наблюдал за двумя небесными светилами. Световое пространство между ними было необычным. Небо было ясное, без единого облачка. Чувствовалось, что и этот наступающий день будет жарким.
Несмотря на кажущуюся тишину, служба в отрыве от своего полка на всех постах роты была опасной и изматывающей. Не только опасность обстрелов и нападений, не только чувство ответственности за благополучное прохождение колонн на вверенном участке, но и утомительное однообразие приводило к напряжению. Всем надоедал один тот же быт, питание, суровые условия, климат высокогорья и изнурительная ежедневная жара внизу на блокпостах.
Приняв по радиостанции доклады с постов роты, проанализировав их, Годына дал команду своему «порученцу» соединить его с майором Гузачёвым. При утреннем докладе командиру батальона, майор Гузачёв довел до старшего лейтенанта скорбную новость: в ходе боевой операции местного значения погиб командир разведывательной роты полка капитан Александр Музыка…
Всё произошло вскоре после последней их встречи. Защемило сердце… Вот и ещё одна смерть боевого товарища… Ведь как предчувствовал, когда прощался… Годына сжал зубы, подавил вздох, он понимал, что надо держать себя в руках.
Командир батальона, приняв его доклад о том, что в районе кишлака Гагамунда ночью было замечено передвижение душманов, предупредил его об усилении бдительности. Несмотря на ощутимые удары по душманским формированиям со стороны советских частей и правительственных войск афганской армии, диверсионные действия мелких групп противника не прекращались. Участились нападения и обстрелы постов.
Монотонная смена дней и ночей, когда все знали, что будет завтра, послезавтра, через неделю, притупляли бдительность на постах. Вызвав к себе после завтрака сержантов Нигаметьянова, Безгодкова и приданных на пост командиров танка, миномётного расчета, старший лейтенант Годына разъяснил полученное от майора Гузачёва боевое распоряжение:
— Командир батальона передал об усилении бдительности. Мы расслабляемся, но враг не дремлет. Сегодня ночью, на выносном посту у лейтенанта Забелина, от кишлака Гагамунда в направлении трассы и на соседних высотах было замечено передвижение небольших групп душманов. Силами выносного поста был нанесён упредительный огонь. Ответного огня не последовало. Видно, была проверка нашей бдительности. В связи с чем этой ночью возможен выход противника к другим постам.
— Товарищ старший лейтенант! Мы здесь все начеку, а к выносным постам можно подойти только по одному проходу, который под нашим постоянным наблюдением, остальные заминированы, — доложил сержант Нигаметьянов.
— Ну и что? Вы должны понимать, что душманы не сумасшедшие, чтобы лезть на мины или под шквальный огонь. Они могут незаметно выйти по новым маршрутам, чтобы занять высоты напротив наших основных и выносных постов, а потом накрыть их из миномётов, безоткатных орудий и огнём ДШК. Снайпера могут работать, вот и все дела! Будут обстреливать нас, а параллельно засады на проходящие колонны устроят!
Сделав небольшую паузу, командир роты бросил взгляд на сержантов и, обращаясь к Нигаметьянову, спросил у него:
— Как вы считаете? Выдержат ли наши укрепления на боевых позициях обстрел миномётов и безоткатных орудий?
— Здесь, внизу, у нас вроде бы хорошие укрытия оборудованы, да и бронетехника вся здесь, а вот там, на верху, на выносном посту, дело сложнее. При внезапном обстреле огневые позиции не выдержат, — ответил Нигаметьянов.
— Вот поэтому, товарищ сержант, мы интенсивно и занимаемся боевой подготовкой. Ещё раз проверить каждую огневую позицию, при необходимости укрепить их. Отработать выходы на позиции для ведения огня боевых машин пехоты, — поставил задачу сержанту Нигаметьянову командир роты. — А вот вы, товарищ сержант, — обращаясь к командиру танка сержанту Далинчуку и указав рукой в направлении близлежащих высот, напротив выносного поста, он добавил, — должны немедленно поддержать выносной пост огнём из танка, тем более, что у вас всё хорошо там пристреляно.
Немного помолчав, старший лейтенант Годына взглянул на часы, повернулся в сторону сержанта Безгодкова, встретился с ним глазами и поставил ему боевую задачу:
— Товарищ сержант, возьмите с собой расчёт автоматического гранатомёта АГС-17 и немедленно выдвигайтесь на усиление нашего выносного поста. Передайте мой приказ сержанту Филимонову. Чует моё сердце, что враг не дремлет и что мы тоже находимся под их наблюдением.
Через полчаса сержант Безгодков, гранатомётчик АГС-17 рядовой Мошкин и его помощник тащили на выносной пост АГС-17 с боеприпасами и пустой патронный ящик. Старший выносного поста сержант Филимонов, получив по радиостанции указание от командира роты, направил встретить их ещё двоих солдат, свободных от службы. Когда поднялись на вершину поста, Филимонов машинально пожал руки и спросил:
— Рыжий, что случилось? У нас, вроде, всё в ажуре, всё в порядке?
— Ладно, Филя, потом поговорим. Где у тебя можно выбрать незаметную с соседних высот ещё одну позицию для Мошкина с его АГС-17? — спросил Безгодков.
— Если так, то я считаю, что между огневой точкой пулемётчика ПК и миномётным расчётом. Тут выступ скалы прикрывает, меньше работы, да и обзор хороший, — показал рукой сержант Филимонов.
Мошкин как бывалый и опытный гранатомётчик почесал затылок и спросил:
— Место неплохое, но поработать придётся. Где тут можно песка набрать?
— Только между камней наковырять, а так везде сплошные верблюжьи колючки, — ответил Филимонов.
— Понял, разберусь, — ответил Мошкин.
Пока сержанты Филимонов и Безгодков обходили позиции, огневые точки и наблюдательный пункт, присматривались к соседним высотам, рядовой Мошкин и помощник наводчика автоматического гранатомёта, засучив рукава, оборудовали позицию для АГС-17. Фундаментом послужил патронный ящик, который они наполнили землёй вперемешку с щебнем и верблюжьими колючками. Забив ящик этим балластом, установили гранатомёт. Мошкин сразу определил место наиболее возможного обстрела поста душманами. Вдвоём с помощником они укрепили и укрыли свою боевую позицию от флангового обстрела бруствером из каменных плит.
— Рыжий, так что случилось? Это тренировка по боевой подготовке? — настойчиво, ещё раз, когда начали обход боевого охранения, спросил сержант Филимонов.
— Филя, ты слышал ночью на соседнем выносном посту у Гагамунды выстрелы?
— Слышал, но по ночам везде периодически стреляют и трассеры летают. Пристрелка местности.
— Лейтенант Забелин доложил ротному, что на его выносном посту засекли передвижение вооруженных людей, пытавшихся выйти к дороге, причём групп было несколько. Открыли огонь по ним, но ответного огня не последовало.
— Значит, Рыжий, у них другая цель… Или выжидают, чтобы предпринять более активные действия.
— Вот-вот, Филя! Здесь ведь и караванная тропа проходит, и наши выносные посты, как кость им в горле. А у тебя кто в это время часовыми были?
— Двое из молодых. Месяц назад из учебного подразделения прибыли.
— Как они? Раньше в ночь самостоятельно заступали в наряд?
— Я их обычно с опытными пацанами ставил, а сейчас Микола из Полтавщины и студент вдвоём несли службу в охранении.
— Прозвище такое — «студент»? — спросил Безгодков.
— Витька из Тулы, учился в институте,