Телефон!
Напоминаю я себе и, обогнув машину, подхожу к хозяину дома.
— Телефон, — мило напоминаю я и протягиваю руку.
Мазнув взглядом по моей ладони, Потемкин загадочно улыбается.
— В офисе.
Сомкнув губы, недовольно соплю.
Вот сколько раз хотела завести второй телефон?
Поджимаю губы.
Проблемы со здоровьем заставили позабыть о подобных желаниях…
А сейчас вполне можно вернуться к этой идеи.
У меня есть еще один телефон, но его я оставила в рабочем кабинете и данный гаджет предназначен исключительно для деловых переговоров.
Что же делать?
Мелкие шаги — и я вплотную подобралась к Мирону, так, что могу спокойно теребить полу его пиджака.
— Почему ты мне не отдаешь телефон? — интересуюсь я, обводя пальцем пуговицу на его пиджаке.
— Потому что пока рано звонить Авроре и Дарье Филипповне, — располагающим тоном разъясняет Мирон.
Ни капли не пытается ерничать или шутить.
— Я не буду звонить… сразу, — лукавлю я.
— Будешь. Я тебя знаю.
— Если ты мне запрещаешь, значит, ты все-таки…
Осекаюсь.
Хотела сказать «обиделся», но вчера Мирон мне объяснил, что обида здесь не причем.
Тогда что?
Думаю и высказываю свое следующее предположение:
— … ты чем-то недоволен? — поднимаю на него вопросительный взгляд.
— Есть немного, — не отрицает Потемкин, и я приободряюсь, понимая, что нащупала нужное направление. Выходит, что Дарья Филипповна с чем-то перегнула. Хм, — дай им время подумать и понять.
— Сколько?
— Хотя бы этот день.
— Ладно, — часто и понятливо киваю.
— Уже лучше, — мужская рука ласково касается моего подбородка.
Потемкин наклоняется ко мне и ловит мои губы.
Поцелуй выходит романтичным и легким.
— Так отдашь телефон?
— Сказал — в офисе! — снисходительно и с улыбочкой напоминает он.
Поджав губы, иду к своей… матрешке. Все! Прицепилось к языку!
Покидая территорию дома, черный «Мерседес» галантно пропускает красное «Рено».
Когда иду по коридору «Сапфира» в направлении компании, в которой я работаю, испытываю поистине странное чувство. Мне кажется, будто я только что перешагнула порог временного портала и оказалась в коридоре в тот самый день, когда ко мне заглянула Аврора.
На секунду останавливаюсь.
Вздыхаю.
И продолжаю свой путь.
По сравнению с обычным ритмом жизни мне понадобилось больше времени, чтобы включится в работу. Намеренно или нет, однако Видов с самого утра попадался на глаза чаще обычного. Всякий раз при встрече задавал дежурные вопросы. И каждый раз я ощущала на себе его пристальный взгляд.
Еще чего хорошего к себе вызовет на разговор.
Тьфу-тьфу!
Сейчас не хочется никакого напряга. Нужно все обдумать и расставить по своим местам.
Расположившись в своем кабинете и пытаясь сосредоточиться над новым договором, я неожиданно делаю для себя вывод, что все в моей жизни стало как-то не так.
Все стало необычным.
Хм…
Крутя в руке карандаш и упирая его в подбородок, задумчивым взглядом смотрю перед собой.
Что Мирон сделал такого, что теперь все имеет для меня другой цвет, запах, значение?
Я не могла ответить на это вопрос конкретно. Я просто чувствую перемены, но не могу их выразить словами.
Боже!
Разве я раньше могла подумать, что этот мужчина так изменит мою жизнь.
Мужчина, которого нередко видела в «Сапфире». И даже однажды, если я не ошибаюсь, пару раз ехала с ним в одном лифте.
Бизнесмен, с которым мельком встречалась на деловых конференциях, встречах.
Мы с ним даже не разговаривали. Но иногда ловила на себе его взгляд. Совершенно обычный взгляд. Каждый человек смотрит так каждый день на случайного прохожего, коллегу, сидящего рядом пассажира.
И подумать не могла, что мою жизнь так может перевернуть человек, сидящий среди многих других людей в ряду икс, на месте игрек.
Работа шла с трудом, но все-таки я включилась.
