дополнительно позаниматься с преподавателями по физике и английскому языку. Плата за такие занятия должна была составить двадцать рупий в месяц. Санат понимал, что помочь ему может только дядя Вималядаса.
— Молодец, что пришел, — сказал Вималядаса, выслушав Саната. — Договаривайся с преподавателями, а денег я дам. Только не надо никому говорить.
Как и следовало ожидать, Санат блестяще сдал экзамены на аттестат зрелости. Радости Бандусены и Саттихами не было предела. Вместе с ними искренне радовался и Вималядаса — ведь в успехе племянника была и его заслуга.
— Что дальше собираешься делать, Санат? — поинтересовался у племянника Вималядаса, когда стали известны результаты экзаменов. Они вчетвером — он сам, Санат, Бандусена и Саттихами — сидели в крохотном дворике Бандусены.
— Все учителя в колледже в один голос говорят, что Санату нужно поступать в университет, — ответил за сына Бандусена. — А сам Санат хочет устраиваться на работу.
— Хорошо бы не делать перерыва в учебе. А на мою помощь всегда можете рассчитывать.
— Нет, дядя, — возразил Санат. — В университете еще пять лет учиться надо, а это для нашей семьи тяжело. Один преподаватель обещал устроить меня на хорошую работу. А ведь в университете можно и заочно учиться.
Ликовала и Описара Хаминэ. Она гордилась тем, что ее внук был первым молодым человеком в Эпитакандэ, который сдал экзамены на аттестат зрелости. Правда, она тут же всплакнула, подумав о том, как бы радовался Описара Раляхами, если бы дожил до этого времени. Ясомэникэ, с одной стороны, гордилась тем, что сын ее брата и ее племянник, короче говоря, представитель рода Описара, успешно сдал экзамены, а с другой — ее бесило, что и Саттихами имела полное право сказать: «Мой сын очень хорошо сдал экзамены».
19
Звезда удачи продолжала светить Санату и дальше — вскоре он получил должность техника на металлургическом заводе в Орувэла. Среди жителей Эпитакандэ уже было два-три учителя, полицейский, работавший на железной дороге, привратник, водитель автобуса и автобусный кондуктор. Это были должности, о которых каждый имел представление. А что такое «техник», не знал никто. И может быть, потому, что слово звучало странно и непонятно, все решили, что это важная и почетная должность. Родители Саната знали не больше других, чем, собственно, предстоит заниматься их сыну на заводе в Орувэла, — сам он не очень-то вдавался в подробности, а расспрашивать его они стеснялись. На вопрос Описара Хаминэ, что такое «техник», Бандусена ответил: «Очень большая должность». А когда Санат принес домой известие, что его на полтора года посылают в Советский Союз для прохождения практики на одном из металлургических заводов, Бандусена и Саттихами окончательно и бесповоротно уверовали в то, что их сын стал важным человеком. При этом, правда, на глаза у Саттихами набежали слезы — весть о поездке сына не только обрадовала, но и огорчила ее. Полтора года не видеть сына!
С первой получки Санат купил отцу новый саронг, матери — отрез ситца на кофточку, Викраме — новые штанишки.
Санат выходил из дома рано утром, а возвращался поздно вечером. В длинных брюках и ботинках он казался Саттихами настоящим господином. И не только Саттихами. Раньше почти никто из жителей деревни не замечал Саната, или, как его часто называли, Сатана. Теперь же, когда он шел на железнодорожную станцию или возвращался с нее, односельчане почтительно приветствовали его.
По воскресеньям Санат совсем не выходил из дома. Но почти каждый выходной к нему приходили крестьяне с просьбой помочь составить заявление или прошение. Санат никому не отказывал.
Теперь, когда у него была работа и он получал хорошую зарплату, Санат не раз уговаривал отца отказаться от извоза, а мать — от работы на плантации. Бандусена и слышать ничего не хотел.
— Я уже привыкла, сынок, — отбивалась и Саттихами. — Пока в руках и ногах есть сила, я буду работать. Сидеть дома сложа руки — еще хуже.
И все же ей пришлось оставить работу на плантации. Как-то раз она делала надрез на каучуконосе, нож скользнул по стволу и вонзился ей в ладонь. Через три недели рана зажила. Но Санат и Бандусена воспользовались случаем, чтобы выудить у нее обещание не возвращаться на плантацию.
Не обходилось и без осложнений. Тэджавардхана решил во что бы то ни стало заполучить Саната к себе в зятья. А когда его предложение не было принято, то счел отказ за личную обиду. «Ну что ж, посмотрим, — говорил он каждому, кому не лень было слушать. — Пусть Санат и стал важной птицей, а живет-то с нами, в одной деревне».
Наступил день отъезда Саната на практику. Чуть ли не каждый пятый житель Эпитакандэ приехал в аэропорт Катунаяка проводить его. Особенно много было девушек. Приехали и его новые друзья с завода. Народу собралось столько, что Санату, когда настало время прощаться, чтобы не пропустить никого, пришлось стоять на одном месте, как жениху на свадьбе, а провожавшие, вытянувшись в цепочку, по очереди подходили к нему. Последней подошла Описара Хаминэ. Годы взяли свое. Волосы ее совсем поседели, лицо изрезали глубокие морщины. Она близоруко щурила глаза и опиралась на палку. Санат склонился перед ней, а Описара Хаминэ, положив руку ему на голову, прошептала дрожащими губами:
— Да поможет тебе бог! Пусть хоть тебе сопутствует удача, внучек!
После того как Санат прошел на посадку, все вышли из здания аэропорта и, остановившись рядом с летным полем, смотрели, как огромный самолет вздрогнул и пополз по бетонным плитам, а затем с оглушающим ревом оторвался от земли и исчез высоко в небе.
20
Гандара Махатмая двенадцать лет проработал в школе в Эпитакандэ. Начав с должности помощника учителя, он дослужился до директора школы. И вдруг его уволили. Мало того, большую часть учителей было решено перевести в другие школы. Это явилось неприятным сюрпризом, особенно для тех, кто рассчитывал спокойно проработать под началом Гандара Махатмая два-три года, остающиеся до выхода на пенсию. Среди учителей, которых должны были перевести в другие школы, оказалась и Ясомэникэ.
Собственно говоря, в том, что произошло, ничего неожиданного не было, а началом этой истории послужили трения по каким-то финансовым вопросам между директором школы и Тэджавардханой, который с некоторых пор заправлял делами в комитете по сельскому развитию. Тэджавардхана от имени комитета состряпал несколько жалоб на директора школы в министерство просвещения. Приехала комиссия, чтобы разобраться на месте, сочла жалобы обоснованными, рекомендовала уволить директора и целый ряд учителей перевести в другие школы.
Вначале, когда Ясомэникэ узнала, что ей придется уйти из школы в Эпитакандэ, ее охватило чувство гнева. Правда,