Сквозь раздвинутые занавески лился яркий свет, и я поморщилась, осознав, что проспали мы ой как долго. Прощай мой многолетний идеальный график — я снова нарушила собственные правила и не открыла лавку в срок.
Я упала обратно на подушки, а Грэм наоборот приподнялся.
Секунда, мои губы обожгли поцелуем, а потом Эйнардс отстранился и, взглянув на окно, чуть поморщился:
— Что им неймётся? Звонят и звонят.
Я улыбнулась. Звук был неприятным, но в груди разливалось бесконечное ощущение счастья. Правда всё тело при этом болело — с непривычки, уж слишком активной была ночь.
— Сегодня в храме важный день, — пояснила я. — Должны поднять и перенести главный алтарь, вместе с храмовым артефактом.
Эйнардс поморщился, мотнул головой:
— Точно.
Он снова потянулся ко мне, а я тоскливо вздохнула — храмовый артефакт, у-у-у…
— Что? — насторожился Грэм.
Я хотела объяснить, но не успела. Просто ручка двери — она как раз была в поле моей видимости — дёрнулась. Потом ещё раз, и снова.
Следом раздался удар в дверь, и я неуместно подумала о том, что полог тишины, наложенный вчера Грэмом, либо уже снят, либо был односторонним. В том смысле, что нам слышно, а им — нет.
Ручка затряслась, дверь тоже, а снаружи долетело приглушённое:
— Не открывается. Заклинило?
Пауза, и тот же голос явно кому-то ответил:
— Да точно заклинило! Не мог же он запереться?
Ой-ой.
Моё воображение резко взбодрилось, и картинка нарисовалась очень своеобразная. Ведь снаружи парни из силового отряда стражи, и они… ну как бы дожидались Грэмовой смерти. Сидели в гостиной, не мешая командиру отходить в мир иной, а тут…
Я отодвинулась от Эйнардса и начала заползать под одеяло. Хотелось слиться с постелью, и Грэм, глядя на мои манёвры, улыбнулся очень широко.
Миг, он ловко спрыгнул с кровати и с явным удовольствием потянулся. Это движение прорисовало каждую мышцу на идеальном, пышущем здоровьем теле. Таком, что внутри сразу всё встрепенулось, но я прицыкнула на инстинкты, потому что не время. У нас проблема! И эту проблему нужно решать!
Дверь затряслась сильнее, её явно собирались выбить, и от этого стало совсем неловко. Но глава Департамента стражи подхватил какую-то тряпку, обмотал её вокруг бёдер и бодро устремился навстречу гостям.
— О-у-о! — не выдержав, тихонечко взвыла я.
Чтобы не видеть этот ужас, спряталась под одеяло с головой, но любопытство оказалось сильнее — я приподняла край, сделав для себя небольшую щель, и… да, это зрелище того стоило.
Грэм повернул барашек замка, распахнул дверь и воскликнул:
— Доброе утро, парни.
Парни в количестве трёх штук остолбенели. Тёмные от горя лица вытянулись, в глазах отразился шок.
— Что? — донеслось издалека, и к этим троим подскочили другие. Трио превратилось в настоящую толпу, застывшую в дверях.
Остальные тоже посмотрели и тоже не поверили:
— Шеф? — потрясённо произнёс страж, которого все называли Риштом. — Ты… серьёзно?
— Ну да, — Грэм развёл руками, демонстрируя отсутствие ран и вообще живость.
— Но как? — выпалил Ришт. — Ведь ты же… а лекари…
— Меня исцелила любовь! — улыбнувшись ещё шире, заявил этот… этот… да гад, вот кто!
Взгляды толпившихся в проёме стражников плавно перетекли на напоминающую поле битвы кровать. Я перестала дышать и зажмурилась, хотя понятно, что через щель в одеяле никто не увидит. Но я не могла рисковать.
Ну Грэм! Я тебя точно покусаю! Зачем вообще упомянул? Сложно было сказать что-нибудь другое?
— Парни, спасибо вам, — продолжил тем временем Эйнардс. — Я был без сознания, но кое-что помню. Если бы не вы, всё было бы гораздо хуже.
— Ну шеф, — выдохнул кто-то. — Мы знали, что ты особенный, но это… Ну вообще!
Пауза. Все замолчали, а я зажмурилась крепче, потому что возникло нехорошее чувство. Словно все без исключения смотрят сейчас сюда. Впиваются взглядами. Умирают от любопытства и вообще.
