объявил, и тех честных женщин побивает камнями, чем возмущение в сердцах подданных поселил. Я, ваш сын недостойный, в том влияние персов усматриваю. Те тоже жрецов старых богов побили. Да и золото с серебром, что ничтожный князек наемникам дает, персидское. А значит это, великий государь, что ту войну против нас персидский князек развязал, чтобы облегчение себе сделать. И на том я, сын ваш почтительный, к стопам вашим припадаю и о помощи прошу, дабы возмущение унять и ничтожного князька иудейского покарать жестоко.
Набу-шар-уцур закончил чтение письма от наследника, почтительно склонив голову.
— Великий государь, все что написано в письме, я подтверждаю. Наместники провинций пишут, что ваш сиятельный сын — истинный лев. После перехода по великой пустыне воины за него в огонь и воду пойдут. Он первым свое добро бросил, чтобы теми верблюдами воинов накормить. Финикийские царьки и сирийские князья голову поднять не могут, потому что участи Сарепты страшатся. Но послать помощь ему мы не сможем. Персы наступление замыслили. И оно уже близко, государь. Я тоже не могу умолчать о странном. По всей стране от севера до юга Двуречья на наши селения отряды налетают, начальников городов лютой смертью казнят и требуют какую-то великую госпожу вернуть. А недавно сам Аншанский демон до предместья Вавилона с большим отрядом дошел и там местную чернь угрозами и деньгами смущал. Он утверждает, что его жену украли, и что она в Вавилоне. Тому, кто жену ему приведет, он талант золота обещал. Вся вавилонская чернь бурлит, государь. Все наемников ищут, что его жену украли, за них тоже огромное вознаграждение обещано. Наши войска перехватить их не успели. Вавилонское войско в походе, а городская стража ворота закрыла и к обороне город стала готовить. Тот отряд на лучших конях был, они за Тигр ушли.
Великий царь слушал Абаракку и медленно наливался кровью.
— Кто посмел? — почти прошипел он. — Теперь я, владыка мира, похитителем женщин стал? Может, завтра мне купцом стать, или ростовщиком? Кто посмел мне такое оскорбление нанести?
— Великий царь, это был приказ верховного жреца Эсагилы, Аткаль-Ан-Мардука. Он своей властью сделал это, даже вашего сиятельного сына в известность не поставив. Он требует, чтобы персы восстановили храмы и вернули земли жрецам в Сузиане и Аншане. Если требования его выполнены не будут, то он будет посылать мужу части тела его жены. Сам жрец утверждает, что это дела божественные, и земных владык не касаются.
На великого царя было страшно смотреть. Опять вавилонские жрецы мутят воду. Самые влиятельные люди Вавилонии, куда влиятельнее, чем цари, чего уж греха таить. И что ему, великому царю, делать? Забрать жену этого проходимца и отдать ее мужу- слабость, подумают, что великий царь сначала жену у мужа украл, а потом струсил и вернул. Не отдать — получить войну, когда она не нужна совсем. Ведь та баба- сестра персидского царя. Какой позор! Казнить самого верховного жреца- это получить восстание в Вавилоне, который едва-едва успокоился, поняв, что под персами им будет куда хуже. А войну на три фронта империя не вытянет, это проклятый жрец отлично понимал, поэтому и позволил себе такую непозволительную дерзость.
Синнахариб даже зарычал в гневе, чего не было никогда. Царское достоинство повелитель соблюдал свято.
— Государь, — несмело сказал Абаракку, видя, что повелитель уже обхватил руками голову, выказав эмоции, которых до сих пор не позволял себе проявлять при подданных.
— Говори, — хрипло произнес Синаххериб.
— Государь, я предлагаю жену демона у жрецов забрать, но мужу не отдавать. Перевезем ее в Ниневию и объявим почетной гостьей. Мы исправим тот произвол, что жрец допустил, но и сам Заратуштра у нас на поводке будет. Разведка доносит, что он в своей жене души не чает, и других женщин у него нет.
Великий государь опустил голову, выражая согласие. Самообладание постепенно стало возвращаться к нему.
В то же время. Бандар. Вторая сатрапия персидского царства
Малх шел быстрым шагом к причалу. Если бы он не боялся уронить свое достоинство, то побежал бы. И так встречные оглядывались, не понимая, куда это так спешит многоуважаемый начальник порта. А причина была прозаична. В город прибыл первый корабль из страны Мелухха. Загадочная земля, куда плавали Шумеры за тысячу лет до этого, и откуда привозили хлопковые ткани, лазурит, краситель индиго и золотые изделия немыслимой красоты. Города на реке Инд, что впадает в великий океан семью рукавами, все еще были населены почти черными дравидами, а их царства Саувира и Синдху были лишь слабым подобием необычайно развитой культуры, которая была тут раньше. Та цивилизация позже была названа Харрапской, и исчезла после наступления страшной засухи. Жизнь потом кое-как наладилась, но с севера полезли племена светлокожих ариев и понемногу забирали под себя земли, становясь господами над бывшими хозяевами этой земли. В городах, где когда-то работала центральная канализация, теперь ютилась лишь малая часть от того числа, что жила там столетия назад, а большую часть поселений и вовсе забросили навсегда. Но, тем не менее, это была богатейшая земля, и именно в расчете на торговлю с Синдом, великий Пророк велел построить этот город.
Малх строил порт частями, в расчете на увеличивающийся приток кораблей, и пока он мог принять их не более пяти одновременно. И это было ровно в пять раз больше, чем сейчас стояло в порту. Небольшой кораблик с косым парусом вез груз лазурита в Урук, а обратно планировал везти финикийское стекло и пурпур. Такие плавания были редки, и капитан не ожидал увидеть порт там, где еще недавно была песчаная коса. Команда из черных, как смола, жителей Синда с любопытством рассматривала окрестности. Размах строительства поразил их. Города в дельте Инда почти не строили чего-то нового, наследия великого прошлого хватало с избытком. В свою очередь, жители Бандара с любопытством рассматривали индийских моряков. Капитан, с бородой, выкрашенной в красный цвет, и пёстрым тюрбаном на голове, приковал к себе все внимание. Руки и ноги, увешанные серебряными браслетами, массивные серьги в ушах, как у женщины, и бусы из цветных камней — все это выглядело непривычно пестро и дико. На его фоне матросы, бусы которых были деревянными, а браслеты свинцовыми, смотрелись очень блекло. А работы в порту не останавливались ни на минуту. Сотни рабов-военнопленных в набедренных повязках, а то и вовсе