окна, я посмотрел на Ольгу. Она держала два бокала с янтарной жидкостью — херес или виски — на дне которой болтались кубики льда. Запотевшие стенки приятно охладили пальцы, а затем я опрокинул в себя алкоголь и ощутил томление в груди.
— Пить вредно, — зачем-то сказала Ольга.
— Жить тоже.
Я сделал еще глоток, после чего прокатил на языке плотный вкус и легкую маслянистость. Ноты миндаля смешались с крепостью вызревшего дуба, а среди них настойчиво пробивался терпкий виноград. Прекрасный напиток, во всех отношениях достойный представитель вин.
— Так что с твоими падчерицами? Набросилась на меня аки кошка, но после прелюдии и слова не сказала, — без интереса спросил я.
На самом деле дочери Репнина-Волконского волновали меня мало: бестолковые девицы брачного возраста, которым явно не хватало ремня и строгих рамок. Когда Ольга впервые заговорила о том, чтобы использовать их, я пожал плечами и согласился. Почему нет? В нынешнее время именно молодёжь представляла угрозу, хорошо бы иметь там кого-то своего.
Только теперь я понял, что идея была не слишком удачной. Судя по мрачному выражению лица Ольги, девицы куда-то вляпались.
— Пока не уверена, их телефоны переданы твоим людям, — ответила она и поставила почти полный бокал на столик. — Надеюсь, ничего страшного.
— За посты с оскорблением власти они в тюрьму не попадут, уверяю, — слабо улыбнулся я.
— Смешно, — Ольгин взгляд уколол. Несильно, но ощутимо. — Твои издевки нисколько не упрощают задачу. Я должна их защищать, девочки под моей ответственностью.
— Зачем?
Нет, я не понимал. С чего ради Ольга вцепилась в детей покойного мужа: выгнала бы, пусть родня заботится. Все имущество Репнина-Волконского — загибающийся завод и разваливающийся дом. Львиная доля наследства триста раз перезаложена князем, Корф замучился выкупать долговые расписки и закрывать кредитные договоры с банками.
В это время Оля беспокоилась о парочке взбалмошных дур, чье единственное достоинство — выбирать нужную вилку за столом. Ну смазливые личики. В прошлом году одна из девиц Репниных-Волконских даже глазки мне строила, как будто у нее был шанс. Рядом с мачехой она смотрелась сизым воробьем, лишенных прекрасного оперения.
— Заведи детей, Алекс. Поймешь.
Я закатил глаза и громко фыркнул.
— Мои дочери уж точно не связались бы с потенциальными революционерами, — отозвался я.
— Ты бы перевешал несчастных на площади? — взмахнула ресницами Ольга, отчего по венам растеклась лава.
— В яму скинуть и залить бетоном. Дороги целы, грязи на улицах меньше, — я крепче сжал бокал.
Никакой браслет не спасал от ее влияния. Странное дело, ведь работала игрушка на полную мощность — но почему-то против Ольги оказалась бессильна. Или хаос виноват, или слишком я привязался.
Плохо. Эмоции — лишний знак в идеальном уравнении, с ними все рушилось и обращалось в пыль.
— Безотходное производство? — выгнула брови Ольга.
— Эффективный менеджмент, дорогая, — я щелкнул языком и сбросил чары одним прикосновением к раскалившемуся рубину. — Прекрати ворожить.
Уголок рта Ольги дернулся, я не удержался: коснулся щеки, затем переместил ладонь на затылок и собрал в кулак осветлённые кудри. Темнеющие корни, выдававшие естественный цвет, привлекли взор.
Я вдруг представил, как Ольга смотрелась бы с родным оттенком. Ее волосы были черными или каштановыми? Слегка припорошённые пеплом или щедро сдобренные золотом, отчего солнце вечно путалось в них? Вопрос остался невысказанным, потонул в очередном поцелуе с привкусом миндальной крошки, винограда и цветов.
— Вечер, не забудь про платье, — шепнул я, когда отстранился.
— Кроваво-красное, — Ольга скользнула ладонями по моей груди.
— Обязательно надо спорить, да?
— Согласись, у меня не так уж много развлечений.
Интимность момента нарушила навязчивая мысль о проблемах за дверью, которые требовали разрешения. Как бы ни хотелось остаться в маленькой комнате, спорить о нарядах и поминать глупых девиц Репниных-Волконских — страна важнее моих желаний. Любых.
— Помимо многочисленных издателей и банкиров, сегодня в Большом театре приедут послы Соединенного королевства, Ватикана, Бельгии, Австро-Венгрии. Также приглашение принял канцлер Германии с женой. Леди Луиза восторгается русским балетом и обожает нашу страну. Супруги фон Каприви проведут в Петербурге неделю, — проговорил я, чувствуя, как Ольга замерла под моими руками.
— Хочешь, чтобы я узнала о ее предпочтениях, пока ты общаешься с послами и канцлером? — полюбопытствовала она.
— Женщина лучше понимает женщину, а правильно подобранный презент сыграет нам на руку. Договор о поставках газа требует пересмотра.
— Разве это не вызовет недовольство османов?
— Черноморский поток такой же предмет споров, как и часть Таврической губернии. Я предложил султану Мураду VI выход: хорошая скидка после ремонта трубопровода и новые контракты, которые укрепят наши отношения. Мы построим несколько заводов на территории империи, а взамен османы подписывают мирный договор.
— И будут его соблюдать? — с сомнением спросила Ольга.
— Конечно, — живо сказал я, губы тронула усмешка. — Потому что наш военный союз с большей частью Леванта[1] быстро отрезвил их. С тех пор как французы потеряли контроль над Сирией, а другие страны объявили о своей независимости от империи, у султана не осталось выбора. В Европе зреет раскол, Ватикан требует от королей суровых мер в отношении стран Ближнего Востока. Соединенные Штаты переживают очередной кризис. Кто поможет? Никто.
— Разумно ли сотрудничество с арабами сейчас? В стране все очень нестабильно, ссора с Европой нам не нужна.
Я развернул Ольгу спиной, обхватил за талию, затем уткнулся в макушку. Такая поза умиротворяла, приносила радость, дарила тепло. В череде хаотичных эмоций я потерялся, как будто попал в шторм. И выныривать на поверхность не жаждал.
— Одну руку протяни старому партнеру, чье влияние по-прежнему сильно и неоспоримо, — прошептал я. — Но вторую всегда держи за спиной для тех, кто сегодня дает меньше, а завтра — в три раза больше. Сила европейского общества строится на мнении об их исключительности. Только мир давно изменился. Колонии уходят в прошлое, будущее остается за основной частью планеты, и это не кучка избранных стран.
Ольга вздохнула, затем чуть отклонила голову и подставила шею для поцелуев. После чего задала вопрос, который получился весьма неожиданным:
— Загляни внутрь страны.
— Что? — я отстранился, и Ольга повернулась ко мне лицом.
— Внешняя политика прекрасна, но в России тоже полно проблем. Начиная с народа, у которого тысяча и одна претензия к власти.
Тяжело вздохнув, я размял затекшие мышцы шеи, затем наклонился и