— И вообще, чтобы ты знал, — склонившись к уху Катце, произнес Эм, — мне на эти дела наплевать, я приехал сюда только по просьбе Ясона и мне глубоко безразлично как то, что ты ответишь, так и то, что с тобой после этого будет. Надеюсь, я понятно выражаюсь?
— Более чем, — тихо ответил монгрел, и намного помолчав, добавил: — Наплевать? Хорошо. Полагаю, это означает, что мое участие в эксперименте по изучению вами свойств кастратов не будет продлено? Что ж, я, пожалуй, вернусь на прежнее место.
Катце пытался обезопасить себя на будущее, а еще он очень хотел знать, что случилось с Ёхито. Но для этого надо было выбраться из Раная-Уго и хотя бы на время запихать свою ненависть к Раулю куда подальше. Присутствие блонди за спиной, поднимало из глубины души почти панику. Наконец-то Катце понял суть своего трепета перед Раулем — страх, один страх, и ничего больше.
«Скучно получилось, увы», — с сожалением мысленно подвел итог беседы Эм.
Блонди выпрямился и одним движением сдёрнул верёвку с запястий монгрела, не особо заботясь об аккуратности.
— Разумеется — вернётесь, другого просто не дано.
Оставив второй вопрос монгрела без внимания, Рауль вернулся на своё место, садясь напротив монгрела и ожидая, когда он сам снимет повязку с глаз.
— Сейчас мы едем в Эос, там вас осматривает специалист и выносит решение о возможном времени преступления вами к прежним обязанностям, после чего вы встретитесь с Ясоном, ну а затем идёте на все четыре стороны. Вопросы есть?
— Я на них не имею права, — твердо сказал монгрел, снимая повязку. Его взгляд был таким же ледяным, как у блонди. Рауль сделал все, чтобы убить любовь Катце еще в зародыше, и в глубине души монгрел был даже рад, что он не успел полюбить Рауля по-настоящему. Даже с той малости, что когда-то была у него в сердце, он едва не погиб. Судьба — смешная штука — в ту ночь, когда Катце переспал с Ёхито, он понял, что любит Рауля, а уже днем от его любви осталась лишь горстка пепла в коробке из-под сигарет. В Раная-Уго Катце учился выживать и ненавидеть, а вот избавится от боли так и не получилось.
— Верный ответ, — кивнул блонди. — Вижу, мои слова произвели на вас нужное воздействие. Будем надеяться: недоразумений у нас больше не повторится.
Рауль легко поднялся со стула и вышел из комнаты. В машине же, он сел напротив Катце и около двадцати минут, не отрываясь, смотрел на него — взгляд нельзя было назвать ни изучающим, ни как-то окрашенным эмоционально — просто взгляд на неожиданного соседа в поездке. Хотя применительно Блонди — это звучало как абсурд.
— Вы, видимо, так и не поняли свою ошибку, ведь так? — нейтрально произнес Эм, будто поддерживая светскую беседу.
— Ошибку? — Катце усмехнулся, поглядывая в окно. Время от времени ему казалось, что все это просто очередной сон, но утро не наступало. Катце неосознанно потер следы веревки на запястьях. — Помнится, вы когда-то трактовали причины моих ошибок и без моего участия. У вас блестяще получалось… Так что можете не утруждаться тем, что придется выслушивать мою версию происшедшего.
За этим длинным монологом скрывалась вполне простая и короткая мысль: «Я не желаю с тобой разговаривать, Рауль». Катце смотрел на улицы Мидаса и мечтал поскорее покинуть машину Второго Консула и его самого.
«Отводит взгляд, прячется…как в тот раз, по-детски: если я не вижу, значит и меня не видят… Как глупо, Катце».
— Не волнуйтесь, вы меня этим нисколько ни затрудните, — вежливая улыбка. — Я потратил ночь на вас, так что мне бы очень хотелось, чтобы она прошла хоть с какой-то пользой лично для меня, — холодные нотки в голосе Советника были едва заметны.
Рауль смотрел на монгрела с тем же выражением глаз, но вот внутри что-то поменялось — почему-то стало небезразлично то, что кожа на запястьях перетерта веревками и до сих пор кровит, что под глазами залегли глубокие тени, а вся фигура будто сгорбилась от непонятного груза на плечах. Осознав свои мысли, блонди быстро от них отмахнулся: «Ещё чего не хватало — что-то к нему испытывать…»
— Да — пожалуйста, — Катце продолжал безучастно пялиться в окно. Становилось холодно. Монгрел был одет в джинсы и хлопковую футболку — в то, в чем люди блонди выволокли его из борделя — потому поежился. Он думал о Ёхито, вспоминал улицы Мидаса, а впереди предстояло возвращение в Танагуру и встреча с Ясоном. В воспоминаниях Катце было все, и лишь мыслям о Рауле в них места не было. — Когда-то мне казалось, что между нами есть что-то помимо эксперимента. Нет, не любовь… привязанность или привычка. Хм, я не знаю, что вернее. — Катце вздохнул. — Я подался собственным чувствам и перешел дозволенные границы — и чем дальше это продолжалось, тем сильнее я хотел твоей л… — Любви? Глупо! — … Вашей ласки. Моя связь с Ёхито была попыткой исправить положение, но вы все восприняли на свой счет, господин Эм. Я пережил ваши последние касания только потому, что принял приступ гнева за ревность. — Катце повернул голову и насмешливо посмотрел Раулю в глаза: — Но я и тогда ошибся. Опять. Смешно, правда? Все ведь проще было, но я понял это слишком поздно. Вы разозлились, потому что я попытался ускользнуть из-под вашего контроля и поставил под угрозу провала весь эксперимент. Такая версия вас устроит, господин Второй Консул?
Блонди с хорошо скрываемым удивлением слушал версию монгрела. «Неплохо… Особенно если исключить излишнюю эмоциональность и желание во что бы там ни стало вывести меня из себя. Но не до конца. В принципе, того, что он понял уже много для монгрела, но все же не достаточно».
— Весьма интересные выводы, но в твоей речи есть пара неточностей, которые я, с твоего позволения, несколько проясню, — беседа почти походила на разговор старых знакомых. — Если тебе казалось что это чувство не любовь, то что означали твои слова на выходе из моего кабинета? — спросил Советник — будто интересуясь дополнительным аспектом картины произошедшего. — И к твоему сведению, я не разозлился, — усмешка, — я просто не люблю когда мне лгут, буду надеяться, что со временем ты поймёшь истинную причину твоей ссылки в бордель, потому что объяснять такие очевидные вещи я не собираюсь.
Они медленно подъехали к Эос, но блонди явно не спешил покидать машину, намереваясь дождаться ответов.
Катце побледнел и отвел взгляд.
— Я плохо помню, что наговорил вам в тот день, господин Консул, особенно после того, как оказался на столе. Вам есть дело до разницы между привязанностью и любовью? Обратитесь с этим вопросом к господину Минку — он о любви знает не мало. Может и объяснит вам, почему до сих пор не продал Рики в Мидас. Что же касается лжи, то это определение подразумевает — «говорить неправду», а насколько я помню, никаких договоренностей о том, что я делаю в свободное от работы время, у нас не было. Так в чем же я солгал?