class="p1">— Как ты справляешься с критикой?
— Не очень хорошо, — признался он, закидывая ноги на кофейный столик перед нами. — Я стараюсь не обращать внимания на обзоры, но ребята все равно всегда рассказывают мне о самых плохих.
Я приподнялась немного повыше на диване, чтобы лучше его видеть.
— Вау, ты не читаешь обзоры? Я не думаю, что смогла бы так же.
— Я не знаю. Мне кажется, что чтение негативного дерьма о твоем искусстве — это просто акт мазохизма.
— Хм, да. Думаю, что так.
— Но знаешь, что я делаю вместо этого? — спросил он.
— Что?
— Я читаю комментарии фанатов. BоМ знают меня намного лучше, чем любой критик, поэтому независимо от того, что они говорят, положительное или отрицательное, я знаю, что могу этому доверять.
— Но разве не больнее, когда фанат говорит о тебе что-то негативное?
— Да, — согласился он, почесывая затылок. — Не пойми меня неправильно, это может быть больно. Но это так же, как и любые близкие отношения. Я отношусь к этому серьезно, поскольку знаю, что они говорят это из любви и они хотят, чтобы я был лучшей версией себя.
— Ха, я никогда не думала об этом как об отношениях. Я всегда считала это односторонней вещью, как будто я работаю на артиста, а они никогда не думают обо мне. В смысле, лично обо мне.
— Ни в коем случае, ты что, издеваешься надо мной? — воскликнул он. Он спустил ноги с кофейного столика — очевидно, разговоры о его фандоме действительно взволновали Чжуна. — Я живу ради BoM. Без них у меня не было бы причин заниматься музыкой.
Боги. Как могло случиться, что у одного мальчика было все это? Он был великолепен, очарователен и заботлив! Это казалось глубоко несправедливым по отношению ко всем остальным мужчинам в мире.
— Звучит мило и все такое, — сказала я, — но у A-List пока нет фанатов. По крайней мере, не больше пяти или шести.
— Да, требуется некоторое время, чтобы создать свой фандом. Поверь мне, я знаю. Но это случится с вами, ребята. И как только они появятся, они прикроют тебя, несмотря ни на что. — Чжун откинул со лба обесцвеченную челку, обнажив две черные брови, видимо, которые решили оставить в естественном цвете. — А что, ты получила плохой обзор или что-то в этом роде?
— Дааа, — вздохнула я.
— Дай угадаю: там было написано, что ты выглядишь распутно?
Я удивленно посмотрела на него:
— О боже, ты тоже видел открытку?
— Фотокарточку? Нет, это просто то, что люди всегда говорят о женских группах. Чушь.
Почувствовав облегчение, я снова расслабилась.
— Люди хуже всех, — проворчала я.
— О да, — подтвердил он. — Ты знаешь, что один музыкальный обозреватель однажды написал о нас на Melon?
— Что такое Melon? — спросила я.
— Это сайт музыкальных чартов, у них есть обзоры и все такое. В общем, парень написал, цитирую: «Попытка MSB создать темный концепт была такой же пугающей, как ягненок, гоняющийся за бабочкой. Пусть перестанут строить из себя взрослых и вернутся на детскую площадку».
— Уф, это довольно жестоко, — сказала я.
— Да, это ужалило. — Чжун откинулся назад и скрестил руки на груди, а я постаралась изо всех сил не обращать внимания на его бицепсы под рукавами рубашки. — Я пообещал себе, что больше не буду читать никаких рецензий после этого.
— Они говорили о твоем концепте наполовину зомби, наполовину вампира?
— Угу. Этот альбом получил массу плохих отзывов, но знаешь что? Это самый веселый концепт за всю мою карьеру.
— Действительно?
— Черт возьми, да. Мы никогда раньше не занимались темным концептом, так что это вытолкнуло нас из зоны комфорта. Вокальный стиль тоже был совершенно другим, как будто мы экспериментировали в попытке найти нечто среднее между шепотом и пением. Сначала было немного страшно, потому что я на самом деле не знал, как петь, но в конце концов, я думаю, это помогло стать мне лучше.
— Мне кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала я, взволнованно заправляя волосы за уши. — Например, когда я впервые изучала оперу, это казалось невероятно сложным, но как только я научилась правильно управлять своим дыханием, мне начало нравиться, ведь голос обрел совершенно новую силу.
— Да-да! Кроме того, музыка не была такой игристой и легкой, как на наших предыдущих альбомах, она была намного глубже и эмоциональнее. Тогда мне нужно было разобраться с некоторыми трудностями… — Чжун замолчал и уставился в общую зону.
Это было удивительно: он всегда был таким уверенным и добродушным, и у него было все, чего только мог пожелать любой айдол. Через какие испытания он мог пройти?
— Ты имеешь в виду, что ты вроде как прорабатывал некоторые внутренние проблемы с помощью пения? — спросила я.
Чжун повернулся ко мне и слегка покачал головой, как будто возвращаясь к реальности:
— Э-э да. Ты знаешь это чувство, когда пение выносит на поверхность всякое из тебя, но в то же время помогает тебе справиться с этим?
— Знаю, и именно поэтому я так люблю пение. Оно достает до той части тебя, до которой невозможно добраться никаким другим способом.
— Да, именно так. — Он немного прищурился, как будто видел меня, действительно видел, в первый раз, что было забавно, поскольку я чувствовала нечто похожее по отношению к нему. Было здорово слышать, как Чжун страстно рассказывает о своем искусстве. Именно таких разговоров я ждала в академии.
— В любом случае, — продолжил он, — моя точка зрения такова: возможно, критикам альбом не понравился, но для меня и ребят это не имело значения, потому что нам действительно понравилось его создавать. Тор-10 позволили нам поэкспериментировать, и это полностью окупилось.
— Похоже, вы, ребята, сильно выросли, — сказала я.
— Да. И никакая критика не сможет отнять у нас это.
— Это потрясающе, Чжун. Я должна послушать альбом сегодня вечером. Держу пари, я услышу его по-другому, зная, как ты к нему относишься.
— Это мило, — сказал он, игриво толкнув меня плечом. — Тебе лучше быть жестче, ведь отзывы станут намного хуже, как только ты дебютируешь.
— Пффф, — ответила я. Я отвернулась от него, пытаясь выглядеть равнодушной к тому, что наши плечи соприкасались.
— Эй, у меня есть кое-что, что может отвлечь тебя от плохого отзыва. Мне недавно подарили. — Чжун полез в рюкзак и вытащил небесно-голубой куб, похожий на мультяшную версию камеры. — Ты знаешь, что такое Instax, да?
— Конечно.
— Может быть, хочешь вместе сняться на полароид?
— Хорошо, — ответила я, хотя на самом деле мне хотелось сказать: «Я ничего больше так не хочу во всем этом огромном мире, как сфотографироваться