Сделала шаг назад, высвобождаясь из тёплых объятий ректора. Посмотрела ему в глаза. И мысленно произнесла: «Откройте портал в королевский дворец».
На какое-то мгновение в его взгляде скользнуло изумление, и я напряженно замерла. Наука тёмного – штука сильная, но и наш ректор не слабак. Он ментальный маг, и в состоянии защититься от чужого воздействия.
Но потом его глаза как-то странно остекленели, стали пустыми и бессмысленными.
– Конечно, леди Юлия. Сию же минуту, – механическим голосом произнёс он.
Отошёл к столу, покопался в ящике, достал какой-то артефакт. Тихий хлопок, щелчок…
И посреди ректорского кабинета возник сияющий портал.
– Благодарю, – кивнула я и решительно шагнула через него прямо в широкий коридор дворца.
Хотелось одного: убить, уничтожить этого мерзкого слизняка, эту жалкую карикатуру на человека. Того, кто виновен в гибели Рониура. Убийцу, которому даже не пришлось марать руки лично, чтобы устранить соперника.
Двое стражников при виде меня напряглись:
– Кто такая? Почему без приглашения?
Разговаривать с ними долго я не собиралась, сложила пальцы, заглянула в глаза первому.
«Спать», – мысленно приказала я.
Он рухнул как подкошенный и тут же захрапел.
Я заглянула в глаза второму. Тот попятился, выставив руки вперёд и шепча какое-то заклинание.
«Прекрати, – велела я. – И веди меня к королю».
И снова остекленевший взгляд, и неживой голос:
– Как прикажете.
Стражник двинулся по коридору, я нетерпеливо пошла за ним. Впереди замаячила огромная двухметровая статуя – чудище с уродливой мордой. Один из образчиков представлений короля о прекрасном.
Заклинание ледяной волны вспомнилось сразу, я вскинула руки, как учил Рониур…
Рониур… Перед глазами возникло его лицо, улыбающееся, бесконечно родное. Теплые светло-серые глаза смотрели, казалось, в самую душу.
Грудь полоснуло болью, резкой, острой, почти невыносимой.
Я жахнула что есть сил.
Огромная мраморная статуя с грохотом разлетелась в труху, стена за ней пошла трещинами.
Сопровождавший меня стражник дёрнулся, задрожал как осиновый лист, но даже не оглянулся, продолжая шагать вперед.
Я снова вскинула руки, прицельно ударила в скопище трещин. Часть стены обрушилась, открыв какой-то роскошный зал: хрустальные люстры, картины, зеркала, до блеска отполированный пол. За громадными окнами – от пола до потолка – виднелся ухоженный сад.
Еще удар!
Звон, треск, скрежет, треск… Лопнули стекла, щедро присыпав невнятное крошево из обломков изящной мебели, кусочков картин, осколков зеркал и огрызков шикарных портьер, в коридор выплеснулись клубы пыли. Со стен свисали куски обивки, поскрипывали изуродованные остовы хрустальных люстр. За пустыми проломами окон валялись обломки вынесенных волной рам и поваленные деревья.
Отлично! Пусть от этого мерзкого места даже камня на камне не останется.
Следующая волна вдребезги размолотила двухметровую голую девицу. Из-за угла выскочили трое стражников. Один из них был уже готов применить ко мне какое-то заклинание, но я успела раньше.
– Идите крушите дворец! – скомандовала я.
Мы пошли дальше, за спиной то тут, то там раздавался грохот: выполнялись мои приказания, но этого мне было мало. Я сама разносила в щепки всё, что попадалось на нашем пути. Зал за залом превращались в руины.
Все чаще навстречу бежали встревоженные стражники и… отправлялись громить королевское логово. Но времени оставалось все меньше. Если вся охрана встанет на уши, мне не справиться…
Наконец мы поднялись по лестнице на третий этаж, прошли немного по коридору и свернули еще в один, что вел к единственной двери, по обе стороны которой стояли настоящие громилы. Они напряженно прислушивались к грохоту, отчетливо доносившемуся даже сюда.
В паре шагов от них стражник остановился.
– Его величество сейчас в своей опочивальне, – дрожащим голосом произнёс он.
К неутоленной ярости примешалось облегчение. Теперь успею!
