Тора стояла возле входа в кабинку, держа в руках стакан с водой, а Кевин взглядом окидывал всех пассажиров, а надежде, что здесь половина точно врачи. Но увы, никто не вставал со своих кресел. Пассажиры с соседних кабинок иногда приподнимались, чтобы посмотреть на девушку. Некоторые переживали, некоторым было просто интересно посмотреть.
— Я, — захрипел старческий голос, все обернулись на мистера Хоффмана, а глаза не поверили, — я в прошлом врач-хирург. Не знаю, чем хирург может помочь? Здесь у кого-то аппендицит?
Адель только теперь поняла, почему видела этого старичка, встающего со своего места, когда выбежала от пилотов. Он собирался помочь после произнесенных слов Кевина.
— Мистер Хоффман, нам очень нужна ваша помощь, — взмолилась Адель, но Тора ее перебила:
— Девушке тяжело дышать, мне кажется, она даже опухла.
Старшая стюардесса пропустила врача к пациентке, одновременно прося мужа, выйти следом. Он повиновался, надеясь, что доктор поможет.
Мистер Хоффман взял руку девушки, исследуя пульс:
— Как ваше имя, мисс?
— Анна Бюзбаш, — тяжело, произнесла девушка. Она закрывала глаза, а рот напротив оставался открытым и из него явно слышались протяжные хрипы.
— Анна, с вами когда-нибудь случалось подобное?
Она мотнула головой, но глаз не открыла. Ей не хватало воздуха, но следя за ней, Адель поняла, что сама держит руку у горла и ощущает нехватку кислорода.
— И у вас конечно нет разовой дозы «преднизолона»?
Она опять мотнула головой и мистер Хоффман обратился к стюардессам:
— А у вас?
Как раз Саманья бежала по проходу с аптечкой, которая была тут же поставлена на проходе и открыта. Старый доктор стал рыться в ней, изучать, рассматривать препараты. Все они, бортпроводники, а в частности, старшая стюардесса прекрасно были осведомлены о содержимом аптечки. Среди лекарств не было «преднизолона», но так хотелось, чтобы мистер Хоффман его нашел.
А пока он искал, то задал еще вопрос:
— Сколько нам еще лететь?
— Мы пролетели чуть меньше половины, но сесть поблизости мы не можем, — дальше Адель присела на корточки и прошептала, — пепел уже дошел до Гренландии, вряд ли нам разрешать там сесть даже экстренно.
Мистер Хоффман призадумался, и пока он думал, то казалось, что минуты длятся вечно, а девушке все хуже и хуже. Она уже теряла сознание, вдох был слишком короткий, чтобы думать. Но нет лекарства, которое спасет жизнь, а значит эта жизнь уходит.
Адель услышала другой стон — это муж девушки громко заплакал и к нему тут же подбежала Тора с Эммой. Пока они занимались им, мистер Хоффман не терял надежды. Он достал из аптечки единственное, что спасет жизнь этой девушке или продлит мучения — ножницы. Поднялся с колен и подошел к пациентке: он еще раз пощупал пульс на ее шее, кивнул, как получая одобрения от самого себя, и с размаху всадил ножницы ей в бедро. Девушка тут же взвыла, а вместе с ней вскрикнула Адель, прижимая руки ко рту, чтобы приглушить крик. Ей казалось, что даже Кевин кричал. И как хорошо, что муж этой женщины не видел такого странного лечения.
— Это заставило ее надпочечники вырабатывать глюкокортикоиды и адреналин, сейчас это единственные лекарства, — стал оправдывать свой поступок старик и обратился к Адель, — Беги к капитану и скажи, что времени у нас немного, если самолет не посадить минут через 30, она умрет.
Адель стояла, прижимая ладони ко рту, и не могла двинуться с места, уже перестала слышать звук тяжелого дыхания девушки — та дышала полной грудью.
— Адель, беги!
Она лишь кивнула несколько раз, не отводя взгляда от кровоточащей раны и кинулась к кокпиту. Сложно было понять во всей этой неразберихе что есть лечение в этой ситуации. Что это за методы? В ее голове не укладывалось. Она налетела на Майю, которая на шум вышла в проход. Но на ее вопрос «что случилось» Адель не отреагировала, побежала к пилотам, нажимая кнопку вызова. Марко тут же открыл ей дверь, и она вновь оказалась в их мире, где царило небо, тишина и только шум двигателей доказывал, что они летят.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Как обстановка? — Тут же задал вопрос капитан, смотря на нее, понимая, что девушка в глубоком шоке и даже не может произнести ни одного слова, — что случилось? Она умерла?
