Россыпь веснушек, которые я не заметил в нашу первую встречу, стала ярче от бледности кожи.
Рыжая нахалка сначала испугалась, но через минуту взяла и успокоилась. Быстро и четко, как будто ее не в первый раз ловили за руку обворованные жертвы.
— Ты преследуешь меня из-за нескольких купюр да парочки скидочных карт? — моргнула она, затем показала ряд жемчужных зубов за короткой улыбкой.
Будь я чуть наивнее, сел бы в сугроб от подобной наглости. К счастью, военная выучка сохранила лицо, а трудности на работе закалили характер. Реакция незнакомки сбила с толку.
Где страх? Или паника?
— На допросе хихикать и глазки строить будешь следователю, — огрызнулся в ответ, чувствуя себя кретином.
И она действительно захихикала! А потом стрекозой метнулась к дверям, схватилась за ручку и подмигнула мне:
— Ты меня отведешь в участок или поискать на картах в приложении? Все красивые мужчины в России так занудны?
Пока я подбирал челюсть, незнакомка кивнула на здание. Пригласила внутрь, словно ничего не произошло — да еще поманила пальцем и скрылась. Оставалось либо дальше строить из себя памятник на ветру, либо двигаться. Я стер с лица влажные капли от подтаявшего снега и зашагал следом, правда, чуть не поскользнулся на крыльце. Громкая ругань вырвалась изо рта, за что я получил строгий выговор от проходившей мимо пожилой женщины:
— Мужчина, постеснялись бы приличных людей!
Как в такой метели что-то реально услышать? Локаторы на мат настроили?
Сонными мухами по вестибюлю передвигались немногочисленные посетители Пушкинского метрополитена. Кто-то ругался на турникеты, кто-то судорожно смотрел на огромные настенные часы, очухался и поспешил к эскалаторам. Одна настойчивая упыриха ругалась с дежурным полицейским у стенда с картой. Ее синюшная кожа покрылась алыми пятнами от раздражения, поскольку служитель правопорядка, похоже, толком не вникал в беседу. Просто отрешенным взглядом скользил по поверхностям и явно считал минуты до конца смены.
— Эй!
Незнакомка позвала меня, чуть опередив громкоговоритель. Вызывали какого-то гражданина Кравченко, только я прослушал для чего. Вместо разборок поспешил за рыжей, обогнул парочку, которая прилипла телами друг к другу, и ловко прошел турникет, едва коснувшись специальной панели телефоном.
— Так в какое отделение мы поедем? — незнакомка прильнула ко мне на первой же поехавшей ступеньке. Обхватив руку, она задрала голову.
Странное чувство, какое необычное. Оттолкнуть нахалку я не пытался: на эскалаторе это грозило травмами. Да и не слишком хотелось, хотя мои границы бесцеремонно нарушились. А я не любил, когда меня трогали без причины.
— Отделение? — переспросил я и дернул плечом. — Будь добра, убери руки.
— Ну как же, — рыжая проигнорировала просьбу с драконьей упертостью. Сделала вид, будто оглохла на два уха. — А кто грозил полицией?
— Никто не грозил, просто вежливо предупредил. Руки убери.
— Значит, меня не арестуют?
Осла проще сдвинуть, чем с этой девицей разговаривать. Сжав челюсть, я терпеливо доехал до платформы и по наитию выбрал нужную сторону. Чтобы хоть немного занять голову, я разглядывал пилоны, облицованные белым мрамором, и гранитные плиты цвета вишни на полу. Двухцветные узоры и металлические торшеры, так похожие на средневековые факелы, отлично дополняли обстановку, заодно дали время на обдумку плана по избавлению от навязчивой девицы. Мне уже и кошелек не надо, лишь бы отстала.
Или не отстала. Чего скрывать, назойливое присутствие рыжей немного скрашивало паршиво начавшееся утро и вызывало улыбку от безостановочной болтовни. Мы уже влились в потолок ожидающих поезда людей, а девчонка не затыкалась. Совсем.
— Сколько в России дают за преследование красивых мужчин? От года до десяти? Меня отправят в Трубецкой бастион?
Я вздрогнул от упоминания тюрьмы, привычной тяжестью на плечи легла вина. Зря надеялся, что алкоголь изгнал ее из подсознания.
— Петропавловская крепость создана не для шуток, — я огрызнулся, но девчонку не смутил.
— Для усмирения инакомыслящих, я в курсе, — улыбнулась она. Или, скорее, оскалилась.
— Содержания преступников, — сухо поправил я.
— Нынче все, что против царской власти, считается преступлением.
Наш короткий и малоприятный разговор прервало появление поезда, я не успели ни ответить, ни отцепить девчонку. Мы вошли в вагон все так же вместе, и стало некомфортно от внезапного внимания со стороны. Оно дико бесило, потому что вызывала его — эта рыжая стрекоза.
Красивая, молодая девчонка без шапки с огненными всполохами на прядях без всяческих ухищрений привлекала внимание. В основном — мужское. Два молодых вампира и парочка парней под сорок, не стесняясь, рассматривали мою спутницу голодными взорами. Еще пятеро украдкой косились со своих мест, а один водяной чуть не подавился соком.
— Прикрой волосы, — процедил я, — и стой спокойно, на тебя уже пялятся.
Мои слова возымели обратный эффект. Рыжая прищурилась, поджала алые, как малины, губы. Развернувшись, она смело шагнула к облизывающимся вампирам, которые явно спорили о ее группе крови. И мне бы отвернуться, но рука сама схватила ворот пальто и потянула незнакомку назад.
— Ты что творишь?! — прошипел я не хуже кобры. — Молодые вампиры, толком необученные! В канаву захотелось?
— Почему канава? — с легким акцентом поинтересовалась девчонка. Сбилась с речи, потеряла контроль, в итоге получилась «каньява».
— Потому что высосут всю кровь. Молодняк себя плохо контролирует в период спаривания.
— Они же студенты, там контроль. И причем здесь спаривание?
Я зажмурился до прыгающих цветных кругов. Девчонка выводила меня из равновесия, зря догнал ее. Жил спокойно, горя не знал: теперь же нес всякую чушь, делал и поступал вопреки собственным убеждениям.
— Волосы прикрой, — вместо пояснений рявкнул я.
В мою сторону обернулись две девицы. У той, что с голубым ирокезом, сжались кулаки, вторая схватила подружку за плечо. Возможно, я ошибался, но меня явно приняли за враждебный объект мужского пола, давящий на женщину. В их дырявых головах любой парень считался опасностью.
Ох уж эта западная пропаганда свобод и независимости. Лучше бы мозги вкладывали в представительниц слабого пола, тогда и поняли бы, что подавляют всех исключительно во влажных фантазиях недобитых феминисток.
— Скажи имя, и я надену шарф, — дерзко заявила рыжая.
— Клянусь Всевышним, ты священника до ручки доведешь, — вновь зашипел я. — Прикрой! Вампирский молодняк падок на яркие оттенки, а ты прям с другого конца вагона их провоцируешь.
— Имя, — заупрямилась еще больше девчонка. — И всем вампирам ставят подкожные датчики контроля. В Европе так.
— Пока на маячок среагируют, тебя сожрут!