Занятно, что экипаж ехал в другую сторону. То есть я, помня знакомство с Грэмом, была убеждена, что его гостиница где-то в нашем районе, а оказалось на другом конце города. Настолько далеко от моей лавки, что я даже сейчас изумилась. Ведь Эйнардс всегда жил в том месте? Он не переезжал?
Я мчалась за экипажем, используя волшебство для маскировки. Всю дорогу пыталась набросить на главного стражника исцеляющую нить, но та неизменно соскальзывала. Не держалась, и всё.
Это будило панику. Требовало немедленно, вот прямо сейчас, предпринять что-то ещё, но я была временно бессильна. Просто ехала и пыталась внутренне собраться. Мне требовались концентрация и предельно трезвая голова.
У гостиницы я оказалась первой, потом наблюдала как вытаскивают из экипажа Грэма. Парни из его команды были хмурыми, с посеревшими лицами, а один — все называли его Риштом — шептал:
— Командир, держись!
Стражник надеялся на чудо? Что ж, я тоже. И сейчас разминала пальцы, чтобы у чуда было больше шансов случиться…
Кто-то тем временем принялся стучать в дверь, но хозяин, увидав смертельно раненого постояльца, не обрадовался. Ему очень не хотелось, чтобы кто-то умирал в этих стенах.
Только с силовым отрядом не поспоришь, а просьба Грэма была однозначной. После недолгих препирательств Эйнардса прямо на плаще понесли наверх.
Я тенью скользила за ними. Затем просочилась в просторный номер, арендованный Эйнардсом, и удивилась — обстановка оказалась неожиданно помпезной. Этот простой с виду парень любит роскошь? Ну надо же. Какой неожиданный поворот.
Опять началась возня — как положить? Стоит ли раздеть? Нужно ли вытащить стрелы?
Хозяин гостиницы хлопотал рядом, ещё и прислуга набежала, все ахали, женщины молились, а Грэм чуть слышно стонал. Он ещё жил, невзирая на страшные ранения, и это вселяло надежду. Вот только свидетели мешали.
Я уже собралась призвать волшебство, чтобы прогнать всех, но Эйнардс снова очнулся…
— Оставьте меня, — хрипло потребовал он.
Когда все вышли, когда за последним, Риштом, закрылась дверь, я выдохнула и сделала шаг к постели.
Не думала, но меня почуяли:
— Кто здесь? — насторожился главный стражник и тут же отключился. Уронил голову на подушку и вновь уплыл в небытие.
Я позволила себе целых три секунды бездействия. Просто стояла и пыталась унять внезапную дрожь в пальцах. Ещё слёзы хлынули, только с ними я не спорила, знала, что бесполезно. Потом сделала глубокий вдох и… подойдя к двери, беззвучно повернула ключ.
В соседней комнате располагались на отдых парни из отряда, но меня это не смущало. Оглядевшись ещё раз, я вскинула руки и призвала волшебство. Меня злила кровь, и я заставила её подняться в воздух. Каждая капля, каждая частица, включая те, что уже въелись в ткань и коркой застыли на коже…
Я подняла всё вверх и растворила.
Стёрла. Была кровь, и нет.
Затем настал черёд арбалетных болтов — кому как, а мне они мешали. Металл наконечников и зачарованные древки начали таять, а я напряглась. Я ждала новых кровотечений, фонтанов, криков и стонов, но ничего не случилось.
Словно кровь в этом могучем теле уже закончилась. Тот факт, что Грэм бледен до синевы, я старалась не осознавать.
Последней я растворила одежду. Ткань, кожаные ремешки, стальные заклёпки поддались с лёгкостью. Но к концу действа мой лоб всё-таки покрылся испариной, а колени дрожали так, что я едва стояла на ногах.
Зато ужас боя сменился стерильностью, и я упрямо шагнула к лежащему на кровати обнажённому мужчине. Снова призвала волшебство, но получилось трудно, нервно и напряжённо. Силы не хватало, концентрация успела сойти на нет.
Меня снова пробивала паника, а сомнения превратились в клубок змей — они шипели, копошились и кусались. Пришлось прикрыть раненого простынёй и, сделав круг по спальне, решиться на второй заход.
