После митинга патриарх самолично окропил бронзового великана святой водой и в сопровождении мэра и скульптора отправился на банкет, который давала мэрия по случаю столь знаменательного события.
Костя был переполнен впечатлениями и сел за статью прямо в машине, не отъезжая от памятника. Сначала он передал разговоры, услышанные в ожидании начала мероприятия, потом в хронометрическом порядке процитировал само действо и в заключение дополнил все это тройкой своих мыслей. После этого, довольный написанным, Зубков поехал в газету.
Прочитав статью, главный редактор сказал, что она ему, Косте, еще аукнется, но в номер все же поставил. Зубков был доволен. Утро не прошло даром. Как только он вышел из редакции, сразу же вспомнил об Игоре, о его странном поведении и предстоящем вечернем визите. В холодильнике было пусто, и Костя поехал в магазин за продуктами.
Игорь пришел ровно в восемь. Выглядел он гораздо хуже, чем утром. Костя пропустил его в квартиру, дал тапочки и провел на кухню.
— Есть хочешь?
— Спрашиваешь.
Костя налил тарелку куриного супа и поставил ее перед Игорем. Сам он уже поел, поэтому налил себе лишь чаю и сел напротив гостя.
— Водка есть? — спросил Игорь.
— Конечно.
Зубков достал из холодильника начатую вчера бутылку водки, поставил на стол пиалу с солеными опятами и две рюмки. Задумавшись на секунду, он взял тарелку, положил себе котлету и разлил водку по рюмкам. Они молча выпили. Игорь, не закусывая, сразу же налил себе вторую рюмку и выпил ее. Костя скушал соленый опенок и, плеснув на тарелку кетчупа, вилкой разделил котлету на три части. Игорь съел несколько ложек супа и отодвинул тарелку.
— В общем, влип я, приятель, — вздохнув, сказал Игорь. — Сначала Ленка. А теперь и я.
— Что случилось? Костя не на шутку испугался. Взгляд у Игоря вдруг стал блуждающим.
— Я посмотрел Ленкины черновики. Она советовалась со мной по поводу одной статьи. Ее главный тогда вызвал к себе, и она забыла папку у меня на столе… Я сначала значения этому не придал, думал, обычные ее фантазии. Но когда она пропала, я еще раз просмотрел ее бумаги. Готовится переворот. Крикуны разработали план захвата власти. Сначала будет авария на цементном заводе и митинг. Их люди в МВД дадут команду на его разгон. Будут жертвы. Когда прольется кровь, Штырев призовет всех на баррикады.
— Что с Леной? — спросил Костя со слабой надеждой услышать о ней хоть что-то новое.
— Не знаю, — ответил Игорь, чуть двинув плечами. — Ее больше никто не видел. Я проверил телефонные звонки. Тебе она звонила последнему.
— Может, тебе в СГБ сходить? — предложил Костя.
— К кому?
— Ты ешь давай, ешь. Весь день, наверное, не ел.
— Утром перекусил, — ответил Игорь и пододвинул к себе тарелку с супом. — Самое главное, не ясно, кто за кого играет.
— А может, это и правда всего лишь ее фантазии? — предположил Зубков.
— А обыск у меня в квартире?
— У тебя был обыск? — удивился Костя.
— Вчера днем я зашел домой… Дверь цела, замки не сломаны. А в квартире все верх дном.
— А бумаги?
— Они у меня с собой были. Я сразу же ушел из квартиры и больше не появлялся там. Бумаги спрятал.
Игорь доел суп и отодвинул тарелку. Костя положил ему три котлеты и макароны.
— Так что ты сейчас тоже рискуешь, — сказал Игорь, беря в руки вилку. — Если… я все пойму. А за ужин спасибо.
— Сиди, не дергайся, — повысил голос Костя. — Поймет он. Если бы все было так просто, ты бы еще вчера свое получил. А раз ты здесь сидишь, значит, руки у крикунов коротки. Отсидишься у меня пару дней. Я с одним человеком посоветуюсь.
— С Моисеем, что ли?
— Нет. Есть у меня знакомый генерал, — соврал Костя.
— Вот он нас обоих и прихлопнет.
— Я же не скажу ему, что ты у меня.
— А что ты скажешь? Да он и сам обо всем догадается.
— Не знаю. Придумаю что-нибудь. Чай будешь?
— Нет. Спасибо, — сказал Игорь, положив вилку в пустую тарелку.
— У тебя глаза красные. Ночью не спал, наверное?
— Прикорнул пару часов.
— Иди ложись, — сказал Костя, — я тебе на диване постелил. А завтра разберемся, что к чему.
Игорь лег спать, а Костя прибрался на кухне и задумался над услышанным. Все, что рассказал Игорь, Зубкову казалось малореальным. Скорее всего, здесь замешана какая-то маленькая преступная группа, нежели организация. Кто-то проник в их секреты, и они начали защищаться. Нет, это не государство и тем более не крикуны. Эти ребята вообще ни на что, кроме митингов, не способны. Причем митинговать они могут по любому поводу. Вечная оппозиция. Завтра попробуем узнать, что у них происходит. Костя разобрал раскладушку и уснул практически сразу.
Проснулся он около восьми часов. Игоря дома не было. К зеркалу была прикреплена записка:
Спасибо за кров и еду. Не хочу подвергать тебя опасности. Никому не говори о том, что я у тебя ночевал. Для твоей же безопасности. Я сам во всем разберусь. Еще раз спасибо.
Игорь
Костя выругался и пошел в ванную умываться.
В газете его встретили аплодисментами. Статья удалась на славу. Первыми отреагировали представители мэрии. Через сорок минут как газета поступила в продажу, они позвонили главному редактору и заявили, что этот пасквиль оскорбляет мэра и всю мэрию, что они не будут сидеть сложа руки и подают в суд иск о защите чести и достоинства мэра. Из пожарной инспекции тоже позвонили и предупредили, что с противопожарной безопасностью в газете не все в порядке. Следом за пожарными звонили из санэпиднадзора. Через полчаса позвонил представитель патриарха по связям с общественностью, выразил предположение, что эта статья досадное недоразумение, а не спланированная акция по дискредитации его святейшества, и попросил впредь более тщательно отбирать материал, касаемый личности патриарха. Несомненно, есть некоторые недостатки у религиозных деятелей, но они ничтожно малы и относятся лишь к священникам на местах. Патриарх же наичестнейший и наипорядочнейший человек. Потом позвонили из фонда имени императора, Министерства культуры, Академии изящных искусств. Редактор лично разговаривал с ними, соглашался практически со всеми аргументами и в конце разговора напоминал о таком пустяке, как свобода слова и мнений. Бесчисленные звонки общественных организаций и просто возмущенных граждан доставались секретарше. Но самое интересное — это то, что тиража газеты не хватило. Пришлось после обеда допечатать еще сорок тысяч, чтобы все желающие смогли удовлетворить свое любопытство.
За статью Зубкову выписали премию в размере половины месячного оклада. Главный вызвал его к себе, лично похвалил и предупредил, что подобные статьи, как он уже говорил, могут сослужить ему плохую службу. Все-таки нужно более взвешенно подходить к выбору своих врагов. Руководители Церкви не любят, когда простые смертные сомневаются в их святости. И если уж дергаешь тигра за хвост, не забывай, что у него есть клыки и когти. Костя сказал, что никогда об этом не забывает, и поблагодарил за премию.
Глава 3
Слово дворянина и история Моисея
Премию было решено обмыть в ресторане напротив редакции. По пути к гардеробу Зубков заглянул в кафетерий. Там завязалась нешуточная дискуссия.
«…И все равно я не понимаю, за что императора причислили к лику святых, да еще мучеников. За то, что он отрекся от престола и бросил свою страну на произвол судьбы? Дескать, извините, ребята». — «Так какая ситуация была в стране, помнишь? Если бы не отрекся, может, было бы еще хуже». — «Возможно. Но каждый солдат давал клятву на верность царю и отечеству. И если он уходил с поля боя без приказа и говорил, что так будет лучше, его объявляли дезертиром и расстреливали. У императора ответственность еще больше. Он главнокомандующий, в конце концов! Так что же получается? Что он предал свою армию, свой народ?» — «Не о том вы, господа, говорите. Его объявили мучеником. Но ведь его просто застрелили. После этого последовали десятилетия террора и были уничтожены десятки миллионов людей. Вот кого действительно мучили в лагерях, над кем издевались. Что-то я не помню, чтобы хоть одного из них канонизировали». — «Я согласен с тобой. Конечно же, он безвинно пострадал. Но разве он один? Так почему же такая избирательность?..» — «Потому что нужен новый идол…»
Зубков недослушал спор. Он спустился вниз и стоял возле барьера гардероба в ожидании дяди Юры, когда в дверях появился элегантный старичок в строгом черном костюме, белой рубашке и галстуке-бабочке. Старичок снял шляпу и о чем-то осведомился у секретаря-распорядителя. Тот показал на Костю, и старичок, раскланявшись, пошел в его сторону.
— Ну что, идем? — спросил подошедший дядя Юра.
— Секунду. Очевидно, это ко мне. Чуев посмотрел на старичка. Тот подошел ближе.