– Если я и пойду по одному пути с кем-то, то не с Лисьим богом. Меня спас не Лисий бог, а Ху Фэйцинь.
– Это ведь одно и то же, – возразили разом Мо Э и Ху Цзин. Ху Вэй, видимо, их точку зрения разделял.
– Я понял тебя, – сказал Ху Фэйцинь, слегка улыбнувшись. Хоть один вменяемый демон в этом мире, не считая Ху Сюань, разумеется. Мо Гун понимал разницу.
– Что ты там понял! – резко сказал Ху Вэй.
– Я стану твоим слугой, – сказал Мо Гун, делая почтительный поклон. – Лисий бог или нет – не имеет никакого значения. Этот демон до конца жизни будет предан Ху Фэйциню.
– Я бы предпочёл, чтобы мы стали друзьями, – возразил Ху Фэйцинь и протянул ему руку.
Зеленоглазый демон не смог пожать протянутую ему руку. Ху Вэй, разумеется, вмешался и отпихнул руку Мо Гуна. Мнения он своего не изменил: нечего всяким там рогатым демонам к Ху Фэйциню лапы тянуть! Лучший друг может быть только один, и это – Ху Вэй.
Мо Э, поняв, что дело не сладилось, тяжко вздохнул. Ху Цзин покосился на него и предложил распить бутылочку-другую лисьего вина по старой памяти, а молодёжь пусть сама разбирается. Мо Э несколько приободрился: пусть и не так, как он задумал, но Великие семьи всё-таки снюхались.
«Кто знает, что из этой дружбы выйдет», – подумал он. Время ведь было на стороне Мо Гуна. У Ху Вэя его было не так уж и много, если судить по Тьме в его глазах.
[163] Ху Фэйцинь опаивает Ху Вэя
Ху Фэйцинь приготовил чай, поставил две чашки на стол. Нужно было приступать к задуманному: подмешать снотворное в чай и опоить Ху Вэя, чтобы применить технику Песчаной длани и вывести из него Тьму. Вот только как заставить Ху Вэя выпить чай?
После событий у ворот поместья Ху Вэй в дом не вернулся. Он «бдел», чтобы демоны Мо не разбредались, а точнее – просто стоял и прожигал взглядом Мо Гуна, который дожидался отца. Слугам было велено перетаскать сундуки и шкатулки в поместье: Ху Цзин решил всё-таки их принять – в знак дружбы. Ху Вэй собственнолапно проверил каждый. Когда Ху Фэйцинь спросил, зачем он это делает, Ху Вэй отозвался сварливо, что, прежде чем принимать дары, нужно проверить, не подложили ли в них птицу[25]. Ху Фэйцинь сказал, что против курятины ничего не имеет, если её хорошенько прожарить над огнём. Ху Вэй рассердился и обозвал его болваном, который «даже таких простых вещей не знает». Ху Фэйцинь тоже ему кое-что припомнил. Ссорой это не было, но…
Чтобы применить технику Песчаной длани, нужно полностью себя контролировать, не иметь отвлечённых мыслей и сохранять внутреннее равновесие.
«Если я предложу ему чай, – подумал Ху Фэйцинь, – то он может что-нибудь заподозрить».
Когда Ху Вэй слишком его донимал или они ссорились, Ху Фэйцинь обычно переставал с ним разговаривать и полностью его игнорировал. Так было на Лисьей горе. Но в последнее время события развивались быстро и непредсказуемо, и Ху Фэйцинь попросту не успевал реагировать. Ху Вэй был непостоянен и прихотлив, его настроение менялось молниеносно, поступки было сложно предсказать, а ход мыслей предугадать. Нужно правильно разыграть эту карту. Ху Фэйцинь нахмурил брови и крепко сжал лисью снотворную пилюлю в кулаке. Вероятно, это последний раз, когда… Нет, довольно, нужно очистить разум и отрешиться от всего. Он попытается вывести Тьму из Ху Вэя. О том, что будет, если получится или не получится, он подумает после.
Услышав, вернее, почувствовав, что Ху Вэй возвращается, Ху Фэйцинь бросил пилюлю в свою чашку. Она растворилась мгновенно. Он понюхал чай, попробовал его кончиком языка. Будто и не примешивал ничего, пахнет и на вкус как обычный чай.
Ху Вэй, затворяя двери, мрачновато на него покосился. Ху Фэйцинь внутренне напрягся. Нюх у Ху Вэя был совершенен. Что, если он учует запах пилюли в воздухе? Ху Вэй первым делом проверил под кроватью.
– Что ты делаешь? – удивился Ху Фэйцинь.
– Думал, Недопёсок снова туда пролез, – сказал Ху Вэй, возвращаясь и останавливаясь возле стола. – А ты?
– Пью чай, – сказал Ху Фэйцинь. – Пью чай и размышляю.
– О чём? – сузил глаза Ху Вэй.
– О том, что демоны относятся к богам… причудливо, – сказал Ху Фэйцинь.
– Как-как?
