От диатрина больше не веяло благодушием и теплом, он стоял, одетый в свою чешуйчатую броню, и лицо его было угрюмым, а взгляд — скорее настороженным, чем сочувствующим.
— Вам лучше, я посмотрю?
«Лучше?» — возмутилась про себя Гидра, хватая воздух мелкими глотками.
— Не туда смотрите, — ответила она негодующе. — Я не могу даже вдохнуть как следует!
— Ну чего вы хотели со сломанным ребром.
Гидра обиженно отвела взгляд. Она и сама бы предпочла сделать вид, что всех вчерашних слёз не было. Но возвращение к должному титулованию было хуже любой тюрьмы. Она задышала ровнее и незаметнее.
— Я…
— Исходя из ваших слов, диатрис Монифа может быть в опасности. Если Мелиной уже под влиянием Тавра, то хотя бы её я намерен от него оградить, — проговорил Энгель ровно, чеканя слова, будто шаг по мостовой. — Разумеется, пойти против воли действующего диатра я не имею права. Да и ваши слова об её покушении на Аврору меня смутили. Всё это требует обсуждения, вот я и разбудил вас. Проведём совет здесь.
— А если мне нужно по нужде?
— С вашей стороны из шатра есть задний выход, к зарослям. Помочь вам встать?
«Нет уж», — подумала Гидра и мотнула головой. Укушенная нога саднила, всё тело болело, но ещё больше мучила растоптанная вчера гордость.
— Если передумаете, позовите дозорного себе на помощь.
Она сдержанно кивнула. А он подошёл и вручил ей подушку. После чего направился прочь.
Но подушка тут же прилетела ему в затылок. Он дёрнулся и резко обернулся, и вновь с необычайной ловкостью ухватил подушку до того, как та упала на стоптанную землю.
Единственный глаз сверкнул возмущением — но взором замер на ней. Очевидно, ожидая объяснений.
— Покушение было не только на Аврору, но и на меня, — возмутилась Гидра, вся дрожа от слабости и одновременно от негодования.
— Думаю, детали лучше обсуждать при моём советнике из разведки, — сухо отметил Энгель. Его рука потянулась метнуть подушку назад, но он сдержался и подошёл, положив её рядом с ногами Гидры.
— А я думаю, напротив, есть вещи, которые мы должны обсудить без чужих ушей.
Энгель сощурился и медленно опустился рядом с ней на постель, настороженный, как дикий зверь. Гидра тоже напряжённо следила за каждым его движением, будто он был ржаво-рыжим Мордепалом.
— Ну? — спросил он.
— «Ну»? — передразнила его Гидра и вдруг вспыхнула, поняв, что донимает его из чувства, уж больно похожего на кокетство.
«Вся грязная, прожёванная драконом, едва дышащая моргемона — я кажусь ему не приятнее речного рака, вытащенного из грязи».
Эта мысль её не смутила. Потому что в её голове мрачными тучами роились те слова, что она шептала себе в бреду, когда лежала под лапами дракона.
Энгель не торопил её, но хмурился, ожидая.
— Знаете, — наконец заговорила Гидра, — я для себя кое-что поняла, когда шагнула Мордепалу в пасть.
Он поднял бровь в ответ.
— И когда оказалось, что я жива, я поняла ещё больше, — подогретая всей своей ненавистью к оковам дворянской крови, титулов и обязательств, продолжила диатрисса. — Поняла, что ненавижу вас за то, что это вы нашли меня.
— Кхм… — Энгель усмехнулся.
— И это вовсе не смешно. Почему меня не нашли какие-нибудь охотники? Барракиты? Монахи? Я сказала бы им чужое имя. Я ушла бы в иные земли. Я перестала бы быть диатриссой Ландрагорой Астрагал и стала бы кем-то ещё. А из-за вас мне теперь придётся снова нести это бремя.
Энгель в ответ покачал своей гривастой головой.
— Вы никуда не уйдёте, диатрисса. Вы ранены. В лесу дикие звери. И, вполне вероятно, вражеские солдаты.
— Я выздоровею, — настаивала Гидра. — И всё равно уйду хоть куда-нибудь.
— Я поклялся перед богами, что теперь отвечаю за вас.
— Вы не справились, — огрызнулась Гидра. — Поймите наконец, что я ни вас знать не хочу, ни всю вашу диатрийскую семью. Я хочу одиночества. Я едва не погибла уже столько раз за минувшие дни, что меня не пугает ваше осуждающее лицо и хоть тысяча таких же осуждающих лиц. Я сделаю, как захочу, только встану на ноги.
