сколько потребуется, пока ты сама не захочешь.
Она печально усмехнулась, погладила его свободной рукой по щеке.
– Боюсь, у меня слишком много шариков в голове, Соловей. Я сама с ними не справляюсь, где уж тебе.
– Я справлюсь! – пообещал он.
– Беги от меня. Беги, пока не поздно. Я не сделаю тебя счастливым.
– Ни за что! Я двадцать лет ждал, подожду ещё.
Она печально усмехнулась, вытягивая ладонь из его рук.
– Я знаю, о чём ты переживаешь. Из-за Ивана, из-за мальчишки этого. Всё наладится. Они вернутся, и всё придёт в норму.
Марья прикрыла глаза.
– Когда вернётся Иван, я, видимо, перестану быть царицей. Ты готов к этому?
– Двадцать лет назад ты была простой девчонкой. Не царицей и даже ещё не волшебницей. И я готов был взять тебя и положить к твоим ногам весь мир. Тогда ты отказалась. Но для меня ничего не изменилось. Я хочу быть с тобой, кем бы ты ни была. Царицей так царицей, крестьянкой так крестьянкой, ведьмой в лесу так ведьмой. Но если ты будешь со мной, клянусь – я выполню любое твоё пожелание. Если захочешь остаться царицей Волховской – ты останешься ею.
Марья внимательно посмотрела на Соловья. Нет, он не шутил. Он и впрямь был готов на всё. Да и стоило ли сомневаться после дела на Истоке. А ведь Иван ему даже не Кощей, он ему никто.
– Не надо, Соловей, – мягко сказала она. – Не бери на себя таких обязательств. Я уже убедилась в тебе. В конце концов, ты спас мне жизнь.
Она неожиданно нагнула его за голову и поцеловала.
– Это что? – ошалело спросил Соловей, когда она отпустила его спустя пять-шесть секунд.
– Считай это авансом, – слабо улыбнулась Марья. – Соловей, мне правда, правда стыдно, что я заставляю тебя ждать. И я очень благодарна, что ты всё понимаешь. Подожди ещё немного, пожалуйста. Дай мне разобраться со всем этим. Как только я хоть что-то стану понимать, как только я верну хотя бы мальчика, я назначу дату свадьбы. Хорошо?
Соловей косо кивнул. Он не знал, что сказать. К счастью, Марья и не дала ему времени.
– Спасибо, Соловей! – с чувством произнесла она. – Ну, раз мы на сегодня всё выяснили, может, пойдём?
– Куда? – тупо спросил он.
Марья засмеялась, взмахом руки отпирая и открывая дверь.
– Я к Кощею. А ты – куда хочешь.
– А если я с тобой хочу? – спросил он, выходя за ней.
– Хочешь посмотреть, как мы будем ругаться?
– Моё заветное желание, – заверил Соловей. – Всегда мечтал посмотреть, как кто-то ругается с ним. У меня самого никогда не хватало духу.
– Ничего интересного на самом деле, – сказала Марья. – Я буду орать, что он ничего не делает и мне не даёт; он будет отбрыкиваться, что ничего и не надо. Это уже реально начинает бесить. Кстати, может, и хорошо, что ты сейчас со мной. Может, хоть ты на него подействуешь.
Соловей фыркнул.
– Я?! Марья, если уж ты не смогла, то мне и соваться не стоит.
Он покрутил головой.
– А куда мы идём?
– А пойдём-ка нагрянем к нему в спальню, – злорадно произнесла Марья, угрожающе прищурившись. – Застанем, пока он без портов. Может, так ему хоть немного неловко станет.
Соловей перепугался.
– Марья, ты чего? Он правда в кровати ещё?
– Ну да, – она возмущённо встряхнула чёлкой. – Привычку себе взял – до полудня валяться. Что ещё за дела? Никогда за ним такого не было!
– Так ведь это… – смущённо забормотал Соловей. – Это, Маш… Он же, наверное, с этой своей… Шемаханской…
– Само собой, – презрительно усмехнулась Марья. – Очень на это рассчитываю.
– На что?!
– Что ему не захочется терять лицо перед ней. И перед тобой.
– Марья, брось ты это, – посоветовал Соловей. – Даже если он нас и пустит к себе…
– Попробовал бы не пустить, – бросила Марья, открывая очередную дверь взмахом руки. – Дворец-то мой. Он у меня в гостях.
Соловей промолчал. Ему жутко не хотелось врываться к Кощею в спальню, но видно было, что Марью не остановить. Она проходила роскошно убранные комнаты, выделенные брату с Еленой, раздражённым взмахом отшвыривая двери одну за другой.
Открыв последнюю дверь, она вошла в спальню с наглухо задёрнутыми на окнах чёрными шторами. Взмахом раздвинула их, и в комнату хлынул белый утренний свет.
– Подъём! – пропела она, похлопав в ладоши. – Просыпайтесь, детишки, мама пришла. У мамы к вам серьёзный разговор.
Соловей смущённо топтался в дверях, не решаясь пройти дальше. У стены из голубого мрамора стояла роскошная золотая кровать с красной постелью. Полога, как он надеялся, не было. То ли Кощей с Еленой не рассчитывали, что кто-то войдёт без спроса, то ли в принципе не желали прятаться.
– Марья! – Бессмертный поднял заспанное лицо с подушки. – Побойся Бога, я тут не один.
Елена, как кошка, поднырнула головой ему под мышку, положила руку на грудь.
– Дорогой, прогони их, – промурлыкала она, не открывая глаз. – И пусть окна закроют, я спать хочу.
– У себя выспишься, – холодно сказала Марья. – И я не с тобой разговариваю, а с братом. Ты работать собираешься?
Она требовательно уставилась на него. Бессмертный лениво зевнул, подтянул подушки и сел в кровати. Елена недовольно поёрзала, сворачиваясь рядом в клубочек.
– У тебя сегодня обострение, сестрёнка? Или терпение лопнуло? Я же говорил…
– Ты много что говорил, и мне уже надоело всё это выслушивать, – отрезала Марья. – Ты собираешься Костика вытаскивать или так и будешь в постельке валяться?! Не натешился ещё? За три недели!
Елена приоткрыла глаз, насмешливо улыбнулась.
– Кажется, она завидует, дорогой. Марья, тебе тоже нужно срочно с кем-нибудь поваляться. А то уже дым из ушей идёт.
Марья вспыхнула.
– Выбирай выражения, Шемаханская. Не то вылетишь отсюда пробкой, и дым у тебя не из ушей пойдёт, а из…
– Девочки, не ссорьтесь. – Бессмертный опять зевнул, лениво махнул рукой. – Дорогая, не надо злить мою сестрёнку, тем более такими чувствительными темами. Маша, ты сама настояла, чтобы мы остались, так что изволь потерпеть некоторые неудобства. Если не хочешь, мы сегодня же вернёмся в Золотой город.
Марья сверкнула глазами, угрожающе прищурившись.
– Во-первых, я хочу, чтобы Елена перестала околачиваться возле моих племянников…
– Наших, – поправил Бессмертный.
– Неважно, – отрезала Марья. – Моих крестников. Я не желаю её видеть рядом с Олегом и Яной. Она вводит их в блуд своими разговорами. Они ещё дети!
– Эти дети задают вполне себе взрослые вопросы, – возразила Елена. – На которые, видимо, ни мамочка, ни тётечка не желают отвечать. Стесняются. – Она зевнула, потянувшись. – У твоей племянницы месячные скоро пойдут – ты как её готовить