пять франков, как птенца, зажал в руке!
Я свой любимый, золотой передний клык
Рванул клещами, красный шарф поднял, как флаг,
У Райки — зайчики в глазах, из горла крик:
«Сюда, товарищ, молодец, давно бы так!»
Мой друг Андрюха снял с руки часы «Полёт»,
На край прилавка положил, прикрыл рублём,
Взял три чекушки, рвёт рубаху, гимн поёт!
Бог правду видит. Распогодилось! Живём!
И вот уже гудят, как пчёлы, мужики,
Они бегут ловить прохожих на бульвар,
Хотят отпарывать от польт воротники,
Хотят для Райки на-гора давать товар!
Смеётся Райка, соболей суёт в мешок,
Песцов и нутрий прячет в подпол, в дымоход.
Дела идут. Она не пьёт. Ей хорошо.
Она кричит: «Иди сюда, честной народ!»
1986
««Пьянству — бой!» — есть указ. Есть ответ ему…»
«Пьянству — бой!» — есть указ. Есть ответ ему,
Как бы план наш такой встречных мер.
…Не совсем, но почти близко к этому
Алкоголь отменён в СССР.
С персонажами, чуть даже пьяными,
Нынче фильмов снимать не дают:
Моряки на экранах стаканами
Молоко после плаванья пьют!
Красный вермут хорош
Был. Теперь не найдёшь
Ты его днём с огнём — ну нигде нет!
С водкой — хрень. Не вопрос —
Ацетон, дихлофос
Нам и водку, и вермут заменят!
Раньше нервы полезными травами
Я лечил, усмирял боль и гнев,
А теперь клей варёный по нраву мне —
«Борис Фёдорыч», он же БФ!
Пусть порою нутро окровавлено,
Если густо его замесил,
Политура — «Полина Ивановна»
Снимет стресс и прибавит мне сил!
Это всё я к тому,
Чтобы жить по уму —
Лох и неуч копыта откинут!
Нынче новая власть
Ошалев, скалит пасть!
Ладно, скаль, хрен с тобой, вызов принят!
Я не помню, где дух, где материя,
Но насчёт всего прочего мудр —
Всю известную мне парфюмерию
Применил исключительно внутрь!
А вообще в нашей доле и участи
Ничего необычного нет,
Мы по степени нашей живучести
Переплюнули весь белый свет!
Ах, всегда с нами он —
На свекле́ самогон —
Словно ствол в кобуре, наготове!
И при этом при всём
Огуречный лосьон
Нам выводит токсины из крови!
За портвейном племяш мой с ребятами
Пять часов простоял — и облом!
Всё закрылось. Запасы припрятаны.
Их сейчас продадут за углом.
Он пожарник, он зол и решителен,
Он пошёл против всех, он восстал —
Выпил пену из огнетушителей,
Президенту письмо написал:
«Наломал же ты дров,
Михаил Горбачёв,
Всё отнял — и надежду, и веру!
Это значит — конец
Песне наших сердец,
И тебе, и всему СССРу!»
Кто в спиртах ни бум-бум — все мудилы вы!
У меня на душе свежий шрам —
Значит, сам я такой, мне метиловый
Шибанул по балде, по шарам!
И чего? Ничего! Через полчаса
Я уже оклемался вполне,
Лишь чертей сумасшедшие полчища
Трое суток скакали по мне!
Да, я вырулил к свету из сумерек
И любому теперь докажу:
Кожный зуд и развитие судорог
Я всегда под контролем держу!
Я в специфику вник,
Все нюансы постиг,
Шлю невесте приветы по почте:
«Дорогая, всех благ!
Если пьёшь нитролак,
Пропускай сквозь сосновые почки!»
Вот уже и ответ —
Спорный тезис, совет, —
Я б назвал это женским капризом:
«Хочешь жить, милый друг,
Режь, кромсай свежий лук —
Четверть дольки в стакан с антифризом!»
1987
«Он заходит свободно и гордо…»
Он заходит свободно и гордо,
Заступает на вахту в дозор —
Юра, бывший штангист, мастер спорта,
Олимпийский, в натуре, призёр.
Он сидит у стены молчаливо,
Он огромен, и он справедлив.
Пиво пенное, вкусное пиво
Нам даёт тётя Шура в розлив.
Юра брови мохнатые сводит,
Если хамство пускается в ход.
Он встаёт, справедливость наводит,
И обратно садится, и пьёт.
К нам однажды — к простывшим, озябшим,
«Мусора» со свистками пришли,
Руки за спину первым попавшим
Заломили, во мрак повели.
Ой, темно на душе, ой, погано,
Пиво в кружках от злости кипит!
«Мусор» Миша, как свёкла, румяный —
Самый старший, и толстый, и пьяный,
Хочет денег, над ухом хрипит.
Юра встал, развернул свои плечи,
Отобрал у легавых свистки,
Воронок об панель покалечил,
Эполеты порвал на куски.
Он им дал колбасы для прокорма,
Пива дал — чем богат, тем и рад,
И не дал перевыполнить норму
По отлову нормальных ребят.
«Мусора» воронок починили
За полгода, а, может, за год,
Юру брать всей толпой прикатили —
Может, рота, а, может, и взвод.
Вот они перед ним по программе
Вроде мельниц стоят ветряных,
Машут палками, машут руками!
Юра, с кружкой, один против них!
Сеня, друг, подошёл на протезе,
Юру, грозного, треплет за бок:
«Ну зачем ты на мельницы лезешь,
Смелют к чёрту тебя в порошок!»
Было скользко, и Юра споткнулся,
И на них покатился, как ёж,
В воронок под ружьём кувыркнулся,