мне с благодарностью и потянулся к блюду с выпечкой. Янта пробормотала ругательство и поставила перед парнем чашку. Чай в ней был едва теплый и почти бесцветный. Вряд ли вкусный. Но Айрон не стал возражать и с жадностью сделал глоток.
— Проклятыми нас назвали февры, — жадно глотая куски горячего теста, произнес он. — А мы зовем себя Орден Истинной Крови. Мы прямые потомки чародеев, когда-то живших в Мертвомире.
Китти поперхнулась чаем. Остальные вытаращились на невозмутимо жующего Айрона.
— Неужели вы никогда не задумывались, почему мусор Мертвомира становится Даром? Или артефактом, если не сольется с человеком, — продолжил ренегат. — В Империи нет ничего ценнее мертвых артефактов, все это знают. Их обладатели передают такие вещи из поколения в поколение. Потому что каждый предмет обладает уникальными свойствами. Самые известные мертвые артефакты находятся в сокровищнице императорского дворца, и об их свойствах остается только догадываться. Но вы наверняка слышали про императорский жезл из цельного куска бронзы и мантию, вышитую белой нитью. Говорят, они даруют правителю безусловную защиту. Мантию невозможно пробить никаким оружием, она защищает, словно волшебная броня. A жезл светится, стоит кому-то рядом с правителем задумать недоброе. В серебряной кадильнице, которая висит под куполом главного храма Рутриема, уже пять веков пылает неугасимый огонь. Его невозможно потушить — ни водой, ни лютыми морозами, ни ветром. Он горит в ней всегда. А кубок, которым владеют правители Предгорья, ежедневно наполняется родниковой водой, что бодрит и молодит тело. Судостроитель Клаус Брус, тот самый, что построил самый большой корабль в Грязном море, владеет синим камнем по имени «Вздох». Как вы понимаете, он позволяет человеку дышать под водой. Самый известный изобретатель Анвест Бирк, по слухам, каждую ночь видит волшебные сны. Их посылает ему глиняная чашка, из которой он пьет свой вечерний чай. И лишь благодаря этим снам господин Бирк придумал Погодную Башню, Имперский Экспресс и книгу, которая сама себя читает! A еще есть лира со струнами, на звук которой слетаются птицы. Есть арбалеты со стрелами, которые сами возвращаются к хозяину, и кинжал, отсекающий воспоминания. Есть часы, что показывают, сколько лет жизни отпущено человеку, исцеляющий пергамент и железный ключ, открывающий любой замок. Есть артефакты целебные и разящие насмерть. Загадочные и пугающие, но все невероятно ценные. Это волшебные предметы, которые стоят дороже золота и даже человеческой жизни. А все потому, что впитали в себя чародейскую силу Мертвомира.
Айрон обвел взглядом наши напряженные лица.
— Мертвый мир некогда носил название Нев-Ард. Парящие города… А Орден Истинной Крови основали те немногие, кто выжил после крушения этого мира. Мертвые артефакты и живая кровь — вот единственное, что имеет значение.
Некоторое время в кухне висела тишина. А потом Китти дернула худеньким плечиком.
— Хочешь сказать, что все ренегаты — потомки жителей Мертвомира?
— Не все, конечно, — Айрон с намеком заглянул в свою пустую чашку. — Лишь основатели и их потомки. Но они сумели сохранить древние знания об этом мире. Правду, которую тщательно скрывают имперцы. Вас ведь учили, что Мертвомир погиб задолго до того, как открылась Дверь. Но это не так. Это ложь.
— A что правда? — тихо произнесла Мелания.
Ренегат подвинул к ней чашку.
— Нев-Ард погиб не раньше и не позже. Он погиб потому что. Потому что открылась Дверь. И Парящие Города рухнули с небес на землю.
* * *
Остаток дня в моей голове все звучали слова Айрона. Узнать у ренегата больше ничего не удалось, он заявил, что мы слишком много хотим за чашку мутного чая. Но если Мелания предложит ему еще что-нибудь вкусное…
Мелания предложила и даже осуществила. Вылила на голову лже-Итана ведро с отходами. Просто подошла и перевернула на его темечко! И пока ренегат ошалело моргал и стирал с лица вонючие потоки, Мелания пригвоздила:
— Вот тебе вкусненькое! Как захочешь добавки — обращайся!
Янта прыснула в кулак, а Ливентия откровенно расхохоталась, по-новому взглянув на скромную послушницу. Айрон вскочил, схватил Меланию за руку и потащил в сторону чулана. Мы проводили взглядами мокрого и злого парня и краснеющую послушницу.
— Как вы думаете, Меланию уже надо спасать? — неуверенно произнесла Китти, косясь на закрытую дверь чулана, из-за которой доносились злые голоса.
— Ну не убьет же он ее, — пожала плечами Ливентия, вытащила из корзины яблоко и ушла, не прощаясь. Оставив на столе свою грязную посуду.
Я молча вымыла все тарелки и отправилась проведать альбатроса. Когда уходила, голоса в чулане звучали все тише.
Над Двериндариумом висели тяжелые тучи, изредка пробиваемые копьями солнечных лучей. Взморье неторопливо катило тяжелые волны. На улице было тихо. Ни пения птиц, ни ржания лошадей, ни голосов. Как я успела понять, чудовища не любили снег и предпочитали без надобности не выходить за улицу. Ржавчина говорил, что в Мертвомире значительно теплее, да я и сама это видела.
Раненая птица лежала с закрытыми глазами, все так же распластав крылья. Оставленные кусочки мяса она не тронула, зато выпила почти всю воду. Я снова обработала ожоги мазями и решила все же заглянуть к леди Куартис — посоветоваться. Но леди оказалась в дурном настроении, потому что ночью в ее лечебное крыло притащили несколько бесхов и хриавов, которые устроили потасовку, разнесли несколько комнат, подрали друг другу шкуры и поломали рога.
— Я понятия не имею, как их лечить! — возмущалась целительница. — Они лишь рычат и скулят! И как это понимать? Да еще и часы. Вы видели? В Вестхольде все часы идут задом наперед. Все! Я что же, должна определять время по солнцу? Что ты говоришь? Какая птица? Во имя Божественного Привратника! Вивьен! Вы решили свести меня с ума?
Я сбежала, не дослушав.
Хронометры замка и правда вели себя странно. Некоторые остановились, в других стрелки поползли в обратную сторону. Объяснить это загадочное явление никто не смог. А мы с Киаром лишь переглянулись. Изменения начались — сказал Айрон. И это неизбежность.
Я не придумала ничего лучше, чем попытаться от нее сбежать. То есть отправиться на пробежку. Киар, словно безмолвная тень, держался рядом. Но бег тем и хорош, что во время него можно не говорить. Можно лишь считать вдохи и выдохи да смотреть, как раскатывается под ногами дорога. Поначалу