Ху Фэйцинь сделал неопределённый жест. Лучшего слова он не смог придумать.
– Пф, я от тебя любого отважу.
– Не сомневаюсь, – после паузы отозвался Ху Фэйцинь.
Глаза Ху Вэя стали ещё уже. Вероятно, ему не понравился тон, каким это было сказано.
Он взял Ху Фэйциня за плечо и попытался поднять из-за стола:
– Время для вечерней медитации.
– Солнце даже не село, – возразил Ху Фэйцинь, тщательно подбирая слова. – Ещё рано.
– Для этого никогда не рано и никогда не поздно! – отрезал Ху Вэй.
– Я ещё не допил чай, – упёрся Ху Фэйцинь.
– Так допивай!
– Чай не пьют второпях. – Ху Фэйцинь повертел чашку пальцами.
– Я тебе покажу, как пьют чай! – вспылил Ху Вэй.
Он выхватил чашку из рук Ху Фэйциня и опрокинул её надо ртом. Этого Ху Фэйцинь и добивался. Ху Вэй отчего-то поморщился, поглядел в пустую чашку. Сердце Ху Фэйциня замерло.
– В следующий раз чай сам заварю, – сказал Ху Вэй. – Это же мерзость, а не чай. Готов хвостом поклясться, что заваривал его ты!
Ху Фэйцинь оскорбился. Он полагал, что чаи заваривать умеет.
Ху Вэй доволок его до подушек. Ху Фэйцинь, разумеется, сопротивлялся, чтобы не вызвать лишних подозрений. Если будет слишком сговорчивым…
– Хватит уже брыкаться, – сквозь зубы прорычал Ху Вэй. – Ты как медитировать собрался в таком состоянии? Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим. Я тебя укушу, если не присмиреешь.
Он действительно куснул Ху Фэйциня за шею. Больно не было, но Ху Фэйцинь всё-таки рыкнул на Ху Вэя по-лисьи.
– Знать бы, что в твоей голове творится… – пробормотал Ху Вэй, ненадолго прижимаясь лбом к его плечу, но тут же обмяк и навалился на него всем телом.
«Засыпает», – сообразил Ху Фэйцинь. Лисья снотворная пилюля подействовала!
Немалых трудов стоило выбраться из-под него. Ху Фэйцинь осторожно перевернул Ху Вэя навзничь.
– Фэйцинь… – пробормотал Ху Вэй, глаза его приоткрылись и закрылись снова.
Ху Фэйцинь подождал немного, потом потрогал его запястье. Всё указывало на глубокий сон. Ху Фэйцинь привёл себя в порядок, попытался сделать то же с мыслями. Не так-то просто это сделать: он не имел ни малейшего представления, что будет дальше.
[164] Техника Песчаной длани
Какое-то время Ху Фэйцинь сидел, не двигаясь и пристально глядя на Ху Вэя, точно не мог избавиться от наваждения. Лицо его ничего не выражало, но пальцы подрагивали, а Лисье пламя внутри полыхало, точно в него плеснули маслом. Ху Фэйцинь опомнился, перехватил рот рукой.
«Что я делаю!» – подумал он беспокойно.
Он отошёл от кровати, постоял какое-то время, держась рукой за стену, и относительно преуспел в том, чтобы избавиться от лишних мыслей. Небесные техники ошибок не прощали. Ху Фэйцинь знал, что бывает с теми, кто ошибался: искажение Ци или даже смерть.
Он вытащил мешочек с пилюлями, которые приготовила для него Ху Сюань, и принялся глотать их одну за другой, чтобы укрепить Лисье пламя, пока не ощутил, что его желудок набит ими, как зоб птицы зерном. Ощущение было не из приятных, и Ху Фэйцинь подумал, что после будет мучиться изжогой. Если только будет это «после».
Он вернулся к кровати, взял спящего Ху Вэя за плечи и усадил в позу лотоса. Голова Ху Вэя упала на грудь. Лисьи снотворные пилюли дарили крепкий сон: Ху Фэйцинь мог бы что угодно сделать с Ху Вэем – и тот не проснулся бы. Ху Фэйцинь сел позади него, спустил одеяние с его плеч практически до пояса. Пару минут он медлил, собираясь с мыслями и неосознанно разглядывая линии на своих ладонях. Они казались кроваво-красными, настолько напряжены были его пальцы.
Ху Фэйцинь сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Ци в его теле замедлилась, сгустилась в основных духовных узлах, в том числе и вокруг Лисьего пламени, которое напряжённо трепетало. Ху Фэйцинь напряг кисти рук и с силой впечатал обе ладони Ху Вэю в спину на уровне лопаток. Волной раскатилась отдача, двери и ставни заходили ходуном, волосы Ху Фэйциня взвились над головой, как языки пламени. Его ладони отбросило от спины Ху Вэя, но он снова впечатал их, применив ещё больше духовных сил. Волна отдачи снова прокатилась по комнате, переворачивая стол и ширмы, разбились хрупкие фарфоровые чашки.