— Одиночества? И только? — Энгель пренебрежительно пожал плечами. — Если вы устали от обязательств высшего общества, это несколько другое. Это я готов понять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Даже если вы что-то не понимаете, не в этом суть. Я вот о чём: если бы я умерла, не было бы больше вашей жены и вашей луны. Так и считайте меня мёртвой! Можете даже устроить мне поминки, а ещё лучше — похлопочите за мой скрытый отъезд куда-нибудь подальше отсюда.
— Диатрисса, вы в своём уме? Никто не знает, переживёт ли Рэйка завтрашний день, а вы просите у меня подобное!
— Меня не волнует Рэйка!
— В этом мы с вами не похожи, — Энгель резко поднялся на ноги и бросил на свою благоверную негодующий взгляд.
— Злитесь, сколько хотите, но имейте в виду: я вам не союзник и рядом с вами не задержусь ни на мгновение, если мне станет легче!
— Это мы посмотрим, позволю я вам уйти или нет.
— Смотритесь лучше в зеркало, а я уйду!
— Моргемона! — в сердцах крикнул Энгель. — Воистину, вам обвенчаться бы с Мордепалом! Я помог бы вам, коль таково уж ваше самое отчаянное желание — остаться навеки одной. Но не надейтесь, что я брошу всю кампанию для этого каприза и помчусь ходатайствовать о вас куда-нибудь в Астегар!
— Считайте, мы договорились! — выпалила Гидра в ответ. Всю её грудь щемило желанием вырваться в новую, истинную жизнь, в которой не будет всего того, что ей доводилось терпеть из-за высокого происхождения.
Энгель шагнул к выходу.
— Не считаю! — рявкнул он упрямо.
Гидра швырнула подушку ещё раз, но на сей раз та пролетела через штору и упала куда-то на утоптанную землю лагеря. Острая боль пырнула диатриссу изнутри, и она вновь откинулась назад со сдавленным шипением.
Впрочем, она не стала дожидаться помощи от сердобольных рыцарей и сама кое-как выбралась к отхожему месту, благо то действительно было полностью скрыто от чужих глаз колючими зарослями с трёх сторон и задней стенкой шатра — с четвёртой. Потом она, хромая и дыша через раз, вернулась назад. И обнаружила гребень принца на его сундуке. Этим она незамедлительно воспользовалась, чтобы дрожащими руками разобрать свои волосы и привести себя в хоть сколько-нибудь привычный вид.
Платье с неё, конечно, давно сняли, и корсет тоже остался в прошлом. А в сорочке, сквозь которую просвечивали не столько непристойности, сколько синие отёки и ушибы, ей было неуютно. И она завернулась в шерстяной плащ Энгеля. А потом села изучать порезы на своих ногах.
Явившиеся в шатёр джентльмены застали диатриссу во главе стола. Она подняла на них свой яркий зелёный взгляд, чем тут же заставила рыцарей поклониться. Один из них принёс карту и разложил её.
— Итак, Ваши Диатринства и господа, — произнёс старший из рыцарей в потёртой чешуйчатой броне. У него была коротко постриженная борода и тяжёлый взгляд глубоко посаженных глаз. То был сэр Арбальд, капитан фронтового полка иксиотов. — Её Диатринство принесла нам тяжёлые вести с побережья. Можете ли рассказать подробно, что произошло в Мелиное?
Гидра посмотрела на сэра Арбальда, на Энгеля, на его главу разведки — юркого Манникса, а также на командира ополчения, сэра Котто. Пятым в их совете был уважаемый генерал Ричард с Дорга, ещё более почтенного возраста, чем сэр Арбальд. И, будучи раненым, он сразу же сел на раскладной стул, не чураясь присутствия диатрина и диатриссы.
Энгель был неприветлив, но не враждебен. Гидра посмотрела на него недовольно. Но принялась, отмеряя слова своими короткими вздохами, рассказывать.
Она поведала о том, как до них дошла весть о гибели Энгеля, а затем — как прошла коронация Эвана. Как молодой диатр поссорился с матерью и решил жениться на вдовствующей диатриссе. Как марледи Ланхолия Гидриар предлагала ей уехать, а марлорд Вазант сбежал прямо перед свадьбой. Как был убит лорд-канцлер Магр Денуоро, наместник Энгеля в Мелиное. И как она узнала, что диатрис Монифа повелела прикончить также и их с Авророй.