Но Адель мотнула головой и Марко выдохнул, хотя по ее виду можно было судить, что самое страшное у него впереди — надо срочно садиться. Но куда? Под ними вода и поблизости ни одного аэропорта.
— Мистер Хоффман сказал, что он врач, — наконец произнесла Адель, — но он воткнул ей ножницы в ногу!
Марко не понял, что услышали его уши. Даже Ханс насторожился, не веря в такой беспредел.
— Женщина жива? В каком она состоянии?
Эти вопроса капитана нервировали, но надо было взять себя в руки и наконец доложить полную информацию. Адель так и сделала, она вдохнула больше воздуха и посмотрела на небо — это должно привести ее в норму.
— Старик рехнулся, — прокомментировал Ханс, но Адель его перебила.
— Женщина после этого задышала, но мистер Хоффман сказал, что у нас есть полчаса, чтобы посадить самолет, пока она не умерла. То, что он сделал, видимо, даст ей шанс.
Правда Адель не могла понять во всех этих медицинских штуках ничего, чтобы хоть как-то дать объяснение. К черту все! Это не важно! Важное она донесла, теперь заволновался капитан.
— Я понял, — он вышел на связь с диспетчером вышки «Mакковик», который по курсу был самым первым, — «Mакковик», добрый вечер, хотя вряд ли он добрый. Это «Charlemagne», прошу разрешение на экстренную посадку. Мы от вас в 40 минутах полета.
— «Charlemagne», — зашуршала рация, — что у вас случилось? Разрешаю посадку, снижайтесь до эшелона 160 через десять минут. Нужна карета скорой помощи к борту?
— Да, было бы отлично, у меня женщина задыхается. Снижаемся до эшелона 160.
Ханс тут же начал менять маршрут на нужный, вот только было одно «но», 40 минут — это очень много!
Марко вновь взглянул на Адель:
— Позови сюда Майю, я удивлен, что она еще не выбила мне дверь.
Она кивнула, но возле двери, произнесла:
— Марко, 40 минут — это много, — она закрыла глаза, представляя, что у них ничего не получится, они не успеют и все же девушка умрет.
— Под нами вода, Адель, я не могу посадить здесь самолет. Будем верить, что успеем, это ближайший аэропорт.
Это ужасное чувство, когда ты не можешь помочь. Делаешь все возможное, даже превышаешь крейсерскую скорость. После первого ухода Адель из кокпита, Марко рискнул на такой шаг. За его спиной 61 человек, он в ответе за них за всех. Он впервые сделал то, что никогда еще не делал. Но за эти минуты, пока Адель не постучала второй раз, они пролетели довольно много. До назначенного места еще долго, но по крайней мере, они выиграли время и долетят до первого аэропорта.
Адель видела волнение в глазах Марко. Он переживал не меньше ее, но был более сдержан. Она кивнула и вышла, надо было позвать Майю, которая уже стояла возле бронированной двери.
— Марко хочет с тобой поговорить, — быстро произнесла Адель и вновь кинулась по проходу в салон.
А Майя нажала на кнопку вызова, и дверь тут же открылась. Она впервые попала к пилотам во время полета. Но ее не интересовало ни небо, ни их работа.
— Марко, я в курсе всего. Что ты намерен делать? Ты можешь дотянуть до Монреаля?
— Ты с ума сошла, это еще минут сорок как минимум! Женщина умрет, я не собираюсь стать убийцей.
— Марко, посуди сам, наша посадка влетит авиакомпании в копеечку, пассажиры будут недовольны, руководство тоже. Ты хочешь проблем?
Он даже не сразу понял, что она пытается ему сказать. С каких пор деньги стали ценнее жизни?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мне плевать, что скажет руководство, на моем борту умирает человек, я буду делать все, чтобы ее спасти. И тем более мне плевать, что подумают пассажиры. На ее месте мог бы оказаться любой из них. Передай своему начальству, что капитан принял решение садиться в ближайшем аэропорте. И закрой дверь с той стороны.