Бритт-Мари продолжила свой путь с неприятным предчувствием, что приближается к некой финальной черте. Входя в дом, она успела подумать, что у них ещё есть время всё исправить, что они в самом деле могли бы пойти куда-нибудь поужинать, как она и сказала Май. Может быть, они могли бы поговорить о своих собственных осколках и о том, что нужно предпринять, чтобы их склеить. Но распахнув дверь квартиры и увидев, какой бардак царил в прихожей, Бритт-Мари в который раз ощутила, как лодка её мечты разбивается об острые скалы действительности.
— Эй! — крикнула она.
Бьёрн не отзывался, но Бритт-Мари слышала его голос в гостиной.
— А как же, чёрт побери. Приходи, и отправимся туда.
Бритт-Мари повесила плащ на крючок, подняла валявшиеся посреди прихожей башмаки Бьёрна и поставила на обувницу. Потом сняла туфли, поставила их рядом и вошла в комнату ровно в тот момент, когда Бьёрн положил трубку.
— Кто звонил? — спросила она.
— Судден. Мы пойдем по пивку.
Мысль о Суддене, который проиграл всё, что у него было, и не имел в жизни интересов помимо скачек и пива, убила остатки её надежд на то, что им удастся что-то склеить.
— Нам нужно поговорить, — сказала она.
— Слушаю?
— Я попросила Май не приводить Эрика ещё пару часов, чтобы у нас было время все обсудить.
Бьёрн опустился на диван и посмотрел ей в глаза. Его лицо не выражало никаких эмоций.
— Слушаю, — повторил он.
— Бьёрн. У нас ничего не выходит. Если ты не… Тебе нужно привести свою жизнь в порядок. Перестать пить. Найти работу. Иначе нам придётся развестись.
— Да чёрт побери! — завопил он, и на мгновение Бритт-Мари показалось, что Бьёрн заплачет. Но в следующий миг он вскочил на ноги и стал ходить взад-вперед, скрестив руки на груди и крепко сжав кулаки.
— Развестись?
В его голосе звучали до странности незнакомые нотки — словно отчаяние и едва сдерживаемый гнев сдавили ему горло.
— Я больше не могу, — сказала Бритт-Мари, опершись рукой о стену, потому что ноги, казалось, отказывались её держать. — Ничего не получается. Мне жаль.
Она немного помолчала и снова заговорила:
— Я же знаю, что ты можешь собраться. Ты сильный и умелый. Ты умный. Эта статистика, которую ты ведешь… Здесь ведь нужны и внимание, и… целеустремлённость. Так почему не направить их на поиски работы? И ещё — ты же можешь не пить при Май, так почему нельзя сдерживать себя дома и на работе?
Бьёрн только наматывал круги по ворсистому ковру, не отрывая взгляда от пола.
— Развестись? — в очередной раз повторил он. — А Эрик? Ты подумала о нём?
Бритт-Мари проглотила подкативший к горлу комок.
— Только о нём я и думаю.
Бьёрн приблизился к ней, подняв сжатую в кулак правую руку. На долю секунды ей показалось, что он её ударит, но Бьёрн только оттолкнул её в сторону и заревел, как раненый зверь.
В тот миг, когда его крик умолк, раздался дверной звонок.
Шаги Бьёрна стихли в прихожей, и Бритт-Мари услышала, как он открывает дверь и что-то неразборчиво говорит Суддену. Несколько секунд спустя дверь захлопнулась.
Бритт-Мари долго собиралась, может быть, оттого, что глубоко внутри надеялась — Бьёрн вернётся. Она зажгла свет, выпила чашку чаю и собрала чёрную спортивную сумку: несколько перемен белья, туалетные принадлежности, лёгкое успокоительное и пару книжек. Потом вытащила блокнот и ручку, устроилась на диване, который всё ещё хранил запах Бьёрна, оторвала чистый лист и не спеша принялась за письмо.
Я не могу так жить. Мне хотелось бы найти какой-то иной выход, но прямо сейчас я его не вижу. Я уезжаю, чтобы подумать. Предлагаю тебе заняться тем же самым в моё отсутствие. Всё, чего я хочу, — чтобы у нас всё снова наладилось, но для этого тебе придётся сделать над собой усилие. Я сказала Май, что поеду к маме, так что она поможет тебе с Эриком. Своего шефа я тоже предупредила, что меня какое-то время не будет.
Бритт-Мари остановилась в нерешительности. Она смотрела на слова, которые говорили о многом, но почти ничего не объясняли.
Стоило ли ей написать, когда она планировала вернуться? Но Бритт-Мари сама не знала, сколько ей потребуется времени, чтобы вернуться к себе прежней, такой, какой она была когда-то.
Она закончила своё короткое послание единственным способом, который пришёл ей на ум.
Люблю тебя, Бритт-Мари.
Письмо она положила на журнальный столик, липкий от пролитого пива.
Зазвонил телефон.
Сначала она решила, что это Бьёрн решил извиниться. Что он раскаялся и хочет всё обсудить. Что он скажет ей, что у каждой проблемы имеется как минимум одно решение. Что они — два разумных человека, которые должны найти выход. Что вся та любовь, которая однажды их связывала, не могла просто испариться, должно быть, она закопана где-то поблизости, в мусорной куче обидных слов и прочих осколков.
Но взяв трубку, на другом конце провода Бритт-Мари услышала незнакомый женский голос.
— Это Гунилла. Гунилла Нюман, с Лонггатан. Надеюсь, я не помешала, но вы просили позвонить, если я увижу что-то подозрительное. А теперь… Я точно не знаю, может быть, я преувеличиваю, но какой-то мужчина довольно долго стоял в парке и глядел в мои окна.
Бритт-Мари покосилась на свою чёрную сумку и оставленное на столике письмо. Потом черкнула в своём блокноте:
Гунилла Нюман, Лонггатан, 27.
Она подвела эту запись жирной чертой и захлопнула блокнот.
— Я забегу, если успею, — ответила она. — Спасибо за звонок.
Здесь история Бритт-Мари заканчивается.