Мне требовалось волшебство. Много волшебства! Поэтому я сбросила юбку, подъюбник, стянула с себя кофту и всё остальное. Заколки полетели на пол, волосы рассыпались по плечам, а я прикрыла глаза, позволяя себе преобразиться. Ведь я фея. Последняя фея этого мира, и я его спасу!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 55
Мужчины ужасны, мне об этом давно известно.
Грэм Эйнардс ужасен в высшей степени, но его жизнь внезапно оказалось слишком важна.
Когда это случилось? В какой момент? Не знаю, но уже без разницы — он ценен, и точка. И этого, похоже, не изменить.
Я осторожно забралась на кровать, уселась поверх простыни, прямо на неподвижного мужчину. Распахнутые крылья нервно дёрнулись, осыпая нас с Грэмом пыльцой. Я наклонилась к его губами, коснулась дыханием и тут же отодвинулась в попытке сосредоточиться.
Призвав силу, сконцентрировалась на самой мелкой, самой незначительной ране, и… а ничего.
Я стала вливать волшебство, но моя сила неожиданно упёрлась в преграду. Ситуация шоковая. Не может такого быть.
Ведь я общалась с Грэмом много раз. Я приглядывалась к нему. Даже целовалась с ним! И точно говорю, никакой защиты не было. Впрочем, пыталась ли я её искать? Смотрела ли настолько глубоко?
Я отшатнулась и уставилась ошарашено. Могучее тело было изранено, дыхание стало редким, сердце стучало через раз. Но там, под тусклым свечением такой обыкновенной, такой человечной ауры, находился плотный панцирь. Снова призвав силу, я погрузила пальцы в ауру, чтобы добраться до защиты вживую.
Прикоснуться к ней, а дальше… снова ничего.
Я хотела впиться, отодвинуть, разорвать, но не вышло. Проклятый панцирь не поддавался, я царапнула по нему и всё. А он мешал! Не пускал волшебство. Блокировал, запрещая исцелить тело и позвать душу.
Убрать арбалетные болты было просто, ведь я воздействовала на предметы, не трогая тело. Убрать кровь — тоже ничего особенного, а здесь…
Это чем-то напоминало защиту Тевлогия. Отдалённо. В случае «святого» отца защита не «пряталась» и ощущалась как нечто вязкое и тёмное, а тут нечто прямолинейное и стальное.
— Р-р-р! — не в силах справиться с эмоциями зарычала я. Опять царапнула панцирь, и снова, и снова…
Но я не могла. Защита была сильнее, и сейчас она убивала такого дорогого мне мужчину. Не позволяла вылечишь. Блокировала. Не пускала никак.
От ощущения собственной беспомощности по щекам побежали слёзы. Горячие и жгучие — они катились и падали на широкую мужскую грудь.
И вдруг… всё. Эта грудь перестала приподниматься, а я торопливо положила ладонь в надежде почувствовать биение сердца. Потом припала ухом, и с ужасом осознала — тишина, конец.
Грэм Эйнардс, этот невыносимый стражник, умер. Секунда, вторая, третья — в горле встал колючий ком. Грэм не дышал. Всё его тело словно заледенело, а я поняла, что теряю контроль, и сейчас взвою…
Я выгнулась от невыносимой боли и почти закричала, когда что-то произошло…
В воздухе повеяло чем-то непонятным, незнакомым, странным. Я бы назвала это присутствием волшебства, но точно не волшебство. А спустя миг безобразные раны вспыхнули, заливаясь алым свечением, и Грэм Эйнардс выгнулся, шумно хватая ртом воздух. Ожил. И пусть я не уловила природы мелькнувшей здесь силы, но отлично поняла, что произошло.
Самоисцеление. Умерший, а точнее недоумерший, вылечил себя самостоятельно.
Точно не вмешательство. Такое ни с чем не спутаешь. И то, что Грэм умеет вот так… это было невероятнее, чем всё, что сегодня произошло.
А самым невозможным стало другое:
— Скажи мне Ами, — произнёс Грэм, открывая свои невероятные глаза, — почему живым и здоровым я тебе не нужен, а как умер, так сразу примчалась?
Прозвучало сурово и даже сердито.
Я хлопнула ресницами. Смысл вопроса доходил очень медленно, потому что сам вопрос был неожиданностью, ведь от мёртвых никаких разговоров не ожидают… Зато руки мои оказались сообразительнее головы и, вцепившись в разделяющую нас простынь, потянули ткань на себя.