в холодный шкаф под вентилятор, где температура воздуха была не выше пятнадцати градусов. Герда быстро ознакомилась с лечебными картами пациентов, отметила у некоторых положительную динамику, поставила свою подпись на картах двоих умерших.
Через два часа она направилась к подъемнику, но ее остановил офицер охраны:
– Вам не сюда, фрау доктор.
Он поднял руку и показал на другой лифт, находящийся в дальнем конце цеха. Герда всегда считала его директорским. Поскольку ей было все равно, на каком лифте подниматься, она развернулась и в сопровождении офицера направилась к указанному подъемнику. Они поднялись на поверхность и оказались в большом коридоре. Офицер снова указал вдоль коридора:
– Вам сюда, фрау. Ваша комната в той стороне.
– Мне не нужна комната, – небрежно отмахнулась Герда, пытаясь пройти мимо офицера в том направлении, где, по ее мнению, должен был находиться выход на территорию завода. – Меня ждет машина, я должна срочно вернуться в госпиталь!
– Прошу прощения, фрау Кранц, – холодно улыбнулся офицер. – Но вам запрещено покидать завод. С господином Цигглером это согласовано. Вам придется задержаться у нас и лечить больных в нижнем закрытом лазарете.
– Что вы сказали? – Герда смерила офицера взглядом. – Я должна сидеть под землей?
– Для отдыха вы можете подниматься сюда. Ваша комната номер 315, – терпеливо повторил офицер. – Отсюда выхода на территорию завода нет. Только комнаты для отдыха и лифт на нижние этажи. Столовая дальше по коридору. Если у вас есть дополнительные пожелания, я прошу написать мне список, я постараюсь их выполнить.
«Так вот почему этот алкоголик отводил глаза! Он уже тогда знал, что с завода мне не вернуться. Сволочь, жирная свинья Цигглер! А там, в палате, брошенный на произвол судьбы лежит солдат Черняев. Пара дней, и его симуляция раскроется, и тогда всплывет подмена с умершим немцем. Это будет конец. Что же делать, как связаться с Максом? Черт с ним, я просижу здесь и неделю, и месяц, я их буду лечить, тут есть и русские, но надо спасать Черняева. И дать знать Шелестову, что я выбыла из игры на неопределенное время».
Сосновский так и не дождался Герду в условленное время. Нужно было что-то предпринимать. Пожалуй, пару ресторанов, где Отто Цигглер обычно ужинает в сопровождении Герды, обойти можно. Вдруг удастся разговорить доктора, если он будет один.
Через пятнадцать минут Михаил был возле ресторана, где увидел машину из госпиталя. На этой машине пару раз Герда с другими врачами ездила на завод, кажется, и сам Цигглер как-то ездил на ней. Водитель – немолодой коренастый баварец, Франц, кажется.
Неспешной походкой человека, который вышел подышать свежим воздухом, Сосновский направился в сторону ресторана. На ходу он достал пачку, небрежно сунул в угол рта сигарету. Спичек, как назло, у него не оказалось. Куда же они могли деться? Он похлопал себя по карманам галифе и армейского френча. Остановившись напротив машины, Сосновский посмотрел на водителя, потом удивленно поднял брови.
– Знакомая машина! – весело произнес он и кивнул водителю: – Вас, кажется, Франц зовут?
– Так точно, господин майор, – водитель поспешно выскочил из машины и выхватил из кармана зажигалку так быстро, будто только и ждал этого момента. – Вы позволите, господин майор? Как ваша рука? Рана дает о себе знать?
– Благодарю, Франц! Я уже и забыл об этом ранении и все благодаря фрау Герде, – благосклонно кивнул Сосновский и выпустил вверх струю дыма. – Вы привезли поужинать фрау Герду?
– Увы, только господина Цигглера, – ответил водитель и слегка наклонился к Сосновскому: – Я уж не знаю, чем провинилась фрау Герда или что-то там на этом проклятом заводе случилось, но только главный врач отправил ее туда с несколькими коробками лекарств. Я ждал, а потом мне было приказано уехать без нее. Сказали, что фрау Герда останется на заводе. Нехорошее это место, господин майор.
– Да? И чем же оно нехорошее? – глаза Сосновского стали ледяными. – Завод, который работает на нашу победу, не может быть плохим местом! Там куется наша победа! Зарубите это себе на носу, Франц!
– Так точно, господин майор! – выкрикнул испугавшийся водитель. – Хорошего вам вечера, господин майор!
А Сосновский уже входил в ресторан, думая, что поступил правильно, отчитав солдата. Теперь тот испугается признаваться, что рассказал майору про фрау Герду. Брякнув лишнее, такие люди стараются, чтобы никто не узнал о случайном разговоре. Теперь он не проболтается.
Проводив Сосновского до свободного столика, метрдотель позвал официанта и, пожелав господину офицеру приятного вечера, удалился. Повесив фуражку на вешалку, Сосновский сел за стол и задумался. Он машинально сделал заказ, не вникая в детали кухни.
Что могло случиться? Почему Герду отправили на завод и не выпускают оттуда? Неужели причина в том, что немцы решили запереть там свидетелей и уничтожить вместе с рабочими? Или действительно эпидемиологическая ситуация в подземных цехах серьезно осложнилась? Спокойно, без паники. Чтобы уничтожить следы завода, нужно не менее месяца, ну, пусть три недели. Надо демонтировать сложное оборудование для отправки его в Германию, надо поднять наверх и перевезти материалы. Значит, будем считать, что Герде пока ничего не грозит. Мы ее вытащим, но чуть позже. Сейчас важнее Черняев.
А вот это уже серьезно! Иван Афанасьевич был в безопасности, пока в госпитале работала Герда Кранц. Она имела вес среди персонала, могла незаметно нарушать правила, она могла многое. Но сейчас ее там нет, а пациент был под ее присмотром. Если гестапо заинтересуется этой подменой да еще выяснит, что под именем немецкого солдата в госпитале находится русский, бежавший с секретного «Объекта А» в Велижборе, тогда Герда обречена. Это провал. Под подозрение попадет и сам Сосновский. А уж установить, что он не настоящий, можно в два счета. Узнать это будет нетрудно, поскольку легенда не готовилась со всей тщательностью. Просто Сосновский воспользовался настоящими документами похищенного берлинского специалиста.
Отто Цигглера Михаил нашел за любимым столиком у окна. Полковник медицинской службы был сильно навеселе. «А ведь он пьян ровно настолько, насколько мне нужно, – вдруг подумал Сосновский. – Он еще в состоянии меня узнать, хотя завтра с трудом вспомнит, что мы встречались. Главное, он совсем не будет помнить, о чем мы с ним разговаривали. Успею или не успею я все подготовить, но с Цигглером надо решать сейчас».
Сделав знак официанту, Сосновский бросил на стол несколько купюр, взял с вешалки фуражку и двинулся к столику Цигглера. Подойдя ближе, Михаил, соблюдая приличия, щелкнул каблуками и склонился к доктору:
– Добрый вечер, герр Цигглер! Вы позволите присесть за ваш столик?
Полковник сфокусировался на госте, в его пьяных глазах мелькнуло недоумение и