Три отданных приказа «Иди ломай тут всё» – и громилы вместе с моим сопровождающим на деревянных ногах утопали выполнять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я рывком распахнула дверь и шагнула внутрь. Большую часть немаленькой спальни занимала огромная кровать под балдахином. И она была пуста!
Где он?!
Я торопливо огляделась.
Пуфики, столики, заваленные дребеденью. Кресла, большой туалетный стол у громадного зеркала, сплошь уставленный склянками, бутылочками, коробочками, баночками. Картины, мраморные изваяния от крохотных, до высотой с человеческий рост…
Краем глаза заметила что-то белое и обернулась. Король в ночной сорочке до пола прятался за одной из статуей. Как трус.
Да он и есть трус. Ничтожество, облеченное властью, злобное, завистливое, мстительное.
От дикого коктейля из ненависти и ярости потемнело в глазах, даже дышать стало трудно.
– Что там происходит? – недовольно спросил король, высунув блеклое лицо из-за статуи. Увидев меня, он позеленел: – Юлия?!
– Это ты! – крикнула я. – Это из-за тебя он погиб!
Король выхватил откуда-то кинжал, крепко сжал его в руке и выставил вперед, пытаясь спрятаться теперь уже за кинжалом.
Идиот! Жгучая ярость смешалась с омерзением и переросла в тихое холодное бешенство.
Убить. Раздавить, как червяка. Чтоб и следа не осталось.
«Брось кинжал!» – приказала я мысленно.
И он бросил. Я подняла его с пола, покрутила в руках. Годится…
– Сейчас сюда явится стража, – голос величества срывался на писк. – Знаешь, что они с тобой сделают?!
– Ничего, – усмехнулась я. – Они слишком заняты, слышишь?
Я медленно приближалась к нему с кинжалом в руке, а он отступал назад, пока не забился в угол.
– Пожалуйста, не убивай! – он скулил и взвизгивал. – Я дам тебе денег, дам что угодно, только… пожалуйста!
Денег? От этих его слов я просто озверела.
– Ты, избалованное ничтожество, которое привыкло, что все на свете продается и покупается, – с ненавистью прошипела я. – Ты думаешь, деньги заменят мне любимого человека?
– Очень, очень много денег! Титул! Всё что скажешь! – в ужасе шептал он, вжимаясь в стену. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Взрослый мужчина рыдал, подвывая, размазывая слезы по лицу, смотреть на это было противно.
Я занесла нож. Я ведь для этого пришла?
Чего проще, вонзить острие кинжала в бледную синюшную шею, и всё будет кончено.
Король замер и уже не всхлипывал, а я вдруг с предельной ясностью поняла: не смогу. Да, он гад. Да, он сломал мне жизнь. Да, из-за него погиб Рониур.
Но я не могу убить человека.
Не могу, никак.
Я выронила кинжал из разом ослабевших пальцев и тихо заплакала от бессилия.
Вот, собственно, и всё.
Чудовищное напряжение схлынуло, унося с собой ярость, ненависть, злость и боль. Ничего не осталось, ни чувств, ни эмоций, одна пустота…
С грохотом распахнулась дверь, в королевскую опочивальню ворвались стражники. Чужие руки схватили меня, скрутили и оттащили от короля. А тот уже злобным голосом отдавал приказы:
– В королевские казематы её! И погромщиков в казематы! Всех в казематы! Начальника стражи ко мне! Что у вас тут, чёрт подери, творится?
Запястья обожгло холодом наручников, но мне было всё равно.
Рониура больше нет, а значит, какая разница, что со мной теперь будет.
Глава 29
Камера, в которую меня бросили, была точной копией той, в которой я оказалась совсем недавно. Ни окон, ни дверей, нары, дырка в полу, низкий закопченный потолок, от стены до стены три шага.
Может, в казематах все камеры такие, а может, я попала именно в ту, где умерла старуха.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Только на этот раз я не думала, как отсюда выбраться. Я вообще ни о чём не думала, отрешенно слонялась из угла в угол. Как будто я выплеснула все чувства и эмоции, выжала себя до капельки. И больше ничего не осталось. Ни гнева, ни боли, ни тоски. Даже собственное тело казалось чужим, незнакомым, каким-то посторонним.