они никогда не изменяют своему слову и не убивают своих.
<center>***</center>
<tab>Кто мог знать, что Еловая горка, столько кругов бывшая мне домом и убежищем, станет темницей? Проста и надёжна оказалась ограда, что выстроил Ист: любая тропа, по которой я вздумаю уйти, приведёт меня назад. Я знала, что старые ёлки вокруг сочувствуют мне, но более мы не друзья. Нет, они не желали мне зла, просто им велено было стеречь — и они стерегли. Почтительно и непреклонно.
<tab>В доме всё было по-прежнему, даже прялка моя так и осталась лежать на долгой лавке, ждать меня у окна. Тот же коник у двери, стол в красном углу, старое лоскутное одеяло… Только спала под ним теперь, обняв Иста, Светлая Мара. А мне и не было жаль. Они оба, и Ист, и Мара, так изменились за пробежавший круг! С виду всё так же юны и прекрасны собою, они перестали быть каждый сам по себе. Мне стало видно, что эти двое подходят друг другу, как ключ и замок, и вместе становятся словно другим существом, более мудрым и сильным, чем каждый в отдельности. Знать бы, возможно такое между людьми или нет?
<tab>И ещё одно я узнала точно: человеку место — среди людей. Я тоскую по Свиту. Ищу во сне его рядом с собой, а вечерами всё невольно жду за дверью шагов. Мне не хватает его молчания, сварливых придирок, взглядов из-под ресниц… А ещё — дурацких шуточек Корвина. И Малинкиных песен. И конских вздохов, и перестука копыт за стеной, и хрумканья сеном в ночи…
<tab>Одно лишь меня утешает: Лучику нравится лес. А этлам нравится Лучик. Он же им радуется и не знает, что сила прекрасна, а не добра. Майви, увидев его в первый раз, тут же воскликнула:
— Уи! Какой хорошенький! Ист, когда у Ёлки родится ещё малыш, подаришь этого мне? Я буду как следует о нём заботиться!
У меня сердце сжалось в комок, а Ист спокойно ответил:
— Посмотрим на твоё поведение.
<tab>Мара тоже ласкова с Лучиком: часто берёт его на руки, чешет волосики гребнем, целует в щёчки… А Ист — водит с собой на двор показывать разные травы и учит разбирать голоса лесных птиц. Так когда-то учил он меня.
<tab>Нер сплёл для Лучика колыбельку из гибкой лозы, устелил её хвоей и мягкой травой, а Мара из тёплой кроличьей шерсти сшила ему одеяльце и поёт каждый раз тихонько и сладко, укладывая его спать по вечерам. Но, дождавшись, когда все в доме крепко заснут, я его забираю к себе, на простой тростниковый матрас, и, накрыв своим подолом, тихонько шепчу: "Не забудь, что ты — человечий сын. Дикий, свободный. Никому не дари своей воли."
<center>***</center>
<tab>Ист сидел на крылечке в Ночной пади и задумчиво разглядывал молодой ясень, так хорошо разросшийся за последний травостав. Ночна неслышно вышла из дома, присела рядом.
— Не хватает его, да? — мягко спросила она. Ист кивнул.
— Что, сынок, опять с твоей Ёлкой всё не слава Творцу?
— Дёрганая она какая-то, того и гляди кидаться начнёт. Наверное, это из-за малыша. Ах, как же мне нужен совет кого-нибудь, кто разбирается в поведении людей! Как ты думаешь, когда малыш подрастёт, она станет опять послушной и ласковой?
— Милый, я не так хорошо, как Дол, разбираюсь в людях, но зато кое-что смыслю в детях. Детёныш твоей Ёлки ещё слишком мал. Пока он не отлучится окончательно от груди и не научится хорошо бегать, вам не следует слишком часто забирать его от матери и тискать у неё на глазах. Лучше будьте поласковее с ней самой. А ещё — сделайте ей логово, куда бы она могла прятаться вместе с детёнышем, и никогда не беспокойте её там. Хватит даже простой занавески в углу. Вот увидишь, она станет куда менее тревожной. Но я бы на твоём месте не рассчитывала на то, что Ёлка когда-нибудь сделается прежней. Юные люди, конечно, очень милы и забавны, но с возрастом у многих из них портится нрав. Особенно после появления детёнышей. Если ты хотел оставить Ёлку у себя в доме, не следовало сводить её с мужчиной и позволять рожать детей.
— А Дол говорил, что это необходимо для здоровья. И что люди, у которых нет детей, никогда не взрослеют до конца.
— Дол не вполне прав, — сказала Ночна со вздохом, — Да и откуда ему знать такие вещи наверняка? С одной стороны, сотворение детей забирает силу родителей, особенно матери. С другой — заставляет живое существо обрести истинный вид. Дол разводил людей не ради красоты и развлечения, а для работы в уделе. Конечно, он предпочитал иметь дело с предсказуемыми и вполне сформировавшимися людьми, чтобы сразу видеть, какие качества они передадут своим детям. Но разве это то, что нужно тебе?
— Благодарю тебя, мама, — сказал Ист, поднимаясь с крыльца., - Ты меня не слишком обрадовала, но многое объяснила.
<tab>Уже за околицей, в зарослях ивняка, его догнала Майви. Некоторое время она просто шла рядом, а потом взяла Иста за руку и негромко сказала:
— У меня раньше тоже был свой человек. Правда, он был старенький и сильно покалеченный, и потому быстро умер… Знаешь, он старался этого не показывать, но очень скучал по другим людям, особенно по своей жене и деткам. Может, Ёлка тоже скучает по этому своему дикому?
— Может быть, — вздохнул Ист, — Когда я завёл человеческого детёныша, то и представить себе не мог, как это сложно — быть владельцем существа со свободной волей.
— Ах, вовсе нет! Мой Полчеловека был милый и совсем не навязчивый. И он так трогательно заботился обо мне: охранял, угощал всякими ужасными человечьими лакомствами… Или вот крылатые. Они же тоже существа со свободной волей, но мне не нужно постоянно беспокоиться о них.
Ист заинтересованно покосился на Майви.
— А как ты их воспитываешь?
— Да никак. Я просто любуюсь ими и слежу, чтобы не болели.
Ист заметно повеселел.
— Сестрёнка, твоё чутьё безупречно, — ласково сказал он.
Вместо ответа Майви засмеялась, шутливо ткнула его кулачком в бок и сошла с тропы.
Примечания:
*перестрел — имеется виду мера расстояния, примерно равная полёту стрелы (60 — 70 м)
И все они встретились
Был полдень. Ветерок едва тревожил горячий воздух у подножия старых сосен. Око посылало лучики в прорехи между их лап, украшая землю узором из ярких пятен. Лениво посвистывали птицы. Зной клонил всё живое в сон, и только хранитель Занор не