И на этот раз я отвез ее тут же домой, даже не намекнул на какие-то варианты. Да какие варианты, я счастлив каждый день ждать ее у входа, счастлив видеть, как легко сбегает по ступенькам, теперь уже заранее выскакиваю и открываю перед нею дверцу машины.
Габриэлла тоже принимает это без протеста, я приручаю ее медленно и терпеливо, словно перенеслись в какой-то допотопный век, когда вот так считалось нормой. Габриэлла садится рядом, легкий аромат духов едва-едва касается моих ноздрей, и я, словно лизнувший валерьянки кот, не могу удержать ликование.
Затем кафе, в последний раз у нее нашлось чуть больше времени, и мы заехали в книжный магазин. Там настолько долго бродили вдоль бесконечных полок из отдела в отдел, что, когда я увидел секцию, переоборудованную под крохотное кафе, Габриэлла тут же согласилась еще по чашечке кофе.
Я наслаждался каждым мгновением, и, как почудилось в какой-то момент, Габриэлла тоже чувствует необычность и некий романтичный флер.
– Вы совсем не курите, – заметила она, аккуратно отделяя ломтики пирожного, – здоровье бережете?
Я отмахнулся:
– Зачем мне здоровье? Раз живем… Просто начинаешь курить, чтобы доказать, что ты мужчина. Потом пытаешься бросить, чтобы доказать, что ты мужчина. А из меня плохой боец… Я никогда никому ничего не доказывал. Потому курить даже не начинал.
Она улыбнулась:
– Да? А почему тогда купили атлас звездного неба? У вас же есть, как вы сказали?
– То новое издание, – пояснил я, – улучшенное и поправленное. Вернее, дополненное.
– Которые не бойцы, – заявила она настолько уверенно, что я заподозрил подвох, – покупают классику, а из современных – тех авторов, которые на слуху. Но надежнее покупать классику!
Я примирительно улыбнулся, что можно понять и как согласие, и как то, что прикол понял и оценил. Давно померших писателей я перестал читать практически в детстве, вдруг сообразив, что они жили в те времена, когда мир был другим, потому глупо искать вечных истин в их трудах.
– Потому вы купили сборник легенд? – спросил я. – Как самую что ни есть классику?
– Верно, – согласилась она. – Легенда заслуживает больше уважения, чем история. Легенду творит целое племя, а книгу пишет одинокий шизак.
Брови ее сдвинулись, она торопливо взглянула на часы.
– Ого! Мы засиделись. Мне пора…
Я вскочил, бросил деньги на стол.
– Успеваем.
Она улыбнулась:
– Не сомневаюсь. Машину водите лихо.
Лариска дала два сольных концерта, оба собрали полные залы. Продюсер в восторге, хотел развивать успех и начал договариваться о турне, но Лариска заупрямилась: есть новые фишки, их надо опробовать и освоить, нет-нет, турне откладывается.
В наш медиацентр набрали еще ребят, мне повысили оклад, я теперь начальник отдела компьютерной графики, но работы не уменьшилось. Лариска нарасхват, вся в делах и заботах, только сегодня уже к полуночи высвободилась, удивилась, видя в вознесенной почти к потолку будочке яркий свет.
– Ты идешь, – крикнула она снизу, – или останешься ночевать?
– Уже закончил, – ответил я. – Но ребятам придется попотеть до утра, пока все не выправят.
– Правильно, – одобрила она. – Хотят работать, спустя в рукава, пусть прут в бюджетники.
Я сбежал по лесенке. Лариска, несмотря на шестнадцатичасовой рабочий день, выглядит так, словно готова работать без перерыва еще столько же, двужильная.
Она подхватила меня под руку, я сказал с невольным восхищением:
– Ну ты и пашешь…
– Я должна подняться на вершину, – отрубила она твердо. – Жилы порву, но вскарабкаюсь. Даже если свои красивые ногти обломаю.
– Вверх и вверх, – сказал я. – На самую вершину Фудзиямы? Выше только звезды?
Мы приближались к выходу, Лариска еще больше выпрямилась, словно там выход на сцену, гордо запрокинула голову, а великолепные сиськи подала вперед.
– Я сама стану звездой! А на вершину горы взбираются не для того, чтобы увидеть небо.
– А для чего?
– Чтобы увидеть равнину!
– Ты взберешься, – сказал я, – ты настойчивая.
Она фыркнула еще презрительнее.
– А ты знаешь, сколько таких, как я? И все готовы на все, чтобы вскарабкаться…
– Стоит ли? – спросил я. – Я слышал, что любая поп-звезда сидит на сахарном троне под проливным дождем. А это знаешь ли… недолго.
Она ответила гордо:
– Лучше год орлом, чем триста – вороной… как там дальше, не помню.
– Двойка по литературе? – поинтересовался я. – Пушкина знать надо.
– А как там?
Я подумал, признался:
– Тоже не помню. Но в детстве нравилось. Ты еще в детстве, значит?
– Да, – ответила она гордо, – я еще молода.
Вертящиеся двери выпустили нас в ночь, Лариска огляделась:
– А где твоя машина?
– У второго входа, – ответил я. – Тут мест не было.
– Сейчас здесь пусто, – сказала она с мрачным удовлетворением, – это хорошо. Пусть раньше уходят, пусть спят, телевизор смотрят, книги читают…
– А чем книги плохо? – спросил я.
– Книги? – переспросила она. – Книги – хорошо. Мешают думать в те часы, когда телевизор выключен.
Я вел ее напрямик через аллею к стоянке, луна плывет вместе с нами в вершинах деревьев, вдруг пальцы Лариски на моем локте напряглись, она вскрикнула:
– Ой… что-то попало!.. Гусеница с дерева, наверное… Минутку!
Она расстегнула платье и, обнажив грудь, что-то вытряхнула, подняла голову, рассматривая нависающие над дорожкой ветки деревьев. За кустами болезненно ярко вспыхнули вспышки фотокамер. Лариска охнула, оглянулась испуганно и, движением, исполненным божественного испуга, спрятала грудь.
– Папарацци! – сказала она с негодованием, голос ее прозвучал неестественно громко, словно предназначался кому-то еще. – Пойдем отсюда быстрее!
Я ускорил шаг, Лариска почти бежала, оглядывалась в испуге. Я подумал ревниво, что это не такой уж и позор – попасть на снимок в моей компании, да и перепугалась слишком уж, словно тургеневская девушка, которой ветер приподнял подол платья.
Когда я открывал дверцу машины, за спиной полыхнуло еще дважды. Лариска юркнула на сиденье, я обошел машину и сел за руль.
– Что они здесь ловят? – спросил я, когда выруливал на дорогу. – Или еще кто-то ломится, как лось, через кусты?
– Не знаю, – ответила она счастливым шепотом. – Кусты здесь плотные, как-то сам Жорик завел туда практикантку…
– И что?
– Все папарацци жалели, что не оказались там.
Я посмотрел на нее с подозрением.
– Ты… предполагала?
Она победоносно усмехнулась:
– Нет, но у меня глаз наметан. Я всегда замечаю, кто где приготовил фотоаппарат. И успеваю повернуться нужной стороной. Там в кустах блеснуло, будто луна по металлу… Ждали, конечно, не нас. Думаю, вообще просто кто-то засел наудачу. Я хорошо сыграла?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});