебристых пузырей, потом ноги его коснулись дна, и он со свистящим звуком выскочил на поверхность. Помахав рукой лицам, склонившимся над люком, он направился к дальнему концу причала.
С его позиции на крыше сарая Джейми оценивал манеру судьи двигаться и то, как он прикасался к оружию. Рука Лилливайта нервно поглаживала рукоятку меча. Длинный замах, хорошая хватка, быстрота, хотя и несколько дерганная. Носить меч при данных обстоятельствах означает и привычку к оружию, и любовь к нему.
Он не мог видеть Анструтера, который прижался спиной к стене под нависающей крышей, но шериф его мало беспокоил. Хотя и драчун, но руки коротки.
— Мы убьем их всех. Только так будет безопасно.
Лилливайт согласился, однако с долей сомнения в голосе.
— Может быть. Мы не должны оставлять свидетелей, которые могут заговорить. Вероятно, мы сможем убрать Фрейзера и МакКензи без лишнего шума, но так много… Эти русские, они иностранцы и, кажется, вообще не говорят по-английски…
— Да, а как они прибыли сюда, хотел бы я знать? Я уверен, они появились здесь не случайно. Кто-то знает о них, кто-то придет сюда, разыскивая их, и кто бы это ни был, он станет с ними разговаривать. И я попаду в неприятную ситуацию. Они и так слишком много видели, а если вы хотите и дальше использовать это место…
Дождь еще не разошелся, но лил непрерывно. Джейми повернул голову, чтобы убрать влагу с глаз, потершись лицом о плечо. Он лежал, распластавшись на жестяной крыше, раскинув руки и ноги, как лягушка, чтобы не скатиться вниз. Он пока не смел пошевелиться. Однако дождь шелестел по воде и звонко стучал по крыше, и если он еще немного разойдется, то покроет любой шум, который он может произвести.
Он слегка переместил свой вес, ощущая давление кинжала под тазовой костью. Пистолеты лежали рядом с ним, вероятно, уже бесполезные из-за дождя. В настоящий момент его единственным оружием оставался кинжал, и он больше подходил для нападения из засады, чем для прямой атаки.
— …отправим людей на лодке. А мы пойдем дорогой…
Они продолжали негромко разговаривать, но он был уверен, что решение уже принято. Лилливайту нужно было только убедить себя, что убийство является необходимостью, и что оно не займет много времени. Но сначала они отошлют людей; судья совершенно правильно опасался свидетелей.
Он мигнул, смаргивая влагу из глаз, и поглядел на большой сарай, где были заперты Роджер Мак и русские. Сараи располагались почти вплотную друг к другу; расстояние между жестяными крышами было не больше трех, четырех футов. Между сооружением, на крыше которого он лежал, и местом заключения находился всего лишь один сарай. Ладно, тогда.
Он обманет их, двигаясь по крышам, и доверится дождю и удаче, надеясь, что Лилливайт и Анструтер не посмотрят вверх. Он спрячется над дверью, и когда они, приступая к своему черному делу, откроют ее, он бросится сверху на судью и при удаче сломает ему шею или покалечит. Без сомнения, Роджер Мак выбежит и поможет ему справиться с шерифом.
Это был лучший план, который он мог придумать при данных обстоятельствах — и довольно хороший, решил он. Если он не поскользнется и не сломает себе шею. Или ногу. Он согнул левую ногу, чувствуя небольшое онемение в икре. Нога зажила, но некоторая слабость в ней оставалась. Он хорошо справлялся с ней во время ходьбы, но прыжки по крышам…
— А, ладно, нужда заставит, — пробормотал он. Если случится, что он снова покалечит ногу, то ему остается надеяться, что шериф убьет его, потому что Клэр точно это сделает.
Эта мысль заставила его улыбнуться, но он не мог думать о ней сейчас. Позже, когда все будет закончено. Мокрая рубашка прилипла к плечам, и дождь звенел по жестяной крыше, как волшебные колокольчики. Осторожно пятясь назад, он встал на колени и заглянул вниз, готовый в любой момент распластаться по крыше.
На пристани никого не было. Четверо мужчин, не считая Лилливайта и шерифа, по пояс в траве бродили по размякшей земле к югу от него. Он глубоко вздохнул и подобрал под себя ноги, готовясь к прыжку, но когда он поворачивался, то уголком глаза уловил какое-то движение и замер.
Благой Христос! Из леса выходили люди. Но мгновение он подумал, что это пополнение для Лилливайта, но потом понял, что все люди, кроме одного, были черными.
«Les Cochons, — сказал русский. — Pour le Monsieur Wylie». А вот и сам месье Уайли идет с рабами, чтобы забрать своих свиней.
Он снова лег на живот и пополз по мокрой жести к коньку крыши. «Это еще вопрос, — подумал он, — будет ли Уайли расположен помочь ему». Но он совершенно был уверен, что человек имел резон спасти русских.
Вода была холодной, но не ледяной, и приливной поток был еще слабым. Однако повреждения в горле из-за повешения и иссушающего огня в тростниках, сделали его дыхание не таким легким, как раньше, и Роджеру приходилось подниматься на поверхность глотнуть воздуха каждые три-четыре шага.
— «С алых губок, как у вишни, — иронически пропел он про себя, выныривая в очередной раз, — пузыри пошли струей». [253]Он сделал длинный глоток воздуха и побрел в воде, прислушиваясь. Сначала он направился к южной оконечности пристани, но, услышав над собой голоса, изменил направление. Сейчас он скрывался в тени русской лодки на северном конце пристани.