— Не думал, — пробормотал Том, — что так получится. Но что ни говори, он ударил меня. дубиной! Я сейчас полудохлый. Надеюсь только, что старый Снейп чувствует себя не лучше…
С этим благим пожеланием он закрыл глаза, а герцог, размышляя, какие трудности может у него вызвать привязанность к этому бедолаге, пошел к хозяйке за нашатырным спиртом.
Глава 10
Герцог не спешил одалживать двуколку у хозяйки. Он решил подождать до полудня. Утро было посвящено подбору всего необходимого для удобства и достойного вида его протеже. Он не согласился с Томом, что мыло, зубной порошок и тому подобное — излишняя роскошь или что для путешествия нужно не больше одной рубашки. Герцог был тверд в своем убеждении и, после внезапной вспышки независимости молодого Мэмбла, заявившего, что его папа не потерпит, чтобы его сын и наследник у кого-то одалживался, провел его по городским магазинам, заверив, что он учтет все траты и представит его папе счет.
Мистер Мэмбл, чьему сложению Джилли мог бы только позавидовать, быстро почувствовал себя лучше, встал с постели и управился с телятиной с оливками, бифштексом, куском поросячьей ноги, двумя порциями пудинга и желе. Он сказал герцогу, что теперь он в отличной форме, отлозйш два яблока, на случай, если проголодается поздним вечером, сел у огня и поведал историю своей жизни симпатичному старшему другу.
Герцог узнал, что мать Тома рано умерла, а отец посвятил себя воспитанию из наследника настоящего джентльмена. С этой целью он нанял Снейпа, которому поручено было дать Тому все знания, которые необходимы джентльмену, а также удержать его от дурного поведения и дурной компании и привить правила гигиены. Мистер Снейп оказался угрюмым типом, нелюбовь к которому герцогу была понятна. Ясно стало, что удел Тома был хуже его собственного, так как лорд Лайонел действительно исходил из джентльменства, но при этом считал, что его племянник должен уметь чистить оружие, седлать и запрягать лошадей (даже подковывать их), вырезать из дерева, защищать себя самого, что не менее важно, чем изучать науки. Мистер же Мэмбл страшно боялся, что Том станет заниматься чем-то, по его мнению, неподходящим, несвойственным «белой кости», поэтому бедняга Том, лишенный таких амбиций, был постоянно опекаем, его естественные наклонности не одобрялись, а буйная натура не находила выхода. Герцогу стало искренне жаль его, и он решил, что скрасив жизнь этого странного, но симпатичного парня, он совершит первое доброе деяние в жизни. Независимо от результатов встречи с Ливерседжсм, решил герцог, в двухдневный срок надо будет вернуться в Лондон. Если ретивый Снейп за это время не отыщет ученика, надо взять его с собой в Лондон, а из дома написать письмо мистеру Мэмб-лу, что, дескать, подобрав Тома на дороге, он привез его в город и вернет его занятому родителю, как только тот найдет время приехать в Метрополис. Герцог достаточно»знал свет, чтобы понять, что сообщение о том, что сын попал в благородную компанию, смягчит гнев мистера Мэмбла, а также не сомневался, что ему будет не так трудно убедить заводчика уволить мистера Снейпа и послать сына в школу.
Если же Снейп приедет сюда раньше, чем они уедут, то герцог, имевший немалый опыт, как обращаться с собственным наставником, не сомневался, что может уладить дело. Что же касается сожалений о расстроенных чувствах родителя, то он подавил их, не колеблясь: едва ли следует принимать во внимание отца Тома, если он не принял во внимание собственного, куда более стоящего, дядю. И если лорд Лайонел заслуживал, считал он, урока, то куда больше это относилось к мистеру Мэмблу. Кроме того, он может уберечь Тома от опасностей, которым тот подвергнется, бродя по дорогам один, и исполнить его мечту: посмотреть Лондон. А Том, не знавший полутонов, быстро перешел от подозрительности по отношению к своему благодетелю к восхищению им. Его совесть была успокоена: обещанием представить его отцу счет по расходам, и он охотно принял гинею на расходы и заверил герцога, что сможет сам себя занять, пока тот будет отсутствовать.
Герцог же, узнав еще кое-что насчет «Синицы в руках», поехал на этот раз от заставы до пересечения этой дороги с дорогой на Шефорд, чтобы сократить расстояние по проселку. Он увидел вскоре за деревней Арсли «Синицу в руках» — одинокий трактир среди каких-то заброшенных строений, с обшарпанной вывеской, представлявшей собой две ржавые цепи, скрипевшие на ветру. Домик был небольшой и, судя по виду, обслуживал, скорее всего, деревенских поденщиков. Вид его был заброшенным, но впечатление о том, что в нем есть что-то зловещее, герцог отнес к своей фантазии. Он вышел из коляски и привязал лошадку к столбу. Гостиница в этот час не обнаруживала признаков жизни, и войдя с улицы в распивочную, он не нашел там ни души. Комната эта была маленькой, прокуренной многочисленными курильщиками трубок и пропитанная испарениями джина и эля. Поморщившись, герцог толкнул следующуюдверь.
— Хозяева!
После долгой паузы показался маленький человек в плисовой куртке, грязь на которой свидетельствовала о захудалости заведения, и уставился на герцога, открыв рот и выпучив глаза. Рот, где не хватало нескольких зубов, и сломанный нос мало что добавляли к его внешности. Вид хорошо одетого незнакомца в этом помещении, видимо, лишил его дара речи.
— Здравствуйте, — вежливо сказал герцог, — не здесь ли остановился мистер Ливерседж?
Субъект в плисовой куртке поглядел на него.
— А!
Герцог вытащил из кармана визитную карточку кузена.
— Пожалуйста, передайте это ему!
Тот, механически отряхнув штаны, взял карточку и стал разглядывать ее с сомнением, продолжая изучать гостя. Вид бумажника заставил его глаза заблестеть, и герцог был рад, что оставил большую часть денег в гостинице. Да и пистолет в кармане не помешает. Он уже хотел было попросить нового знакомого быть поживее, как дверь, очевидно, ведшая во двор, отворилась, и появился дородный мужчина с серо-седыми волосами и квадратным, плохо выбритым лицом. Он подозрительно посмотрел на герцога и спросил недовольно, по какому он делу.
— У меня дело к мистеру Ливерседжу, — ответил герцог.
Это сообщение, видимо, не доставило пришедшему никакого удовольствия, потому что он посмотрел на герцога с еще большим подозрением и взял карточку у своего слуги. Он не сразу разобрал надпись, но когда справился, то герцогу показалось, что к подозрительности добавился оттенок тревоги. Он не очень одобрительно и явно изучающе продолжал глядеть на гостя. Видимо, он не нашел в его мальчишеской фигуре ничего, стоящего внимания, и беспокойство исчезло. С хриплым смешком он произнес: