чём?
Корвин нахмурился и поскреб в затылке:
— Да я помню, что ли? Вроде, куртку сбросил, а напялил этот свой бурый полукафтан, в котором обычно шляется по Торму. А так — в чём был, в том и убежал. Кошель ещё к поясу прицепил. И утащил с собой плащ. Ну, тот, в котором он в хлябь всегда ходит, с подкладкой из полосатой парусины.
— А-га, — протяжно проговорила Малинка, — Значит, точно собрался ночевать в лесу, и видимо, не один раз. А из мелочи взято чего?
Корвин задумался.
— Ну там огниво, правило для ножа… — подсказала Малинка.
— Ему всё это без надобности, он огня и с руки разожжёт. А вот из своего магического барахла вполне мог что-нибудь и прихватить, — и Корвин резво кинулся обратно наверх.
<tab>Когда он вернулся, Малинка стояла на прежнем месте в той же позе, и вообще, казалось, что на время его отсуствия жизнь в кухне совершенно замерла.
— Поморийского журавлика забрал, — сказал Корвин, — Это такой дорожный талисман, чтобы не сбиться с пути.
— А-га, — снова неторопливо протянула Малинка, — А из кухни утянул клубок ровницы, что Ёлка вчера напряла, Лучикову мелкую плошку и сдобный калач…
— Странно, — сказал Корвин, — Калач-то на что? Лучше бы вяленого мяса и смоквы прихватил: и места меньше занимает, и не испортится.
— Да нет, — отозвалась Малинка, — С калачом-то как раз всё понятно. Это не для еды. Смотри, что выходит: Свит забрал из дома Ёлкины вещи. То, что она сама сделала или то, чем владела. Её именную прялку, сработанную ею пряжу… Калачи тоже она пекла. У него было что-нибудь, что Ёлка для него сшила или соткала, какой-нибудь её подарок?
— Ну да. Шерстяные копытца. Кстати, их в сундуке нет.
— Вот их-то он и искал. Её ночную рубаху, поди, тоже утащил?
Корвин снова сгонял наверх и вернулся с рубахой в руках. Из неё был выхвачен ножом лоскут наподобие небольшого рушничка. Словно получив ответ на какой-то волновавший её вопрос, Малинка с пониманием кивнула.
— А плошка зачем? — спросил Корвин, — Глиняная же. Прижал её разок — и всё, на выкид.
— Плошку он точно далеко не потащит. Это, скорее всего, для гадания на путь. Знаешь, как делается? Находишь в лесу перекрестье трёх дорог и спрашиваешь, куда повернуть: к воде, к родному очагу или в путь-дорогу.
— Это всё ваши тормийские байки, — недоверчиво покосился на жену Корвин, — Нормальные люди берут карту и едут по ней из одного места в другое, а не ищут перекрёсток в лесу, чтобы спрашивать у Ящер знает кого, а не пойти ли им Ящер знает куда.
— Так Свит — он же не особо нормальный, — терпеливо пояснила Малинка, — Да и Ёлочка тоже того… Думаешь, я не вижу, что она затепливает очаг без огнива? И пряжу всегда начинает вить на свой волос. И на воду, принесённую из реки, охранные знаки кладёт. И с рябинкой во дворе здоровается.
— Правда? — удивился Корвин, — А я как-то не замечал… Вот погоду она, действительно, всегда угадывает без промаха. Только что нам это даёт?
— А то, мой хороший, что, похоже, Ёлочка попала в беду, да не простую, а по своей, колдовской части. Скорее всего, её этл забрал. И Свит теперь идёт по её следам.
Корвин с сомнением покачал головой.
— Тоже тормийские байки. Нет никаких этлов. Вернее, есть, конечно, но это обычная лесная нелюдь, вроде ракшасов или ухокрылов. Ничего они не могут против нормального мага, да и против доброй стали, пожалуй, тоже. А почему ты решила, что Ёлка в беде?
Вместо ответа Малинка молча указала на одну из посудных полок. Там, на застарелой пыли, пальцем были выведены три знака: ёлка, повёрнутый в её сторону топорик и веретено.
— Глупости какие-то, — уверенно заявил Корвин, — Но всё-таки вот что я тебе скажу. Даже если Свит сейчас в Торме и нуждается в помощи, нам по-любому поздно рыпаться, ворота до утра на запоре. Да и коз доить пока ещё никто не отменял. Поэтому мы делаем дела и идём спать. Завтра с восходом я сгоняю в крепостицу, узнаю, не там ли Свит, а ты сбегаешь к фонтану и послушаешь все новые посадские сплетни на его и Ёлкин счёт. Может, выясним что-то большее, чем просто пальцем в пыль.
<tab>Из крепостицы Корвин принёс вполне определённые новости: Свита нет, и никого это особо не удивляет, потому что вчера ночью он на глазах у стражи сиганул через Ограду в Торм. Высказывались так же робкие надежды на то, что полоумным лекарем уже позавтракали ракшасы.
<tab>Малинка в свою очередь доложила, что у фонтана во всю шушукаются, будто Ёлка изменяет поморийцу с лесным оборотнем: соседка видела, как вчера огромный кот зашёл на двор Ящеровой Затычки и превратился там в очень красивого голого парня.
— Насчёт оборотня тётки, конечно, врут, — сказал Корвин, выслушав Малинку, — А вот Свит через Ограду мог и сигануть. Насчёт ракшасов — тоже бред. Подавятся. Но найти себе на жопу неприятностей Свит вполне мог, это он умеет. Так что сегодня коз ведёшь на пастбище ты.
— А ты?
— Седлаю Кренделя и еду в лес, искать.
Малинка подняла на мужа серьёзный, умоляющий взгляд.
— Милый. Возьми меня с собой.
— Это ещё зачем?
— Я выросла в Торме, каждое деревце, каждый хуторок с закрытыми глазами найду. А что там знаешь ты кроме Торговой тропы да Бодуна?
Корвин с неловкой лаской погладил Малинку по щеке и сказал:
— Лапушка, этого вполне достаточно. Если с человеком что-нибудь случается ночью в Торме, то утром об этом уже во всю болтают у Бодуна. Да и как ты со мной поедешь? Лошадь-то одна, и та никудышная.
— Сяду позади седла, — горячо возразила Малинка, — Да и где там особо верхом? Больше будем ногами идти. Возьми, не пожалеешь. Я зверя тропить умею, след искать могу…
— Ладно, уговорила, — с хитрой улыбкой вдруг согласился он, — Но только я не стану ждать, пока ты причепуришься. Седлаюсь — и за ворота. Нет тебя — значит, уехал сам.
— И то любо, — кивнула она.
<tab>Вполне уверенный, что теперь уж точно жена останется дома, в безопасности, Корвин подхватил из-под лавки собранный ещё в служебные времена "тревожный" кошель и бегом кинулся на конюшню. Но, выведя за ворота Кренделька, он с удивлением обнаружил на улице Малинку. Она стояла у соседской стены, очень серьёзная, в простом сером платке, новых лаптях и с котомкой за спиной.
— А коз покормила? — цепляясь за последнюю надежду, спросил Корвин. Малинка кивнула.
— Ну что ж, — вздохнул он, — Садись, охотница,