предстоит переиграть противника и устроить ему показательное подавление мятежа.
Выслав вперед и по бокам дозоры, командир свел нас с тропы и повел параллельно, через заросли. Поскольку требовалось двигаться скрытно, темп получался черепашьим, но никто не возражал. Шутки кончились, мы на войне, и угодить в засаду к разъяренным рудничным сорви-головам никого не вдохновляло. Мы мало-помалу продвигались к месту назначения, но ничего не происходило, и начальство нервничало все сильнее. Мы, глядя на него, тоже…
У последнего поворота Тордул с гонцом влезли на большое дерево, и оттуда долго что-то разглядывали и о чем-то совещались. Потом спустились с явно обескураженным видом и дали «отбой тревоги» – кажется, «антитеррористическая спецоперация» отменялась, и это не могло не радовать. Выйдя к руднику нормальной походной колонной, мы поняли причину перемены планов командования.
На огораживающей рудничный лагерь стене мы увидели вооруженных оборванцев, которые могли быть только рабами. Но вместе с ними – и похоже, без малейшего намека на конфликт – стояли и воины, в одном из которых наш командир узнал начальника рудника. Мы выпали в осадок – ведь получалось, что рудник отбился с помощью рабов, которые почему-то встали на защиту своих угнетателей!
Примерно так оно в общих чертах и оказалось.
– Я же говорил, что тут не так все плохо, – напомнил нам «почтенный».
Он рассказал нам, что раньше, очень давно, на рудниках клана Тарквиниев было «все как у людей», то есть тот самый концлагерь, который мы и ожидали увидеть. Но в годы молодости досточтимого Волния как-то раз по причине умиротворения страны иссяк поток пленников, и рабы резко подорожали. Мизерная выработка иногда даже не окупала затрат, и некоторые рудники тогда были совсем заброшены. Вот тут-то досточтимый Волний и придумал нынешний порядок, при котором выработка каждого раба учитывается отдельно – по выплавленному из добытой им руды металлу – и при достижении определенного суммарного веса – немалого, конечно – раб освобождается. То бишь на рудниках Волния рабы зарабатывали себе свободу и сами старались добыть побольше, дабы освободиться побыстрее. Кормить их, конечно, приходилось досыта, но это себя оправдывало – ведь из-за заброски части рудников металл дорожал. А когда в период войн рабы снова подешевели, новый порядок все равно остался достаточно выгодным, чтобы не возвращаться к старому – примерно то на то и выходило. Ну и какой тогда смысл зверствовать? Некоторые, заработав свободу, даже остаются в качестве вольнонаемных – уже не в шахтах, конечно, а кто в литейке, кто надсмотрщиком, кто воином-охранником.
Наш испанский мент, въехав в эти порядки, только одобрил их. Мы и раньше-то были наслышаны, что современные испанские кутузки – прямо чуть ли не санаторий по сравнению с нашими отечественными, а по словам Васькина выходило, что не очень-то эти слухи и преувеличены – сам он приходил в ужас от того, что слыхал или читал о наших каталажках. По его мнению, это был форменный идиотизм, только тиражирующий закоренелых преступников и никого не исправляющий. В испанских тюрьмах режим содержания зеков отдан исключительно на усмотрение администрации, и практически все вновь прибывшие попадают на самый легкий, который ну никак не в их интересах самим себе ухудшать. Есть, конечно, и у них такие, что бегут при случае, но это у кого срок совсем уж запредельный, а чтоб массовый бунт заключенных случился – такого там даже представить себе никто не в состоянии. Из-за чего бунтовать, когда с тобой обращаются нормально, пока ты сам не напросишься на худшее? На наш взгляд тут, конечно, не все так однозначно – много ли, спрашивается, профилактического толку от такой отсидки, схлопотать которую потенциальный сиделец не очень-то и боится? У нас-то ведь именно страх угодить на зону главную роль играет, сдерживая не совсем уж пропащих, и в этом главный смысл нашей тюряги, а у них, получается, все направлено на облегчение жизни охраны. Хотя, надо признать, эта цель у них достигается успешно, и в этом смысле – таки да, тарквиниевский рудник куда больше похож на тюрьмы современной Испании. Да и чисто психологически, как не мог не признать даже Володя, на такой «зоне» вертухаем служить уж всяко не так омерзительно.
Зачем при таком порядке нужны надсмотрщики? А чтоб порядок был. Чтоб сильные работали сами, а не отбирали выработку у тех, кто послабее, а то бывали тут такие, «просекшие службу»…
В результате при нападении взбунтовались только те рабы, кому было еще пахать и пахать, близкие к «дембелю» однозначно приняли сторону администрации и охраны, а колеблющиеся «середняки» разделились примерно пополам. Поэтому в целом рудник отбился, хотя и не без потерь, которые сейчас как раз подсчитывались.
При подсчете, впрочем, оказалось, что потери немалые. Пять воинов, два надсмотрщика, три вольнонаемных работника, около пятидесяти рабов убитыми и почти сотня ушедших с напавшими. Немалым оказался и имущественный ущерб. На лежащие небольшим штабелем в литейке медные слитки бандиты не позарились, но унесли гораздо более дорогое олово, которое в этих горах отсутствовало и было исключительно покупным. Хотя, как мне показалось, начальство не так уж и огорчено его потерей – по сравнению с чем-то другим, гораздо более ценным. В разговоре двух «почтенных» прозвучало «черная бронза».
Нам, конечно, никто подробностей не разжевывал, но кое-кто из наших сослуживцев-турдетан был наслышан об этом весьма твердом и баснословно дорогом сплаве, технология которого унаследована с седой старины и является великой тайной. А при учете людей выяснилось, что убит занимавшийся ее выплавкой старый мастер и исчез помогавший ему мальчишка ученик – и кто-то вроде видел его присоединившимся к бунтовщикам…
После плотной еды с вином мы подключились к несению службы. Обходя по стене свой участок периметра в паре с местным охранником, я не упустил случая поговорить с ним и кое-что у него выяснил. Нападавших было не так уж и много – мой напарник не считал, но на глаз заметно меньше сотни. Из них человек двадцать хорошо вооруженных профессионалов – вдобавок каких-то слишком дисциплинированных, не похоже это на обычных бандитов. Остальные – шваль, кое-как вооруженные грязные оборванцы, скорее всего взбунтовавшиеся рабы с каких-то других рудников. Доходяги, кожа да кости, но свирепые, хуже тех профессионалов. Этих беглых каторжников, правда, и положили в схватке добрую половину. Что меня особенно заинтересовало, по соображениям напарника напавшие вполне могли захватить рудник полностью – вместе с примкнувшими к ним местными рабами у них получался подавляющий численный перевес. Но почему-то, захватив и разграбив литейку, они отказались от штурма административного здания, где были