– А ты, Колл? Ты еще не женился? – с горькой усмешкой спросил Александер, понимая, что навсегда останется для этой семьи чужаком.
– Нет. Я оставил в долине невесту, Пегги Стюарт, но ей всего четырнадцать.
Александер присвистнул.
– Четырнадцать лет?
– Она влюбилась в меня, как кошка. Чтобы ее порадовать, я сказал, что мы с ней помолвлены. Но с родителями я еще не говорил. Понимаешь, Пегги девушка очень хорошая, но она еще слишком молоденькая, чтобы выходить замуж. Когда эта война закончится, она как раз повзрослеет, и если все еще будет любить меня, мы поженимся. Может, даже привезу ее в Америку. Говорят, там хорошие земли и знатные урожаи.
– Наверняка она очень хорошенькая, раз ты хочешь к ней вернуться после войны, а, Колл?
Брат на мгновение задумался. Потом со вздохом кивнул.
– А ты? Тебя кто-то ждет?
«В загробном мире – наверняка!» – ответил он брату мысленно.
– Нет.
Соблюдая негласное соглашение, они старались не говорить о Джоне, когда этого можно было избежать. И все же брат словно бы стоял между ними. Меньше всего на свете Коллу хотелось досаждать Александеру вопросами о том, что заставило его избегать родичей. Он был слишком рад снова обрести брата после стольких лет разлуки.
– Разрешишь написать отцу, что ты жив и здоров?
Вопрос не обрадовал Александера, и ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не сказать резкость.
– Если ты думаешь, что это хоть немного обрадует отца, пиши, я не могу тебе запретить.
Эти слова и притворное равнодушие, с каким они были произнесены, заинтриговали Колла. Завеса тайны, окружавшей длительное отсутствие Александера, внезапно приподнялась. Его брат постоянно искал внимания отца, не понимая, что тот в одинаковой степени любит всех своих детей. Что-то гложет Александера, не дает ему вернуться к своим, и это «что-то» связано с отцом и Джоном. Ревность? Угрызения совести? Между близнецами наверняка что-то произошло, и со временем он обязательно узнает правду… Пока же у него было одно-единственное желание – возобновить отношения с Александером.
Он протянул руку, предлагая брату заключить перемирие и положить тем самым конец отчужденности, причины которой были ему неизвестны. Александер посмотрел на протянутую руку, потом пожал ее. Это прикосновение разбудило в обоих братские чувства, взбудоражило кровь, которая их объединяла. Братья энергично, уже не подавляя эмоций, обнялись и пролили слезы радости по поводу встречи и того, что, как они оба знали, было безвозвратно потеряно.
* * *
Ближе к концу восьмой недели плавания из тумана появились очертания скалистого берега, отражавшего атаки моря столь же упорно, как и его жители давали отпор завоевателям. То была Акадия[48]. Солдатам сообщили о том, куда плывет корабль, только после того, как они провели в море полтора месяца.
Флотилия остановилась в нескольких милях от порта Галифакс. Основанный в 1749 году генералом Эдвардом Корнуоллисом, город служил британским войскам морской базой на полуострове, где было весьма ощутимо французское присутствие. Прошло совсем немного времени, и на территории крепости стали селиться гражданские. Привлеченные растущей промышленностью и богатым рыбным промыслом, сюда устремились переселенцы из Новой Англии[49], Шотландии, Ирландии и даже Германии.
На момент повествования в городе собралось порядка двенадцати тысяч солдат Георга II. Их целью был захват крепости Луисбург, располагавшейся к востоку на территории французского анклава на острове, который сами французы после смерти Людовика XIV стали называть Руайяль, то есть Королевский остров, а англичане – Кейп-Бретон. Крепость, возникшая на нем по капризу коронованной особы, превратилась в бездонную бочку, в которой бесследно исчезали луидоры, предназначенные для обеспечения провизией и вооружения столицы Новой Франции[50] – Квебека.
После нескольких недель интенсивной военной подготовки полк снова погрузили на корабли, и флотилия направилась к Луисбургу. Однако французы откуда-то узнали о приближении противника, и командиры английских частей, чья тактика основывалась на эффекте неожиданности, приняли решение отложить военные действия до следующего года. Это решение вызвало разочарование в солдатской среде: многие уже представляли эту битву первым этапом на пути к победе.
В начале октября хайлендский полк Фрейзера вышел в море и направился к Нью-Йорку, где ему предстояло провести зиму.
* * *
Бостон, апрель 1758 года. Солдаты выстроились на отдраенных до блеска палубах под пристальным взглядом адмирала Эдварда Боскауена. Генерал Джеффри Эмхерст, командовавший экспедицией в Луисбург, отдал приказ собрать все силы в Галифаксе для масштабных учений. Молодой бригадный генерал Джеймс Вольф командовал дивизионом, в который входил хайлендский полк Фрейзера. К концу мая солдат снова погрузили на суда, взявшие курс на остров Кейп-Бретон, близ которого второго июня и были брошены якоря.
Окруженный туманом и болотами Луисбург, неприступное логово французских пиратов, долгое время державших в страхе капитанов английских кораблей, высился на скале. Расположенная в стратегическом месте (на южной стороне при входе в залив Святого Лаврентия), крепость стала для англичан и французов яблоком раздора. В первый раз англичанам удалось отнять ее в 1745 году в ходе войны за австрийское наследство. Однако после подписания мирного договора в Экс-ла-Шапель в 1748, к величайшему разочарованию завоевателей, форт пришлось вернуть Франции. Но все течет, все меняется…
Шесть дней в густом тумане, на сильном ветру… Погода, похоже, вступила в сговор с французским гарнизоном, насчитывавшим три с половиной тысячи солдат, бойцов местной самообороны и дикарей, изо всех сил стараясь рассеять шестьдесят кораблей английского флота по бухте Габарус. Однако англичане держались стойко и за свои якоря, и за убеждение, что «Америка вздохнет свободнее без этих французов, чьи душонки такие же черные, как и у дикарей-индейцев, с которыми они вступили в сговор».
Была глубокая ночь, когда Александер спустился на баржу. Осознание того, что близится первое сражение, привело его товарищей в состояние лихорадочного возбуждения. Южный ветер прогнал холод, мужчины очнулись от зимней спячки, воспылали жаждой побед и теперь спешили вдохнуть запах пороха. Изрезанная береговая линия не отличалась гостеприимством, поэтому найти безопасное место для высадки оказалось непросто. Создавалось впечатление, что только бухта Корморандьер, над которой нависала скалистая гряда, была готова их принять.
В Галифаксе солдаты много времени уделяли тренировкам, поэтому прекрасно знали, как вести себя на небольших легких лодках, которые беспощадно трепали прибрежные волны. С собой у Александера было заряженное ружье, боеприпасы, шпага, кинжал, а также состоящий из хлеба и сыра провиант, рассчитанный на пару дней. Было решено, что запас продовольствия им пополнят, когда армия отвоюет достаточно большой участок территории, чтобы разбить лагерь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});