Разве за всеми уследишь? Дисциплина же у этих «партизан» еще та – формально подчиняясь своим вождям, на деле они творят все, что самим заблагорассудится, и уж случая пограбить не упустят. Вожди же, нуждаясь даже в таком войске, вынуждены смотреть на эти безобразия сквозь пальцы, так что управы на мародеров нет никакой. В результате каждый владелец ценного имущества оберегает его сам, как только может – вот как наш наниматель, например.
Вдобавок все эти обстоятельства приводят к парадоксальному раскладу. С одной стороны, группировка Катона в перспективе намерена полностью прибрать страну к римским рукам – в том числе и все прибыльные дела передать римским гражданам. Таким образом, в долгосрочных интересах клана Тарквиниев, дабы не потерять рудники, было бы восстановление прежних порядков, за которые и выступают мятежники. Но, с другой стороны, их господство чревато разорением здесь и сейчас. Этого тоже допустить нельзя, и от наемников клана требуется соблюсти некую золотую середину – отвадить мародеров от собственности клана, не нанося им при этом слишком уж большого урона. Конечно, хороший бандит – мертвый бандит, но пусть уж лучше их убивают римляне, расплачиваясь за это собственной кровью, и чем обильнее – тем лучше…
С этим «отеческим» напутствием наш отряд и направился в горы к северу от Кордубы, где и располагалась вверяемая нашему попечению собственность клана. Путь шел вдоль притока Бетиса, но речушка оказалась с таким течением, что подниматься по ней на лодках мазохистов не нашлось. Вместо этого мы пылили по тропе пешком – судя по ее основательности, наш выбор не был оригинален – и радовались тому, что большая часть груза навьючена на мулов, а не на нас.
Правда, бурный поток имел и немаловажное преимущество – никакая зараза в быстротекущей воде не успевала завестись, так что воду из речки можно было пить безбоязненно. Я ведь уже упоминал, кажется, что воду из Бетиса мы не пили, даже местные? Хреновая вода на югах, всякой дрянью зараженная, и если пить ее некипяченой – маета брюхом почти гарантирована, а много ли толку от бойца, то и дело бегающего на толчок? А чаевничание, хоть и известны в принципе травяные отвары, в Средиземноморье как-то не повелось – наверное, надо быть азиатом, чтобы додуматься в жару пить горячее. Сейчас, правда, осень, но осень местная, южноиспанская, не так уж и сильно от лета отличающаяся, да и зима, надо полагать, тоже будет ну никак не подмосковной. Поэтому и пьют здесь не воду, а либо слабенькое вино, если культура виноделия имеется, либо пиво, если виноград не возделывается. Ну, разбавляют разве что той водой, если задача стоит именно жажду утолить, а не бухнуть.
По пути нам изредка попадались маленькие убогие деревушки, огороженные лишь чисто символически – скорее чтобы не дать разбрестись немногочисленной скотине, чем сдержать каких-нибудь злоумышленников. Стены некоторых из жалких хижин даже не были промазаны глиной, а представляли собой простую плетенку из прутьев. Но один раз, на второй день пути, мы прошли через селение куда посолиднее, как те, что преобладают на плодородной равнине – с нормальными каменными постройками. Ну, точнее – каменно-глинобитными. Где-то до пояса примерно сложенная из крупного булыжника каменная ограда дворика и такой же высоты каменный цоколь самого жилища, а выше его стена уже глинобитная до самой кровли, такой же соломенной, как и у тех убогих халуп, что мы миновали ранее. На улицах между дворами и в окнах домов мелькали довольно симпатичные женские мордашки, и некоторые поглядывали на нас весьма игриво. А мы ведь уже успели соскучиться по бабам – в смысле весь отряд. И когда Тордул, идя навстречу страждущим солдатским массам, объявил большой привал, мы все ощутили изрядный прилив неподдельной преданности командованию.
Правда, начальство напомнило, чтоб никто не смел хулиганить – народ здесь горячий и обидчивый, а обижать местное население категорически не рекомендовалось. Но никто и не собирался. Деньги имеют такое свойство – из глухих медвежьих углов стекаться в крупные культурные и деловые центры. В результате в означенных медвежьих углах звонкой наличности остается гораздо меньше, чем хотелось бы их обитателям, и реальная покупательная способность полновесной монеты здорово возрастает. Стремление заработать ее – тем более. Если в гадесском предместье мы с Васькиным отсчитали обслужившей нас рыбачке по семь бронзовых «чешуек» с носа, и это хорошенько поторговавшись и сбив запрошенную цену, то тут удовольствие обойдется явно подешевле. А чтоб в крупном поселке, стоящем на оживленном тракте, да не оказалось шлюх – быть такого не может.
Довольны, впрочем, были и Володя с Серегой, для которых поиск платной любви не был актуален. Дело в том, что мучимые таким же сухостоем, как и мы с Хренио, но куда хуже нас воспитанные, наши сослуживцы-иберы уже начали подкатываться с соответствующими предложениями к Юльке с Наташкой, чем здорово их возмутили. Хотя сильно подозреваю, что не столько самим фактом своих домогательств, в такой ситуевине вполне естественных и неизбежных, сколько мизерностью предлагаемого им за понятливость и сговорчивость вознаграждения. Обе, будучи единственными бабами в отряде и оказавшись оттого в центре внимания, успели уже возомнить себя эдакими ефремовскими Таисками Афинскими, к которым, если ты не сам Александр Македонский или хотя бы не Птолемей Лаг, то меньше чем с талантом серебра – двадцать шесть кило, если кто не в курсе – даже не вставай в очередь, гы-гы! Большим спросом пользовалась Наташка как куда более редкая в этих краях блондинка, и Володя недавно едва не съездил в зубы одному особо нетерпеливому и настойчивому, что было бы чревато нешуточной и весьма нежелательной для нашего отряда дракой. Думаю, что именно эти соображения и сподвигли наше командование пойти навстречу чаяниям масс.
Так или иначе, грех было бы не воспользоваться командирской поблажкой. Молодые турдетанки, как мы с Васкесом и ожидали, судя по супружнице Акобала – довольно привлекательные создания. Две первых, на которых я положил глаз, оказались «не из таких», и мне пришлось извиниться, дабы не наживать неприятностей. Тут ведь с этим делом строго – бесхозная баба еще может пошалить, если в передке свербит, и это ей, если вскроется, кроме проблем с замужеством в будущем, ничем больше особо-то и не грозит, а вот если замужняя на таком деле попадется – супруг-рогоносец и повесить ее за это вправе. Ну, не совсем самочинно – суд общины должен сперва ейную виновность в чрезмерной легкости поведения установить, но это же деревня, где все знают всех, и долго ли установить-то?