И всё бы хорошо, маскировка идеальна, но…
— Любимая, — позвал Грэм. — Да не прячься ты, покажись.
Я мысленно выругалась и принялась заматываться в одеяло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да ладно тебе, — голос Эйнардса был настолько весёлым, что во мне проснулась жажда убийства. — Не стесняйся. Всё равно все узнают.
Узнают? Узнают?! Р-р-р!
Вот умеет он взвинтить одним словом!
Вместо того, чтобы поддержать мою попытку сохранить инкогнито, этот… Впрочем, нет. Причина моей злости крылась в другом.
Я согласилась на отношения с мужчиной, тут всё без изменений, но я ещё не готова заявить об этом публично, а меня подталкивают к целой толпе свидетелей. Это вызвало новую волну неловкости и да, разозлило.
А когда злишься, прятаться сложнее, поэтому я вынырнула из одеяла и строго уставилась на Грэма. Ну что, продемонстрировал девушку коллегам? Рад?
Лица стражников вытянулись так, что аж челюсти попадали, а мой ночной кошмар засиял солнцем. Вспомнив о гордости и крепче прижав к груди одеяло, я села, выпрямила спину и сказала, обращаясь к стражникам:
— Доброе утро.
Ещё секунда гулкой тишины, и… всю эту банду прорвало.
Глава 60
Они ещё не верили, не понимали как такое возможно. Полагаю, позже стражники задумаются и начнут задавать вопросы, а сейчас им было плевать.
Главное — Грэм жив. Их невероятный командир, настоящая гроза преступного мира, вновь совершил невозможное. Выжил в страшном покушении, да так, что от ран не осталось и следа.
Растрёпанная девушка в его постели была бонусом, этакой вишенкой на торте. Мол, Эйнардс не просто бравый вояка, а по всем фронтам ого-го.
Они галдели. Кричали, обнимали и хлопали по плечам Грэма. Я же снова приняла горизонтальное положение и накрылась одеялом с головой.
Замаскировалась. Слилась с окружающим пейзажем и стала пережидать эту бурю. Когда в комнате, наконец, наступила тишина, а дверной замой щёлкнул, прозвучало весёлое:
— Ну что же ты, храбрая моя феечка?
Я? Ничего.
Я отбросила одеяло и перетекла в мстительно-соблазнительную позу. Выдал меня товарищам? Что ж, получи не менее ехидный ответ!
Грэм на мгновение замер, глаза потемнели, в них мелькнул уже знакомый нечеловеческий отблеск. За минувшую ночь я видела этот отблеск много раз, но он ничего не прояснял.
Вопрос расовой принадлежности Грэма оставался открыт, но мне было лень выспрашивать возлюбленного. Чуть позже. Не прямо сейчас.
Я томно прикрыла глаза, провокационно облизнула губы, и Грэм растерял лишнюю весёлость. Судорожно глотнув воздуха, начальник Департамента городской стражи шагнул к кровати, а ткань, закрывавшая его бёдра, упала на пол.
Полностью обнажённый Эйнардс вызвал резкий прилив желания, но я всё равно улыбнулась, потому что… ну да, этот слоник не был унылым, и ему очень шла лысость. Она его украшала!
— Посмейся, посмейся, — верно разгадал мои мысли Эйнардс. Ночью, когда мы, в перерыве, обсудили тему интимных причёсок и хоботов, я хохотала до слёз.
— Я не смеюсь, я радуюсь! — ответила почти искренне.
— Угу, — Грэм взобрался на кровать, и выглядел в этот момент весьма опасным.
Я хихикнула и начала отползать, а пространство опять наполнилось гулким звоном колокола — бом-бом-бом…
Звук был таким, что Грэм поморщился, а я очень глубоко и очень печально вздохнула — угу, снова.
Незамеченной эта реакция не осталась:
— Ами?
Я, конечно, призналась:
— Ну ты ведь знаешь, как я люблю артефакты?
Эйнардс нахмурился и мотнул головой.
Вообще эта информация не афишировалась. Храмовники и прочие чины не распространялись, однако весь город знал.
Всем было известно о том, что в последние несколько лет алтарь, вокруг которого был выстроен Главный храм, и внутри которого хранился божественный артефакт, начал проваливаться под землю.
Точнее, процесс проваливания начался сразу, ещё в момент строительства, но критичных масштабов достиг лишь сейчас.