– Очень мило с твоей стороны, однако я страшно занят, Вел.
– Страшно занят для меня? – капризно пролепетала Валери.
Захлопнув дверцу «бардачка», Тру принялась дотошно изучать выемки под радио и пассажирскими сиденьями. Когда поиски окончательно зашли в тупик, раздосадованная Тру опрокинула сумку, вытряхнув на пол все ее содержимое. Ни одного четвертака.
– Занят для всех. – Харрисон слегка поправил телефон. – Мне нужно работать. Давай-ка встретимся чуть позже, а? Споем дуэтом на ближайшем конкурсе: наверняка скоро начнут составлять программу на этот год, – идет?
– Как знаешь, – обиделась Валери. – У меня самой дел по горло.
Достав бумажник, Харрисон протянул его Тру, и прошептал, кивнув в сторону магазина:
– Пусть разменяют.
Мельком взглянув на Харрисона, она раскрыла бумажник и вытащила двадцатку, а в следующий миг из бумажника выпал упакованный презерватив.
Этого еще не хватало.
Тру взглянула на сомнительную находку и, не удостоив Харрисона взглядом, попыталась выйти из машины.
– Слушай, Вел, я бы и рад поболтать, но мне пора идти. – Тру готова была вырвать ручку из двери. – Молодец, что позвонила.
– А мне до лампочки. – Валери оборвала связь.
Потянувшись через Тру, исходившую праведным и все же умилительным гневом, Харрисон открыл ей дверь, и, не издав ни звука, она решительно направилась к магазину.
В ее отсутствие машина словно опустела. Тоскливо вздохнув, он полез на заднее сиденье за шляпой в стиле Индианы Джонса. Несуразные очки, купленные в «Фейерверках Боба» на Девяносто пятом шоссе, были уже при нем. Когда Харрисон вышел из машины, его чуть не сбил рикша-велосипедист. Перед мысленным взором промелькнул заголовок таблоидов: «Знаменитый исполнитель кантри убит в ходе неудачной попытки маскировки».
Заслонив лицо шляпой, он облокотился на парковочный автомат и стал ждать возвращения Тру. Он прекрасно знал, что из этой воды сухим ему не выйти. Вроде причин для смущения нет – сейчас у них с Тру исключительно приятельские отношения, – но все равно он почему-то испытывал гнетущую неловкость.
И сполна наслаждался этим ощущением.
Из бутика показалась Тру и всучила ему несколько монет.
«Динь» – автомат среагировал на первый залетевший в него четвертак. «Динь, динь, динь, динь, динь».
Тру с завидным усердием отводила от Харрисона взгляд, и ее столь очаровательный гнев невозможно было описать словами.
– Эй, ты уж прости меня за трусики и презерватив.
– Это твое дело. Напишу через час.
И она ушла торопливо, так что едва не сбила с ног симпатичного старичка.
Харрисон не мог сдержать улыбки. Черт, как этой девушке удается заставить его чувствовать себя счастливым?
Глава 16
Тру была окончательно выбита из колеи. И дело вовсе не в Харрисоне и его подружке. Кто она такая, чтоб читать ему мораль? Хочет пустить жизнь по ветру и встречаться с кем-то вроде взбалмошной Валери Рен – что ж, дело его. А если выставит себя в дурном свете – будет расхлебывать сам. Тру читала его как открытую книгу. Список его приоритетов венчали секс и пиар: хороший, плохой – не важно, главное – чтобы был. К счастью, с Харрисоном покончено.
И вообще ей сейчас не до этого. Она сходила с ума, чувствуя, что свадьба на грани срыва. И все из-за банкетных менеджеров. Ни один их них не удосужился найти для нее время в течение целого дня. «До свадьбы менее двух недель? Да вы, верно, шутите!» Очевидно, им нечего было сказать ей, кроме «нет».
Когда Тру подходила к машине, Харрисон встретил ее с шестью пакетами из магазина «Бен Сильвер».
– Что купил? – спросила она, не в силах скрыть свое расстройство.
– Гору одежды и туалетных принадлежностей. А еще подарки для шаферов Дабза, – ответил он, бросая пакеты на заднее сиденье.
– Да ладно! – Ее настроение моментально улучшилось.
Вмиг обойдя машину, Харрисон в очередной раз учтиво открыл ей дверь.
– Рад быть полезным.
Настроение Тру вновь упало. С чего это он так рьяно помогает ей выйти замуж за другого мужчину? Куда подевалось его чувство собственного достоинства?
Вот почему, нырнув на переднее сиденье, она старалась не встречаться с ним взглядом. Он, сам того не ведая, всколыхнул в ней сексуальное желание, хотя она надеялась, что он не догадывается об этом.
– Лучше бы ты позвонил мне, чтобы посоветоваться. Я бы сказала, стоит покупать или нет.
– Все пристойно, не волнуйся, – успокоил ее Харрисон, захлопнув дверь.
Тру огорчало, что он не заметил ее дурного настроения. Как только ему удается сохранять неотразимость и уверенность в себе даже в этой нелепой шляпе и дурацких очках?
Это огорчало ее столь же сильно, как и то, что она не смогла найти ни одной подходящей вещи в «Кружевных лоскутках». Из тысяч трусиков, лифчиков всевозможных цветов и фасонов, роскошного белья из хлопка она так ничего и не выбрала, и настроение окончательно упало. Придется заехать еще раз перед свадьбой, может, появится что-нибудь подходящее.
– Итак, на чем же ты остановил свой выбор? Я имею в виду подарки для шаферов, – спросила она Харрисона, искусно объезжавшего пробки.
– Галстуки-бабочки. – Швырнув шляпу за спину, он сменил темные очки на другие, куда более стильные. – Все в малюсеньких лягушатах.
– В лягушатах? – в недоумении воскликнула Тру.
Харрисон кивнул.
– Они будут хитом сезона.
В салоне воцарилось глухое молчание, а потом, маневрируя среди повозок, запряженных лошадьми, он добавил:
– Но на всякий пожарный я купил еще кое-что, если Дабзу вдруг не понравится.
– И что же?
– Серебряные запонки. Девятьсот двадцать пятая проба.
Тру вздохнула с облегчением.
– Ну слава богу.
– С маленькими поросятами.
О господи!
– С поросятами?
– Именно. Шикарные запонки.
Она выглянула в окно. Рядом с ним почему-то плохое настроение вмиг испарялось.
– Мы, разумеется, возместим тебе расходы. Ты сохранил чеки? А то вдруг Дабзу не понравится и он решит вернуть покупку в магазин?
– Зачем? – удивился Харрисон.
– Как бы тебе сказать… Не всем по вкусу свиньи и лягушки. – Тру еле сдерживала смех.
– Но его друзьям наверняка понравится, – убежденно проговорил Харрисон. – Абсолютно всем, включая геев. Вдруг кто-то из шаферов Дабза нетрадиционной ориентации? Не встречал я на своем веку мужчин, пренебрегающих лягушками и свиньями.
– Понятно… Спасибо за помощь.
– Вообще это было забавно.
– Кто-то тебя узнал?
Харрисон кивнул.
– Один из служащих еще у входа. Конспирация бессильна в битве с оголтелыми фанатами. Поди узнай, как работает их одержимый мозг. Сказал, мол, меня выдал подбородок.