Тяжело было глушить в себе мысли об Авроре и Дарье Филипповне. Если честно, это единственное, что меня напрягало. Однако чутье подсказывало мне, что не все так просто, как кажется.
Мирон попросил день. Пусть будет этот день. И не больше.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Привычно раздается трель рабочего сотового, и я на автомате снимаю трубку. Подношу ее к уху, не отрываясь от бумаг.
— Алло.
— Привет, детка, — раздается знакомый баритон, а в груди разливается благодатное тепло.
Снимаю очки и, опустив их на столешницу, обозначаю:
— Ли-за. Меня зовут Лиза, Мирон, — важничаю я, немного покручиваясь в офисном кресле.
— Не хочешь пообедать, Лиза?
Смотрю на часы.
Совершенно забыла о времени.
— Пообедаю. С тобой?
Вот как можно прожить без уточняющих вопросов?
— Со мной.
— При условии, что ты вернешь мне телефон, — мои глаза забегали в ожидании ответа.
— Верну.
Звучит как-то неубедительно, но ведь Мирон обещал.
— Где?
— В кафе напротив. Второй этаж. Там спокойнее.
— Хорошо. Буду через пятнадцать минут.
Отключаюсь.
Предупредив о перерыве, отправляюсь в назначенное место.
На втором этаже уютного и семейного кафе действительно спокойнее. Располагающая обстановка. Тихая ненавязчивая музыка. Пастельные тона интерьера. Много орхидей и лилий. Предполагаю, что владельцы сего заведения питают слабость к выбранным цветам.
Осматриваюсь.
Радует, что Мирон уже на месте.
Кивнув издалека, направляюсь к нему размеренной походкой.
— Привет, — роняю я, присаживаясь на бежевый диванчик напротив и снимая с плеча сумочку.
— Привет.
— Ты уже что-то заказал?
Все как-то выдержано и дежурно.
— Да. Тебе заказал салат, рыбу и кофе. Сегодня без десерта. Обойдешься, а то никакой нежности и ласки в голосе.
Удивленно распахиваю глаза.
— Мирон, — с укором шепчу я, плотно сжимая губы, подавляя мимолетную улыбку. — Я просто на взводе. Извини. Ситуация с Авророй и твоей мамой меня не устраивает.
Глаза напротив становятся серьезными. Чуть темнее. Глядят на меня внимательно и изучающе. Предвижу, что сейчас Мирон шутить не будет.
— Понимаешь, Лиза, в жизни всегда будет присутствовать зона раздражения. Но если на это так обращать внимание, как это делаешь ты, то можно совсем разучиться получать от жизни удовольствие.
Под пристальным взглядом Потемкина чувствую себя неловко. Он вроде бы прав и не прав.
Вожу взглядом по скатерти, а потом поднимаю глаза.
— Ну не могу я так, Мирон, — положа руку на сердце, признаюсь я. — Она же ребенок! — жалостливо вздрагивает мой голос.
Он снисходительно выдыхает и на миг отводит глаза.
— Ладно, — вперяет в меня глаза лазурного оттенка и продолжает: — Аврора пишет тебе, — трет ладонью лоб, а затем успокаивающе поглаживает ею бороду. — Точнее оставляет голосовые сообщения, и мне они категорически не нравятся. Разбаловал я своих женщин. Что мать, что дочь. Пусть теперь немного посидят и подумают.
— А я тут причем?
— А притом, что тебя бы они использовали против меня.
— Вот лучше слова не подобрать? — хмуро возмущаюсь.
— По-другому не скажешь, — отрезает он.
— Мирон, что между вами произошло? Ни с ними поговорить не даешь, и сам молчишь. Я не могу долго находиться в неведении.
— Я попросил у тебя всего лишь один день, — с недовольством напомнил мне Потемкин.
И я поняла, что моя настойчивость начинает его раздражать.
Уступить?
Прогнуться?
Медленно выдыхаю через нос.
— Хорошо. Обозначь мне тему, и я уступлю. Не буду лезть к тебе с вопросами, пока сам не захочешь рассказать. Собственно говоря, я бы ни о чем и не просила, если бы ты отдал мне телефон, — пожимаю плечами.
Мирон задумался.
Задумался он нехорошо.
По всему его виду было понятно, что не хотелось ему, говорить на выбранную мной тему и отдавать телефон тоже не хотелось. Поэтому, когда он мне дал ответ, я не удивилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})