Читать интересную книгу Крыса в чужом подвале. Часть 2 - Игорь Федорцов

Должность Коштового воеводы возникла не на пустом месте и не по чьей либо ленной прихоти. В Великую Смуту горные племена даров вторглись на пашни и нивы только-только образовавшейся империи Манора, Империи Девяти Родов Кайракана. Натиск горцев был яростен и жесток. В течении лета спалив дочиста Магар и Баррик, они дошли до самых ворот Тайгона. Тогда город именовался Сфаром. Осада растянулась на долгие пять месяцев. Подмогу, рвавшуюся к столице, горцы раз за разом громили и гнали прочь. В ту роковую минуту Родгер Пустые Ножны пошел на крайние меры и обратился к карийцам, народу им же покоренному, с призывом помочь в обороне города, пообещав послабление налогов и торговые льготы. Уцелевшие от предыдущих войн аборигены здраво рассудили, без их помощи новой власти не устоять, а от горцев им не поздоровиться еще больше чем от кайракан. Карийцы помочь согласились, но потребовали автономию в пределах города, должность для представления их интересов при дворе и сохранение оружия после войны. Родгер скрипя зубами наглое условие принял, пообещав в добавок платить их воеводе жалование из собственного кармана. Отгремела война, минули столетия одно, второе, третье, ассимилировались карийцы и памяти о них − одно имя. Но по-прежнему существует должность Коштового воеводы и призрачная автономия Крысиное Поле, получившее свое название после того как в достопамятную осаду, в разгар голодухи, на здешнем рынке стали торговать тушками богомерзких грызунов. Жить захочешь, будешь жрать и крыс.

− Можешь, коли здесь стоишь, − обошелся без фамильярности Бриньяр.

− Я весь внимание, − черная голова Пинсы склонилась ниже.

− Что ты знаешь о Ночных Рыбах? — прозвучал простой конкретный вопрос иллюстриса.

− Ничего, − последовал незамедлительный и четкий ответ.

− Так ли?

− Зачем мне обманывать? — голос Пинсы праведно чист.

− Ты знаешь, есть много способов узнать правду.

− Я знаю один, который позволяет её сокрыть.

− И какой?

− Тот, что отправляет к Создателю, − Пинса указал пальцев вверх. — Оттуда не скажешь ни словечка и не отпишешь ни строчки.

− Ты не так прост, − мысленно Бриньяр добавил «прохвост». Получилось складно. Эгуменосу стало легче.

− Это похвала? — расшаркался Пинса.

− Тебе не надоело быть Коштовым воеводой?

− Признаюсь должность хлопотная. Порой приходится отдуваться за тех кто не стоят и упоминания.

− Кто же это?

− Некто Габрин. Вы знаете, карийцы уважительно относятся к благородным кирам. Максимум, позволят себе отнять кошелек. Но проламывать голову? Прилюдно? Днем! Такого до селе никогда не случалось.

− А не подскажешь, куда делся рейнх Юрра?

− Могу поклясться жители Старого города, а уж тем более карийцы не причем. Ни их масштаба птица.

− Оставь свои заверения для императора. Экбольм спрашивал меня как идут поиски Юрра.

− Уверен Нобилиссим примет мой ответ, − похвалился Пинса. — И обратит свой лик на других.

Эгуменос припомнил историю с ограблением дома столичного эгемона. Благодаря хлопотам Пинсы семейные реликвии, но не деньги и украшения, вернулись к владельцу.

− Что ты подразумеваешь, говоря о других?

− Исчезновение должно быть выгодно, − Пинса тряхнул кошель на поясе. — Тот кто поимел с этого дивиденты и есть виновник. Поскольку ничего не пропало… Значит виновник из динатов.

Довод понравился эгуменосу простотой и ясностью, но он воздержался от похвалы гостю.

− Оставим выяснять это равдухам и вернемся к твоей персоне. Не сегодня-завтра или послезавтра тебе, несомненно, надоест отдуваться за грехи твоих подданных.

− Несомненно, − заявил Пинса, отбивая десятый поклон. Слишком уж любезен. Как носокомий. Сперва повздыхает сочувственно, потом уморит лекарствами.

− И тебе захочется сменить сутолоку столицы и обрести место успокоения души и тела. Небольшое поместье где-нибудь в Гарриане или Вритене подойдет наилучшим образом.

− Боюсь показаться не учтивым, но летать я не умею.

− Летать?

− Следы на облаках самые не долговечные.

− Не переживай! Произойдет это не сию минуту, так что можешь пока обдумать мои слова. Разрешаю внести свои поправки. Вдруг ты окажешься любителем морских прогулок.

− Уже подумал.

− Слушаю.

− Можно я с вашего разрешения удалюсь? Мне нездоровится.

− Нет-нет, раз уж ты здесь. У меня есть к тебе одна личная просьба.

− Да, иллюстрис, − с неохотой отозвался Пинса. Кланяться он перестал. Интерес к разговору потерял.

− Мне нужно знать, что делает в Старом Городе одна особа.

− Она ваша…, − почти улыбнулся Пинса, но спохватился. — Ох, простите иллюстрис, общаясь с людьми низкими, сам начинаешь глядеть на всех их глазами. Позвольте узнать её имя.

− Кайрин ди Смет.

− Никогда не слышал, − с озабоченным видом ответил Пинса. Озабоченность его проистекала отнюдь не от желания ввести в заблуждение Бриньяра. Чтобы сказал эгуменос, узнай он, не далее как два часа назад к Пинсе прибыл человек от самого кира Райа с тем же вопросом и предупреждением, если с Кайрин ди Смет случится нечто задевающее её честь и достоинство, первый с кого Райа снимет голову, будет Жереми Пинса. Зачем императору лишние заботы изыскивать кандидата на освободившуюся должность Коштового воеводы? Действительно, зачем?

Пинса яростно почесал лоб. Вот и выбирай воевода с кем водить дружбу. С Ночными Рыбами или эгуменосом.

− Теперь услышал. Моя просьба содержит три вопроса и я бы хотел в скором будущем получить полные и ясные ответы. Что, где и с кем? Вот и все.

− Только о ней?

− Только о ней, − заверил эгуменос.

− Это будет трудно, − почесал затылок Пинса. — Если только…

− Если что?

− Вы же знаете в жизни столько если, порой диву даешься.

− Скажем тысяча солидов.

− Это много. Но не все вопросы, вернее ответы стоят столько.

− Думаю все.

− Я придерживаюсь обратного мнения.

− Тогда давай встретимся через две недели и обсудим наши разногласия. Я приглашу иерея Барамана.

При упоминании грозного инквизитора Пинса насупился.

− Так что? Договорились?

− Лучше я пришлю кого-нибудь.

− Кого?

− Кто спросит у вашего асикрита о новом священнике в Старом Городе.

− Жду подробностей, − отпустил воеводу эгуменос.

После ухода Пинсы, Бриньяр взял полчаса на передышку. Полчаса он медленно пережевывал прописанную носокомием жевательную пастилу. Он совсем не почувствовал её вкуса. Бриньяр озабоченно покусал язык. Не чувствителен к боли.

Эгуменоса отвлекли. Асикрит доложил.

− Прибыла Кайрин ди Смет. Ожидает вашего дозволения войти.

Бриньяр тяжко вздохнул.

− Где она?

− В зале приемов.

По заведенному давным-давно правилу, ожидающие аудиенцию не видели тех, кто её уже получил. Время рассчитывалась таким образом, чтобы нечаянная встреча не произошла. Но от случайностей никто не застрахован. А Кайрин подобные случайность могла и подстраивать.

− Дай мне две минуты для молитвы.

Асикрит благоговея, удалился и Бриньяр принялся молиться. Вторично. Без надлежащего тщания. Мысли сбивались, строки молитвы путались, он по нескольку раз произносил одни и те же слова. Эгуменос оставил попытки обратиться к Создателю. Или это Создатель не желает слышать его слов?

Появление Кайрин ди Смет Бриньяр встретил неожиданным, как он считал, вопросом.

− Расскажи-расскажи чему ты подучила молодого Мэдока?

Пытливый взгляд Бриньяра напрасно искал следы смятения или хотя бы смущения на прекрасном лице Кайрин.

− Несколько дружеских рекомендаций, − спокойно ответила она. Кайрин ди Смет как всегда предстала перед наставником обворожительной. Все! Буквально все заставляло ею восхищаться. И марлотт[47], и колье и косица-облако, убранная в серебряную нить, и прическа. Даже фолия[48], оттенявшая лицо, лишь способствовала изумительному блеску голубых глаз.

«В женщине всегда есть тайна, − подумал эгуменос. — А в Кайрин пожалуй их слишком много последнее время».

− Каких именно?

− Надо привыкать самому и приучать других, Хенеке достойная фамилия.

− Мудрое наставление.

− Он достаточно самолюбив и хорошо помнит о славных деяниях предков.

− И только?

− Начнем с того что теперь доброе имя рода Мэдока восстановлено.

− Я сам приложил к этому старания.

− Поскольку брак заключали по обычаю Кайракан и по обряду Создателя, то и развод должен был быть соответственно оформлен. Император Горм аннулировал все официальные документы за подписью представителей рода Хенеке, потому на стороне малыша Мэдока остался только Кайракан. Чтобы отказаться от прав на сына, Бекри требовались волхв и мать мальчика или представитель рода Хенеке. Волхва глориоз не вызывал, мать Мэдока умерла при его рождении, а родня нашего протеже еще раньше канула в небытие в сражении при Кузах. Остальных извели равдухи и палач. Отказ глориоза если и прозвучал, то прозвучал в пустоту. Однако после расправы, земли мятежников поделили между верными короне родами. Тогдашнему вестарху Бекри оставили владения полученные в качестве приданного жены. А император Горм присовокупил к ним титул глориоза, за верность.